Но это не все, продолжила Маллт свой рассказ. Потом я увидела огонь. Кто-то приближался к мельнице со стороны Долины Туманов. Я тихо подкралась поближе к тропе и увидела, что это Эсгис. Не доходя до мельницы шагов сто, он остановился, достал нож из голенища, переложил его за пазуху и потушил факел о снег. Затем сошел с тропы в лес и, оглядываясь по сторонам, снова двинулся в сторону мельницы. Он прошел совсем близко от меня, шагах в десяти от дерева, за которым я пряталась, я четко видела его хищное лицо в свете луны
Маллт перевела дух и продолжила:
Тогда я побежала сюда. Сначала я хотела бежать через Долину Туманов, ведь так короче. Но потом осеклась Маллт, потом передумала и побежала длинной дорогой, той, что огибает Ближний лес с севера.
Почему ты не пошла через Долину Туманов? Испугалась старухи Дурнолл? насмешливо спросил Дерог.
Не знаю, старуха или кто еще, поджав губы, ответила Маллт. Но что-то недоброе стало приходить в эту долину по ночам. Я чувствую это.
Чувствоватьудел баб да молодок, насмешливо бросил староста Гервин. Наше же делодействовать, и немедля. Коней не берем: еще подвернут ногу в темноте на камнях. Так, Тервел, вы с Киврисом быстренько соорудите носилки из ваших подмостков или как там они называются. Со мной пойдут Тервел и Фариергде он? Нет Фариера? Тогда Дайардин. Тоже нет? Тогда ты, повернулся Гервин к Ивару. Ну и кто сам пожелает. Ах да, и атре Дерог, разумеется, в последних словах Гервина проскользнула едва заметная усмешка.
Вскоре группа из шести человек, вооружившись факелами, выдвинулась в сторону старой мельницы по тропе, идущей через Долину Туманов. Процессию возглавляли Гервин с Дерогом, за ними с носилками шли Ивар и Тервел, замыкали шествие Маллт и жена старосты Дилис.
Погода к этому времени испортилась окончательно. Вьюга подвывала всё сильнее и всё тоскливее. Холодный ветер стегал в лицо, проникал под одежду, норовил сбить с факелов жар сосновой смолы. По мере углубления Долины порывы ветра приглушались, уступая место вязкому низинному холоду.
Атре, обратился Ивар к шагавшему впереди него Дерогу, а что это за калпы, о которых все говорят?
Кто это «все»? насторожился Дерог.
Дайардин мне говорил что-то про «не будить калпов в канун Имболка», теперь вот Маллт.
Это фуаты, речные духи. Никто не знает их истинного обличья, но человеку они могут являться в образе прекрасного юноши, златовласой девы, белого или черного коня. Глаза калпа либо полны слез, либо светятся ярким светом и притягивают как магнит. Когда калп появляется в обличье коня, он начинает ластиться к своей жертве и как бы приглашает ее сесть на себя верхом. Однако оседлавший калпа уже никогда не слезет с него, словно прирастая к коню намертво. Тогда калп во весь опор мчится к своему водоему и бросается под воду, топя неразумного седока. Очень часто таких утопленников, погубленных калпами, находят потом в воде с обглоданным лицом или развороченными внутренностями.
Но калпы не очень умны, продолжил Дерог. Он всегда совершают какую-нибудь оплошность. Калп может явиться в виде прекрасной девушки в зеленом платье, но платье это будет надето наизнанку. Либо же он забудет вынуть из волос водоросли и ракушки. Либо предстанет в обличье коня, подковы которого приколочены задом наперед.
На этих словах Ивар вздрогнул. Ему отчетливо вспомнились следы черного коня, встреченного им у Вороньей развилки. И та беснувшая на солнце ракушка, что выпала из его гривы. Неужели лишь появление Брикрена избавило его от печальной участи?
А у Коровьего ручья есть свои калпы? спросил Ивар Дерога.
Конечно. Из-за них и пришлось в свое время оставить старую мельницу. Те, кто сейчас решается подходить к ней, иногда находят у берега «волосы калпов». Это такие светлые нити, похожие на водоросли. Говорят, их можно использовать для приготовления снадобий. Но это Маллт должна лучше знать, кивнул Дерог в направлении шедшей сзади знахарки.
Дальше двигались молча. Холод в низине становился все более пронизывающим. Кривые деревья на склонах корчились в отблесках пламени зловещими уродцами. До Старого Тиса оставалось совсем немного, когда шедший впереди Гервин вдруг резко остановился и едва слышно прошептал:
Смотрите, это они!.. Блуждающие огни, предвестники смерти.
