Бах! Бах и всё!
Предательски щёлкнул пулемётный затвор. Ах ты ж ёбай ты на х. й! Патроны, как говорят татары, ёк. В смысле, кирдык боезапасу и, кажется, броневику: поскольку он больше не способен ехать, а монстр скоро сюда доберётся. И, глядя на его мускулы, сомнений не остаётся: броня нашей машины для него что папиросная фольга, порвёт и не вспотеет.
Потом выковыряет нас словно «вустриц» из раковины и сожрёт.
От других броников похоже толку больше нет, они уже «пустые».
Ланской! протяжно заорал эфир. Ты чего не стреляешь?!
Не чем! грустно признался я. Патроны кончились.
Ёб твою мать! по неуставному разорвалось матом радио.
Иди ты! не выдержав, ответил я и тоже не по уставу.
Что сейчас думает обо мне невидимый собеседник и думает липлевать!
Но это ещё не означало, что я скис и превратился в безвольную тряпку. Или просто приготовился встретить неизбежную смерть, что подбиралась ко мне всё ближе и ближе.
Не дождётесь, гады! Если я и подохну, но не здесь и не сейчас, и не этому тупому насекомому решать.
Я был решителен в своём намерении продолжить бой, пусть и иными средствами. Да, боезапас в бронемашине исчерпался, ну и что Это ещё ничего не значит.
Из арсенала при мне ещё оставался стрелковый комплекс «Нева». Посмотрим, на что он сгодится и сгодится ли вообще: тварь, несмотря на четыре подбитые лапы, подползала ко мне довольно проворно.
Я выбрался из бронеавтомобиля наружу и сразу ощутил себя мелкой букашкой перед нанесённым сверху тапком. Сейчас размажут так, что мокрого места не останется.
Вот только эта букашка-таракашка ещё немного подрыгается. Помирать, не попортив крови поганым тварям, я не собирался.
Зарядив подствольник кумулятивной гранатой, я харкнул ей в монстра. Есть контакт!
Граната разорвалась в практически идеальном месте, перебив гадине что-то вроде сочленения. Лапа подогнулась, и тварь плюхнулась на пузо, отчаянно вереща.
На меня уставилась целая куча мелких и злобных глаз. Мне стало немного не по себе, давно не приходилось наблюдать такой концентрированный заряд ненависти. Если бы взгляды могли убивать, меня бы порвало на мелкие клочки.
Не понравилось, сука?! воскликнул я. Погоди, сейчас ещё получишь горяченьких!
Все гранаты, что были при мне, полетели в одно месток большой и уродливой башке, усеянной этими глазками.
Когда гранаты закончились, я перешёл на патроны и вгонял их один за другим в монстра, не догадываясь, что тот уже сдох.
И лишь когда меня обступили с боков, я сумел снять палец со спускового крючка.
Рядом стоял незнакомый фельдфебель, но, когда он заговорил, я сообразил, что слышал в эфире именно его голос.
Всё, сынок! Ты его прибил! Можешь успокоиться!
А если сюда нагрянут другие твари?
Не думаю. После той войнушки, что мы устроили, сюда ещё долго ни одна сволочь не сунется. Минут через пятнадцать прибудет «кавалерия»мы связались с «Обьектом-13», сюда движется мобгруппа на бронетранспортёрах.
Я устало вздохнул, показал в сторону покорёженного броневика.
Там есть раненная, женщина-учёный. Остальные, кажется, погибли.
О ней позаботятся, пообещал фельдфебель. И о других тоже. А ты пока переведи дух, солдат. Ты ведь здесь впервые?
Так точно, в первый раз.
Неплохо для новичка, усмехнулся фельдфебель. Не каждый из нас устроил бы такое. Кому скажуне поверят!
Это уже их дело, пожал плечами я.
Мне и впрямь было нужно отдохнуть. Силы стремительно покидали меня, оставляя наедине не с чудовищной усталостью.
Здравствуй, папа! если и была на свете вещь, кроме денег, способная поднять настроение у Василия Васильевича Голицына, сенатора и представителя древнего аристократического рода, так это голос его любимой дочки Лизы, которая после окончания Московского университета зачем-то подалась в учёные, вместо того, что чино-мирно выйти замуж и нарожать себе детей, а Василию Васильевичувнуков.
Здравствуй, Лизок! с нежностью произнёс Голицын.
