Немногие, кто остался на ногах, благостно таращились на нас такими обдолбаными глазами, так что становилось ясно: они вряд ли сейчас расстроятся, даже если им прострелить пах.
Вокруг было немало голых женщин. Похоже, дресс-код «Либертадорес» предписывал прекрасному полу демонстрировать самое прекрасное без стеснения. Разноцветные силиконовые сиськи и ягодицы то и дело мелькали со всех сторон. Но возбужденные первобытным охотничьим инстинктом и яростью из-за смерти товарища, мужчины в керамических доспехах грубо отшвыривали нимф в стороны, пробиваясь к своей цели.
Ведомый навигатором, я несся вперед, словно заведенный, мимо всех этих загаженных наркоманских комнатокпусть туземная полиция расчищает этот мусорник, мне не до того. Люди шарахались с моего пути и забивались по углам, надеясь, что буря пронесется мимо. Один обколотый идиот выбрался из своей комнатушки в одних трусах, размахивая пистолетомя пустил пулю ему в плечо.
Вот лестничка вниз. На лестнице сшиб каких-то людей, они кубарем покатились вниз. Близко, совсем близко. Вот по этому коридору, теперь направо, и еще раз. Двери захлопывались за кричащими от страха людьми. Из-за перегородок доносились сладостные стоныкое-кто трахался, не подозревая, что творится за стеной Вот эта дверь! Бронированнаятакую не вышибешь ногой, если ты не «Автобот». Из-за двери доносились беспокойные голоса, какая-то возня. Может быть, над ней установлена камера, и они знают, что мы здесь, готовятся ко встрече.
На таймере 00:03:17. Оглянулсядвое позади, Блан и Эриксон. Передал щит Эриксонупусть со щитом идет салага, я буду стрелком. Налепил на дверь маленький направленный заряд взрывчатки: эта крошка легко вышибет металлическую конструкцию и отшвырнет ее метра на три внутрь помещения. Может быть, зашибет кого-то, но это не мои проблемы.
Готовимся, шепнул я, щелчком вынимая полупустой магазин из гнезда, вставляя на его место полный.
Не так часто приходилось лезть в самое пекло. Вламываться в комнату, полную вооруженных маргиналовзанятие для роботов. Но роботы остались позади. Так и было задумано: ведь они не умеют убивать, а мы умеем, и сейчас предстоит сделать именно это.
Я знал, что Рейнолдс, Гонсалес и все остальные сейчас следят за всем этим, смотрят нашими глазами. Никто не пытался влезать и отдавать команды: это не принято, в эти моменты лишь я за все отвечаю, и решения принимать лишь мне.
Заходим, велел я, и, сжавшись в комок за щитом, нажал на своем коммуникаторе кнопку детонатора.
§ 9
Штурм мы провели образцово, как на учениях. Следом за вышибленной дверью пошли ультразвук и вспышки. Эриксон, как носорог, ринулся вперед со щитом наперевес, а мы с Бланом шли следом гуськом следом, каждый держа свой фланг.
Странное помещениени дать, ни взятьсовременный двухкомнатный люкс в фешенебельном отеле. Мебельнастоящее дерево, или хорошая подделка. Зеркала, хрустальные люстры. Должны быть, здесь обычно отдыхает какой-то наркобарон в компании нескольких любовницвынюхивает порошок прямо с их обнаженных тел.
Здесь не было балкона и ни единого окна, но такова уж особенность трущобной архитектуры: настоящие проемы заменяют экраны со мнимой панорамой сверкающего огнями ночного города.
От взрывов все эти экраны, люстры и зеркала рассыпались на тысячи осколков, пророча обитателям люкса большое несчастье.
На моем фланге оказалось двое дюжих мужчин, совершенно обескураженных, но явно собиравшихся встретить нас огнем до того, как их оглушили взрывы: у одного в руках помповый дробовик, у второгокустарный пистолет-пулемет. Нечего и думать об аресте, когда в мою сторону смотрят стволы. Инструкции на этот счет у нас четкие.
Времени очухаться и сдаться я им не дал: одному очередь в шею и голову, второму очередь в грудь. Оба падают. Особых эмоций я не испытываю. Они не первые в моей жизни. О грудь второго пули зазвенели страннопохоже, под свитером был бронежилет. Предусмотрительный засранец. Подскочив, я ударил его ногой в лицо, раскроив череп. Оглядываюсь: Эриксон уже положил одного, орудуя щитом, а со стороны Бланапродырявленный труп и отчаянно орущая окровавленная женщина, осыпанная осколками зеркал.