Впереди, у поворота к Старому Тису, у переплетенных корней растущего на склоне дерева, медленно кружились в воздухе несколько светящихся шариков размером с терновую ягоду. От них исходило тусклое голубоватое свечение, окруженное тонкой золотистой аурой.
Не подходите к ним! шептал Гервин. Хватит уже смертей на сегодня.
Огоньки медленно поднимались от корней и постепенно исчезали за стволом дерева. Стуча зубами не то от холода, не то от страха, Гервин тихо, бесшумными полушагами, двинулся вперед. Пройдя так несколько десятков шагов, он подозвал рукой остальных:
Вроде исчезли. Идем дальше.
Ступая осторожно и бесшумно, они вышли на поляну Старого Тиса.
На земле под деревом-великаном догорал небольшой смоляной факел. В нескольких шагах от него, на каменистой земле, лежал человек. Неподвижные глаза его смотрели вверх, в глубину тисовой кроны. Рядом, пытаясь не то задушить, не то, наоборот, растрясти бездыханное тело, сидел на корточках темноволосый парень с острой бородкой. Это был Эсгис.
Заметив односельчан с факелами, он поднял безумные глаза и издал какой-то нечленораздельный крик, похожий на вой загнанного в ловушку зверя. Затем, позабыв про свой полупогасший факел, Эсгис бросился бежать на север, в сторону старой мельницы. Гервин и остальные, придя в себя от неожиданности, пустились вслед за ним.
Погоня была недолгой. Не пробежав и трех десятков шагов, Эсгис запнулся о камень и растянулся плашмя на стылой земле. Гервин тут же прыгнул ему на спину; вскоре подоспел и Тервел. Вдвоем они кое-как скрутили отбивающегося и рычащего Эсгиса.
На него было страшно смотреть: безумные налитые кровью глаза, окровавленные руки, лоб, рассеченный при падении, мокрые слипшиеся волосы. «Это не я!»твердил он не переставая, раскачиваясь из стороны в сторону и тряся головой. «Это не я!»
Гервин приказал Тервелу обыскать пленника. При Эсгисе нашли длинный нож и сверток с двенадцатью золотыми торкелями. Кроме того, из кармана его кожаной куртки Тервел извлек небольшой, шириной менее дюйма, кусок пергамента тонкой выделки с надписью «Встретимся на старой мельнице завтра на закате». На вопрос Гервина «что это такое?» Эсгис ничего не ответил, продолжая смотреть в пустоту и мычать что-то себе под нос.
Ивар приблизился к лежавшему под деревом телу, уже заранее зная, кого он там увидит. Увы, предчувствие не обмануло его: это был Оверет. В остекленевших глазах на побелевшем одутловатом лице застыло недоумение; посиневшие опухшие губы скривились детской обидой человека, оборванного на полуслове. Ивар повернул его голову. На затылке зияла огромная рана, нанесенная, по всей видимости, острым камнем. Рядом на земле лежало несколько перепачканных кровью камней: сложно сказать, каким именно из них был нанесен смертельный удар.
Гервин и Дерог решили сначала отвести в поселок Эсгиса, а затем уже возвращаться на старую мельницу. На носилки, предназначавшиеся для Вихана, положили начинающее коченеть тело Оверета. Ивар и Тервел понесли погибшего пастуха, а Гервин с Дерогом повели, удерживая за руки, Эсгиса. Последний всю дорогу молчал, лишь изредка бормоча бессмысленные обрывки фраз. Полученный при падении шрам на лбу перестал кровоточить, обретя форму загнутой влево клюки.
В деревне их тут же обступили взбудораженные жители. Гервин вкратце рассказал о случившемся: как они застали под тисом Эсгиса, душившего своего брата окровавленными руками, как он пытался сбежать, но был пойман им, старостой. Стали думать, куда посадить братоубийцу до суда. В итоге решили запереть его в хлеву Гервина, предварительно связав руки и ноги толстой пеньковой веревкой, а также приставив на ночь охранника из числа жителей Оллтре.
В этот момент Ивар увидел в толпе лицо Рой. Во всполохах факелов оно казалось ликом самой Судьбыокаменевшее и обреченное, как будто заранее знавшее свой фатум, но не желающее подчиняться ему. Рядом с женой, опустив голову, стоял Дайардин, в одночасье превратившийся из полного сил мужчины в полусгорбленного старика.