Но, как оказалось, Ленц еще не закончил.
Мой коллега из контрразведки просил передать тебе убедительную просьбу больше не давать журналистам комментариев на темы, касающиеся вопросов государственной безопасности, и, по возможности, вообще уехать из Сиднея хотя бы на несколько недель, пока шум не уляжется, после паузы молвил Роберт.
Я удивленно нахмурился и поставил чай, переваривая услышанное.
Разве у нас не свобода слова и передвижения? иронично переспросил я.
Я убедил своего коллегу в том, что ты умный парень и добровольно последуешь этому совету, так что нет необходимости вызывать тебя для проведения разъяснительной беседы. Надеюсь, я был прав или ошибся? с легким нажимом переспросил полковник.
На моем лице застыло удивленное выражение лица.
Это выглядит так, будто меня заставляют заткнуться! запротестовал я.
Так и есть, не стал отрицать Роберт.
Ты так мне прямо и говоришь? вытаращил я на него глаза.
Да, пожал плечами он, сделав еще глоток кофе и закусив его конфеткой из стоящего на барной стойке стеклянного блюдца. Никто не хочет, чтобы эта история продолжала раздуваться писаками из «помойных» СМИ и раздражать китайцев. За исключением, разве что, радикалов, которые выступают за полный разрыв отношений с Союзом. Но их мнение, к счастью, сейчас не в почете. Никому не нужен дипломатический скандал в преддверии большого экологического конгресса в Новой Джакарте.
Я сделал все это специально для того, чтобы привлечь внимание к судьбе моих родителей. А теперь ты предлагаешь мне держать язык за зубами? возмутился я. Ничего, если я откажусь?
Роберт устало вздохнул и сделал долгую паузу, глядя за окно моей квартиры.
Димитрис, ты заставляешь меня говорить о неприятных вещах, наконец произнес он.
Я почувствовал, что сейчас мне предстоит услышать нечто новое.
За пять лет я привык воспринимать Роберта как папиного старинного друга, добродушного и спокойного человека, любящего мужа и отца, ставшего мне опекуном и советчиком. Однако полковник Роберт Ленц имел и другие грани, с которыми мне практически не приходилось сталкиваться до этого дня. За его бархатными интеллигентными манерами скрывалась сильная воля, которую он крайне редко проявлял, обычно добиваясь своего мягким убеждением. Похоже, сегодня я впервые загнал полковника в ситуацию, когда мягкое убеждение не сработало.
Простодушному человеку может показаться, что в Содружестве возродилась довоенное демократическое гуляйполе, где правят бал журналисты и общественные активисты, пристально посмотрев мне в глаза, медленно произнес Роберт. Я надеюсь, ты не настолько простодушен. Потому что лекарство от этого простодушия бывает очень болезненным.
При слове «лекарство» перед моими глазами вдруг пронесся целый ряд картинок: удары ног и дубинок в темной камере для допросов аэропорта Сент-Этьен; безразличные глаза врачей за защитными масками в карантинном центре Мельбурна; давящие на голову стены «зубрильной ямы» в интернате и обманчивое добродушие в глазах профессора Петье; черно-белые конвертопланы, с грохотом несущиеся по небу в сторону столбов дыма; обжигающий лед в глазах генерала Чхона.
Роберт, это звучит, как угроза, крепче сжав чашку, усмехнулся я.
Это звучит как предостережение, каковым это и является, не ослабляя напора своего взгляда, ответил мне Роберт, больше не улыбаясь. Если ты будешь вести себя как идиот, Димитрис, я буду бессилен тебе помочь, как бы я не уважал твоего отца.
Не выдержав взгляд Ленца, ставший в этот момент совсем другим, я опустил глаза.
Мне не нравится твое предложение, проговорил я недовольно.
Ты сделаешь то, что я тебе сказал, Димитрис, с неожиданной твердостью изрек Роберт, сделав последний глоток своего кофе. На этот раз я не даю тебе совет.
Мне оставалось лишь сжать чашку с чаем еще крепче, чтобы не выдать дрожь в пальцах. Казалось, прошла целая вечность, на протяжении которой я не смотрел в глаза полковника, прежде чем напряженная тишина наконец прервалась.