Мы прорвались в смежную комнату. Громадная кровать с вызывающей алой постелью, какие-то пуфики, сигаретный дым. Трое мужчин застыли с расширенными от страха зрачками, в руках у одного чемодан, у второго опущенный пистолет, у третьегосовсем ничего. Двое, похоже, из «Либертадорес». Третий, молодой курчавый индиец с серьгой в ухе
Девдас Шастри, 27 лет, активист «Справедливого джихада».
Палец дрожал на курке, но на меня глядели расширенные от страха карие глаза, никаких резких движений, и совершенно очевидно, что он безоружен. Дернись хотя бы кто-то из латиносов рядом с ниммог бы скосить заодно и Шастри. Но они готовы сдаться. А я не могу прям так, не могу просто убить его, как собаку, глядя в лицо.
Взревев от злости, сделал для острастки очередь в потолок, подскочил к индусу, с размаху ударил его локтем в подбородок, повалив на мягкие перины необъятной кровати. Взобрался на него сверху, придавил локтем горло, грозно проревел сквозь мембраны противогаза:
Захери! Где Захери, сволочь?!
Он смотрел на меня невинными телячьими глазами: словно поражен и напуган моей невиданной и неоправданной жестокостью. Вспомнил из досье, что этот парень, кажется, приверженец философии мирного протеста Ганди, и чуть ли не монах. Все это сейчас снимает камера на моем шлеме, и это был бы прекрасный кадр для душераздирающего репортажа о попрании прав человека офицерами полиции Анклава. Понимая это, я убрал локоть.
Сержант! пока Эриксон укладывал латиносов носом в пол, меня позвал Блан. Балкон, смотрите!
Сукины дети. Все-таки здесь был балкон: потайной, узенький вход на который спрятан за платяным шкафом. Они выбрались туда, спустили связанную из простыней веревку и ушли. Такой вариант мы не продумывали, никто ничего не говорил об этом долбанном балконе.
Балкон выходил не на улицус него открывался кошмарный вид на огромный и уродливый палаточно-избушечный городок, раскинувшийся под закопченной стеклопластиковой крышей ж/д вокзала. Электрички все еще каким-то образом ходили здесь, хотя самодельные жилища подступают к самым колеям.
Прямо под балконом из стены вытекала широкая сточная канава. Бурлящие нечистоты неслись вперед, окаймляя берега палаточного городка, обитатели которого даже в этот момент справляли туда нужду, усиливая этот зловонный поток.
Хлюпая ногами по жидкому дерьму, от нас удалялись двое.
Я возьму их! Блан вылез на балкон, упер приклад в плечо
И на него с отчаянным ревом кинулся незаметно засевший на балконе мужчина, занося для удара стул. Жерар инстинктивно закрылся от удара рукой, но это его не спасло. Я мог лишь наблюдать, как удар обрушился на него, стул сломался, и офицер, запоздало пытаясь балансировать над узкими перилами, начал неумолимо переваливаться на ту сторону.
Нет! я бросился туда, но уже видел, что не успеваю.
В отчаянном порыве спастись Жерар схватил за ворот рубашки нападавшего, и тот, все еще движимый инерцией замаха, перевалился через перила следом. В последний момент, когда сплетенные меж собой мужчины падали вниз, глобальный интерфейс «Ориона» ни к чему подсказал мне, что нападавшийХаял Махмудов, дагестанец, 34 года, еще один активист проклятòй организации.
Я вскинул винтовку даже Прежде чем услышал всплеск дерьма, принявшего в себя упавшие силуэты. Но уже поздноте двое гадов скрылись за изгибом канавы, почти спаслись.
За ними! заорал я, практически выйдя из себя от бешенства.
Схватился за веревку из простыней, не заботясь о том, выдержит ли она больше центнера веса. За миг соскользнул по ней, окуная сапоги в вязкую смердящую жижу. Увидел, как два тела копошатся рядом, и с облегчением понял, что Блан выжил благодаря принявшему его спасительному дерьмовому батуту. Если даже переломал себе что-то: ничего, современная медицина все это лечит.
Теперь надо бежать. Я рванулся вперед с максимальной скоростью, на которую способен мой невероятно тренированный организм, которому не требуется допинг боевых стимуляторов. Почти каждый офицер принимал эти препараты перед операцией, но не яежедневные тренировки и так приблизили меня по свойствам к боевой машине, настолько, насколько это вообще возможно без серьезного вреда здоровью.