Вот дерьмо, пробормотал я.
«Нет»решительно подумал я. «Из этого ничего не выйдет. Ей нет места в твоей жизни, а тебев ее жизни. Это было ясно с самого начала. Вычеркни ее из всех своих планов. Забудь и отпусти!»
Я сам не заметил, как долго я просидел на этой самой лавочке наедине со своими мыслями, мрачнея все больше с каждой прошедшей минутой и с каждым опасливым или подозрительным взглядом, на которые не скупились прохожие. Я считал, что стал достаточно толстокожим, чтобы не замечать этих взглядов. Но сегодня они огорчали и бесили меня до такой степени, что мне пришлось закрыть глаза и выполнить пару дыхательных упражнений, чтобы привести себя в норму. Когда я наконец вспомнил о времени, солнце уже начало заходить за горизонт. Стряхнув с себя оцепенение и сердито крякнув, я встал и направился к своему скутеру, который я оставил неподалеку от офиса Лауры. Пора было подтирать сопли и отправляться домой.
Лишь когда я сел на скутер и вздохнул, приготовившись завести его, я заметил, как к парадному входу офисного здания подъезжает сверкающий свежей заводской краской большой черный седан представительского класса. Охранник, который еще несколько часов назад орал на меня, гневно требуя оставить свой скутер где-нибудь подальше от «его» офисного центра, вышел к седану, который остановился без аварийного сигнала прямо перед дверью офиса, с очень почтительным и смиренным видом. Одного слова, брошенного сквозь опущенное переднее стекло, оказалось достаточно, чтобы он без возражений удалился прочь.
У меня промелькнула странная догадка. Руководствуясь одними лишь эмоциями, но уж никак не здравым смыслом, я убрал руку от ключа зажигания, который уже собирался повернуть, и решил немного подождать.
Несколько минут спустя я осознал, что моя интуиция на этот раз не подвела меня. Из открывшихся раздвижных дверей вышла, лишь мельком глянув на подобострастно козырнувшего ей охранника, Лаура Фламини. Я не сразу узнал ее. По-видимому, в ее рабочем кабинете было заранее заготовлено во что переодеться вечером. И она явно воспользовалась услугами салона красоты, который размещался на первом этаже офисного центра.
Стильные туфли на высоком каблуке добавляли ей дюйма четыре росту. Синее вечернее платье чуть ниже колен, с красивым длинным вырезом на спине, идеально облегало ее фигуру, намекая, что платье сшито под заказ специально под свою владелицу. Я не разбирался в моде, но нутром почувствовал, что это дорогая, дизайнерская вещь, какую не купишь в стоковом магазине. Волосы были идеально уложены рукой профессионала, не оставившего ни следа от легкой небрежности, с которой ее челка обычно спадала на лоб. Глаза, ресницы, брови, губы, каждая деталь лица стали четче и ярче, неся на себе умело наложенный макияж.
Я не мог видеть этого с такого расстояния, но не сомневался, что на ее руке блестит роскошное кольцо с сапфиром, которое она не стала надевать на судебный процесс, где играла роль самоотверженной защитницы слабых и угнетенных.
Вот, значит, что это за «пара мелких дел, которые нужно доделать», пробубнил я себе под нос, сам не понимая, почему это вызывает во мне столько боли и злости.
Из машины изящно вышел высокий, статный мужчина. Он выглядел столь же нарядно, как и его спутница. Темно-русые волосы средней длинны, без намека на седину, были ровно и красиво зачесаны. На нем прекрасно сидели новенький черный смокинг, белоснежная накрахмаленная рубашка и стильный галстук-бабочка. Было заметно, что он чувствует себя в таком образе естественно и свободно.
Вспомнив неловкость, которую я испытывал, когда мне единственный раз в жизни довелось одеть смокинг, почти пятнадцать лет назад во время посещения пафосного ресторана «Аурум», приглашение в который досталось мне в честь выхода в финал олимпийского чемпионата по боксу, я осознал пропасть, которая пролегает между мной и этим человеком.
Лаура сдержанно, но вполне доброжелательно улыбнулась, когда её кавалер непринуждённой походкой выпорхнул навстречу, элегантно поцеловал руку и открыл пассажирскую дверь с учтивой, но шутливой услужливостью, которая позволяла отличить воспитанного джентльмена от простого лакея. Даже с сотни ярдов было видно, какая безграничная самоуверенность написана на красивом лице этого человека, убежденного, что мир принадлежит ему. При виде этой надменной мины зубы у меня невольно сжались от злости.
