Ивар вернулся к тропе и уже собирался двинуться дальше, как вдруг услышал, как за его спиной, рядом с тисом, глухо треснула раздавленная ветка. Быстро вскарабкавшись по склону лощины до ближайшего дерева, он укрылся за стволом и стал выжидать. Треск больше не повторялся. Подождав немного, Ивар спустился к тропе и двинулся дальше, на всякий случай проведя рукой по висевшему на шее ножу.
Вскоре тропа круто пошла в гору. Взобравшись на кряж, Ивар увидел перед собой просторную лесистую равнину. По правую руку сплошной стеной тянулся сосновый бор; за ним, чуть поодаль, виднелась небольшая речушка и каменная постройка с водяным колесом. Неподалеку от мельницы паслась под седлом чья-то черная лошадь.
Через пару сотен шагов Ивар вышел к развилке дорог, едва различимой на присыпанном снегом поле. Налево поворачивала дорога на Крейг, откуда должен был прискакать Брикрен, вправо отходила едва заметная тропка, ведущая в сторону реки и заброшенной мельницы.
Похоже, что-то напугало гулявшую у мельницы лошадь. Громко фыркнув, она отбежала в сторону, затем неспешно двинулась в направлении Вороньей развилки. Ивар, перетаптываясь, терпеливо ждал посланника из Крейга. Беспривязная лошадь на самом деле оказалась иссиня-вороным конем в блестящей уздечке и под дорогим седлом: поджарые бока животного поблескивали в лучах осмелевшего солнца, крепкие мышцы играли, перекатываясь, под черным бархатом упругой кожи. На мгновение Ивару показалось, как будто мир вокруг него замер в оцепененьи, тихо позвякивая стеклянными колокольчиками. Завороженный добродушным взглядом грустных глаз, Ивар невольно двинулся навстречу коню. Последний же, словно соскучившись по старому другу, радостно поспешил к развилке. Но что-то странное было в его аллюре: ноги коня как будто слегка разъезжались на припорошенной снегом траве.
Далекий стук копыт донесся со стороны дороги на Крейг. Черный конь испуганно замер в нескольких шагах от развилки, упрямо мотнул головой, развернулся и затрусил обратно к лесу. Ивар заметил, как из гривы коня выпал на землю какой-то блеснувший на солнце предмет. «Потом посмотрю», решил он, возвращаясь к развилке.
Из-за придорожного мелколесья показался всадник на гнедом коне с роскошной черной гривой. Когда всадник и конь приблизились, Ивару обратил внимание на странную форму ушей жеребцаочень коротких, едва ли не в половину обычных. Сам же всадник оказался сухим жилистым старичком с длинным заостренным носом и пылающим румянцем на щеках.
Дайардин приветствует Брикрена, произнес Ивар.
А ты чей таков будешь? вцепился в него своими глазами-буравчиками пожилой наездник. Или ты тот самый контрабандист-имралтинец, которого дружки ссадили на берег за буйство и пристрастие к зелену вину?
Он самый, кивнул Ивар, усмехнувшись про себя скудности людской фантазии. Дайардин поручил мне забрать деньги и письмо.
Это уж как водится. Брикрен достал из-за пазухи сверток и протянул его Ивару. Держи, пересчитывай.
В свертке лежали двенадцать золотых торкелей и небольшой свиток пергамента, скрученный с обеих сторон.
Все верно? спросил Брикрен и, не дожидаясь ответа, продолжил:Как поживает себе почтенный Дайардин?
Насколько я могу знать, неплохо, ответил Ивар.
Неплохо, ага А как поживает его, кхм-кхм, сынок по имени Оверет? Брикрен столь старательно выделил это свое «кхм-кхм», что не услышать его не мог разве что глухой.
Совсем недавно видел его в добром здравии, пожал плечами Ивар. А что, разве он не сын Дайардину?
Ну ты ж сам его видел. Разве он в чем-то похож на нашего сурового солевара? Брикрен изогнул в насмешливой усмешке тонкие влажные губы. Ну да ладно, семьядело темное, наше ли дело лезть под чужое одеяло? Еще раз мое почтение дорогому Дайардину, Брикрен отвесил ироничный полупоклон, развернул коня и ускакал прочь.
«Странный старичок», подумал Ивар. «К чему он припомнил Оверета и на что намекал? Или просто злоязычный пустозвон, любитель поперемывать косточки?»