Жаль, что говорить приходилось не воочию, а через телефонную трубку, иначе бы он с огромным наслаждением заграбастал бы в объятия любимую дочку, по которой успел соскучиться: ей вечно не сиделось на месте, и она кочевала из одной научной экспедиции в другую. Василий Васильевич уже и счёт им потерял.
А дочка-то, пусть и засиделась в невестах, с годами становилась только краше. По идее отбоя от мужиков быть не должно, а вот поди ж ты до сих пор живёт одна. Хотя про её краткосрочные романы он, конечно, был в курсе, но там так ничего серьёзного.
Как дела, доченька?
Всё нормально, папа! преувеличенно бодро ответила Лиза, и Голицын сразу напрягся.
Дочка всегда так говорила, когда у неё были какие-то неприятности.
Лиза!
Что, папа?
Это я у тебя должен спросить: что произошло? Только, пожалуйста, не ли мне. Я ведь знаю тебя как облупленную!
Дочка помялась, прежде чем сказать:
Сейчас уже всё хорошо, папа! Нет, честно-честно! Ты ведь можешь по своим каналам всё проверить и узнать.
То есть до этого было плохо? продолжил допытываться отец.
Ты же знаешь, куда я отправилась. Так что было, папа. Увы
Василий Васильевич давно себя корил и пенял за то, что позволил кровиночке заняться исследованиями на «Обьекте-13». Знал, что если бы запретилпотерял Лизу раз и навсегда. Она была вся в него, такая же упрямая и настырная. Слова поперёк не скажешь.
Было нападение, папа. На нас напала тварь в общем, если я скажу тебе её название на латыни, ты ведь не поймёшь. Тут в обиходе её называют великаном и, можешь мне поверить, она действительно впечатляющих размеров. В общем, мой научный руководитель погиб, меня слегка контузило Ничего страшного, я уже оправилась, пара деньков в госпитале и уже на ногах! Только ты маме не говори, пожалуйста.
Хорошо, не скажу, пообещал Голицын.
С руководителем у Лизы тоже был не то небольшой роман, не то лёгкий флирт. Судя по тону, с которым она сообщила о его гибели, скорее второе. То есть с сожалением и переживанием, но не как о близком и любимом человеке.
А ещё мне рассказывали, что в какой-то момент всё было настолько плохо, что мы все едва не погибли. Но нас спас некий Ланской. Кажется, он из этих ну ты понимаешь о ком я?
Понимаю, горло у Голицына перехватило, поэтому вместо ответа получился какой-т булькающий звук.
Я слышала, что он влип в какую-то неприятную историю, там всё как-то очень мутно и непонятно Мне кажется, его подставили, или он сам зачем-то наговорил на себя. Папочка, думаю, тебе стоит его отблагодарить. В конце концов он ведь спас мне жизнь.
Хорошо, сухо кивнув Василий Васильевич. Я узнаю обо всём поподробней и подумаю.
Глава 12
Дверь кабинета врача захлопнулась за моей спиной.
Ну как? участливо спросил фельдфебель с простой русской фамилией Иванов. Не удивлюсь, если его ещё и звали Иванов Ивановичем, уж больно шло ему это имя.
Врач сказалничего серьёзного. Годен к дальнейшему несению службы без ограничений, отрапортовал я.
А ты легко отделался, Ланской. Не зря говорят: новичкам везёт, сказал Иванов. Раз годен без ограничений, ступай за мной. Будем тебя определять.
Мы подошли к лифту с массивными дверями. Как удалось выяснить с первых минут пребывания, основнаянаучнаячасть «Обьекта-13» находилась под землёй. Не знаю, из каких соображенийбыть может так легче сопротивляться агрессивной внешней среде, но могу себе представить каким титаническим и опасным был труд тех, кто его строил, и сколько здесь полегло народа в процессе.
А вот административные здания и казармы расположились на поверхности, что меня порадовало. Клаустрофобией или боязнью подземных пространств я не страдал, но наверху мне казалось как-то веселей и даже уютней.
Почти все строения, оказавшиеся на пути, смахивали на форты или маленькие крепости. Собственно, так оно и было: многие стены были в выщерблинах от пуль, чувствовалось, что тут частенько разворачивались нешуточные сражения.
Несколько раз мимо, лязгая гусеницами, или шурша шинами, проезжала техника. Я привык, что наша пехота обычно располагается на «броне», то есть бойцы сидят на бронемашинах, а не внутри. Здесь это не практиковалось, даже на марше.