«Посмотрел бы я, сукин сын, как бы ты ухмылялся, высаживаясь из гребанной десантной капсулы под Новой Москвой!»невольно подумал я. Но почти сразу же остыл, закатил на секунду глаза и приказав себе обуздать страсти. Я не раз внушал товарищам по клубу, что мы не имеем оснований винить в своих невзгодах каждого встречного, кто не прошел через то, через что прошли мы. И вот теперь я сам становлюсь на этот тупиковый путь.
Самым обидным оказалась то, что я не мог отыскать у себя в душе рациональной и справедливой причины его ненавидеть или презирать. Была лишь черная зависть, какую испокон веков испытывали обделенные судьбой неудачники ко всем, кто был богаче, успешнее и удачливее их. И от понимания этого я становился себе еще более противен.
«Езжай домой, идиот», велел я себе.
Но вместо этого я поехал за ними. Я даже не пытался найти для себя хоть какое-то разумное объяснение своего поведения, кроме наивной обиды, беспочвенной ревности и бессильной злости. Седан ехал небыстро, так что мне не составляло труда держаться на небольшом расстоянии от него, лавируя между машин в вечерней тянучке. Я представлял себе, как в прохладном кондиционированном салоне Эдвард Грант, самоуверенно усмехаясь, небрежно крутит одной рукой кожаный руль, а другую держит на коленях своей спутницы. И от этих фантазий кровь начинала нестись в жилах быстрее.
§ 7
Седан покинул центральный деловой район и продолжал свой путь в плотном траффике путь минут пятнадцать. Несколько раз мне казалось, что я потерял его из виду, и я готов был вздохнуть с облегчением и отправиться домой. Но каждый раз мне удавалось высмотреть его вновь. Следом за ним я въехал в район, где не бывал ни разу с тех пор, как вернулся в Сидней после отлучкиПойнт-Пайпер, прибрежный городок миллионеров.
Роскошные особняки соседствовали здесь с фешенебельными бутиками и ресторанами, а простые смертные забредали сюда лишь для того, чтобы полюбоваться на чужое богатство и процветание. Я ожидал, что меня тормознут на полицейском посту, выполняющем роль негласного КПП при въезде в этот благополучный оазис, где не было место бродягам, бомжам и прочему отрепью. Но мне удалось проскользнуть в общем потоке, не обратив на себя внимание коповвидимо, сошел за развозчика пиццы, который спешил доставить заказ в один из особняков.
Седан припарковался на охраняемой парковке, только для посетителей, рядом с оградой одного из наиболее помпезных особняков. Я прожил в Сиднее достаточно, чтобы знатьздесь располагается «Кот-де-Азур», один из самых дорогих ресторанов города, сравнимый с «Аурумом», куда я ни за что не стал бы заходить даже в самые лучшие свои времена. Этим вечером парковка была полна автомобилей, один роскошнее другого, включая лимузины. По-видимому, в ресторане была закрытая вечеринка или прием. Об этом свидетельствовала красная дорожка, пафосно раскинутая у входа и некоторое количество светских хроникеров с телевидения и из газет, слетевшихся, как коршуны, ко входу. Папарацци не пропускали внутрь вежливые, но крепкие и суровые охранники.
Я остановился неподалеку от шлагбаума, но не настолько близко, чтобы охранник, дежурящий у въезда на парковку, счел нужным поднять зад, выйти из своей будки и приказать мне убираться. Оставив скутер у обочины и сняв шлем, я смешался с толпой зевак, которые остановились, чтобы полюбоваться на роскошные наряды богачей и знаменитостей.
Высокий каменный забор не позволял заглянуть на территорию особняка. Но ворота были гостеприимно распахнуты, так что все собравшиеся могли видеть небольшой клочок территории: столики с белоснежными скатертями и хрустальной посудой; идеально постриженные зеленые газоны и кусты, представляющие собой шедевры садового искусства; фонтаны, статуи; вышколенные официанты в роскошных ливреях с серебряными подносами; множество серьезных мужчин в смокингах с бабочками и красивых женщин в роскошных вечерних платьях, ведущих беседы с бокалами в рукахсильные мира сего, их спутники и спутницы.