Ленц поднялся со своего места и ласково потрепал меня по плечу, так же дружелюбно, как вчера, когда он поздравлял меня с победой на олимпийских соревнованиях. Подняв на него взгляд, я с удивлением заметил, что наваждение развеялось, невидимые шипы исчезли, и Роберт вновь был таким же мягким и терпеливым, каким я привык его видеть все эти годы.
Я не сказал, что согласен, пробубнил я угрюмо.
Трех недель будет достаточно, проигнорировав мои слова, уточнил Роберт, к которому вернулась его обычная улыбчивость. Вернешься в середине августа, как раз перед началом учебного года. К тому времени все уляжется, и журналисты о тебе забудут. Тебе ведь вчера вручили сертификат на поездку в Палм-Сити, на этот замечательный антарктический курорт? На двоих, верно? Вот и чудесно. Бери с собой Джен и отправляйся в вояж. Хороший отдых тебе не помешает.
Она говорит, что не может пропустить свою практику в госпитале.
Ерунда. Пусть не строит из себя деловую колбасу, иронично закатил глаза Ленц. Никогда не поверю, что студентка мединститута не вырвется летом на две недели на курорт. Как будущий врач, она должна знать, что не бывает эффективной работы без хорошего отдыха.
А третья неделя? спросил я, не заметив, когда успел отступить со своей позиции.
Придумай что-нибудь. Это же твой отдых, пожал плечами Роберт и вздохнул. Ладно, Дима. Знаешь что? Мне пора на службу. Давай проведем в этом месте черту и оставим этот эпизод позади. Думаю, нам обоим будет так легче.
Конечно, Роберт, произнес я, пожав протянутую руку.
Я вовсе не был уверен, что выбросить этот эпизод из моей памяти будет так же просто, как пожать руку и сказать: «Конечно, Роберт». Человеческое доверие подобно прихотливому растению. Требуется долго поливать его, прежде чем оно даст первые всходы, но иногда достаточно кратких заморозков, чтобы оно погибло навсегда. Роберт Ленц был добрым дядечкой, когда хотел, но мог и не быть им, если кто-то становится на его путисегодня он красноречиво мне это показал.
Что стряслось? поинтересовалась Джен, возвращаясь домой после бега. Чего хотел от тебя Роберт в такую рань?
Мы с тобой едем отдыхать, без тени улыбки сообщил я.
***
Антарктический воздух, как выяснилось, хорошо действовал на Дженет Мэтьюз.
То ли в памяти девушки ожили романтические вечера в лагере «Юнайтед» много лет назад, когда наши чувства были еще свежими и яркими, как едва раскрывшиеся бутоны. То ли дело было в том, что она избавилась от переутомления от занятий в своем мединституте. Какой бы не была причина, мы занимались с ней сексом почти каждый день, иногда по несколько раз.
Для этого мы испробовали практически все локации, которые можно было найти в нашем роскошном номере-люкс (тридцать шесть метров квадратных) пятизвездочного отеля «Антарктида»: огромная двуспальная кровать, письменный стол, кресло перед ним, душевая кабина, и, конечно же, ванна-джакузи. В половине всех случае инициатором любовных ласк выступала она, что случалось крайне редко за все годы нашего знакомства.
Дженни, можно мы поселимся здесь навсегда? шутливо спросил я, лежа рядом с ней на свежей белой простыни.
Отправившись на пляж, мы не включили режим «Уберите, пожалуйста, комнату», но услужливый персонал отеля все равно побывал в люксе и заменил все белье, которое, на момент нашего ухода, оставалось практически чистым. Вернувшись в номер, мы увидели, что, как и в день нашего заезда, кровать усеяна красивыми россыпями лепестков роз.
Я не против.
Сложив ладонь лодочкой и набрав в нее пригоршню лепестков, лежащая рядом девушка с наслаждением вдохнула их аромат.
Это же настоящие цветы, прошептала она с радостной улыбкой. Знаешь, что? Когда у меня спросят, как бы я хотела устроить медовый месяц, я скажу: «Сделайте, пожалуйста, все так же, как было у нас с Димой летом 82-ого».
Ты уже решила, с кем будешь проводить его? спросил я с улыбкой.
Современные женщины с высшим образованием не выходят замуж раньше тридцати, непривычно кокетливо улыбнувшись, со мнимой серьезностью произнесла Дженет Мэтьюз. Так что, если кто-то сделает предложение раньше, придется отказать, будь он хоть чемпионом мира по боксу.