Ивар вспомнил про блестящий предмет, выпавший из гривы вороного коня. Вернувшись к тому месту на тропинке и недолго порывшись в невысокой прошлогодней траве, он, наконец, нашел то, что искал. Увы, это была обычная речная ракушка. Скорее всего, запуталась в гриве, когда конь купался в реке.
«Подожди», одернул себя Ивар. «Какое «купался», если сейчас конец зимы?! Что могло загнать коня в ледяную воду?»
Ивар задумчиво смотрел на следы, оставленные на снегу подковами черного коня, там, где он развернулся и ускакал в лес. Что-то странное было во всем этом, что-то до крайности простое, но в то же время ускользавшее от понимания. Левый висок заныл уже знакомой пульсирующей болью. Боль стучала все сильнее и сильнееи тут Ивар увидел очевидное: следы подков вели не в лес, а из леса.
Ивар внимательно осмотрел землю, не было ли следов в обратном направлении. Ни единого. «Выходит, кто-то подковал коня задом наперед. Но зачем?»
***
В этот день носильщики закончили работу раньше, чем обычно. Приближался вечер Имболка, дня очищения и поворота на весну. Небо над Элланом совсем распогодилось, лишь редкие облачка цвета тающего снега затеняли пробуждающееся весеннее солнце. Снег постепенно сходил с земли, на первых проталинах уже пробивались хрупкие подснежники и дерзкие первоцветы.
У входа в корчму Ивар встретил своего старого знакомца Хейни, громко пререкавшегося с кузнецом Фариером. Хейни выглядел явно перебравшим и нес какую-то околесицу про записку, деньги, дупло и братство. Фариер раздраженно пенял ему за то, что Хейни сбивает с пути неокрепшие души. Из обрывков их разговора Ивар понял, что Фариер застал в корчме сильно захмелевшего Вихана, пьянствовавшего с еле вязавшим лыко Хейни.
Ивар поприветствовал обоих. Хейни тут же бросился к нему с объятиями и невразумительными причитаниями. Насилу им с Фариером удалось угомонить его и отправить домой отсыпаться.
И сам под гору катится, и молодого за собой тащит, сердито пробурчал Фариер.
Вихан не работал сегодня? поинтересовался у кузнеца Ивар.
С самого утра отпросился на весь день, сказал, что приболел. А сам вон по кабакам рассиживается.
Скажи, Фариер, за Виханом никогда не водилось странностей? Например, следить за кем-то без причины?
Следить? Зачем? Нет, ничего такого не припомню. Вихан давно уже вышел из детского возраста. Почему ты спросил?
Просто видел его сегодня в Долине Туманов около полудня пожал плечами Ивар.
А ты что там делал? недоверчиво перебил его Фариер.
Дайардин послал меня встретить одного человека из Крейга.
А, понятно. Так ты говоришь, Вихан сегодня был в Долине Туманов?
Да, встретил его, не доходя немного до Старого Тиса. Сначала Оверета, а затем его. Мне показалось, что Вихан как будто следил за Оверетом. Еще спросил меня, не делал ли тот чего подозрительного. А еще немного погодя мне почудилось, будто кто-то следит за мной из тумана. Скорее всего, это снова был Вихан. Вот я и спрашиваю про странности. С чего бы вдруг ему понадобилось за мной следить?
«Показалось», «почудилось», насмешливо фыркнул кузнец. Что еще тебе почудилось? Под Старым Тисом еще и не такое привидится.
Да, вспомнил Ивар. Была еще одна вещь. Я видел под Старым Тисом свеженарезанные куски лосося. Это какой-то местный обычай?
Лосося? удивился Фариер. Первый раз слышу про такое. Лососьжитель Нижнего мира, его не приносят в дар Бригантии. Ей принято подносить плоды, ягоды, злакисловом, все, что растет над землей. Те, кто особо чтят трехликую богиню, закапывают в землю цыпленка в месте слияния трех ручьев. Хотя, как правило, люди просто выставляют немного овечьего молока за дверь.
Фариер посмотрел на кроваво-красный закат и, довольный, заключил:
Похоже, завтра будет добрый день, ненастный.
Какая же радость в ненастье? удивился Ивар.
Завтра старуха Калех пойдет собирать дрова на остаток зимы, словно ребенку, принялся объяснять Фариер. Если старая ведьма захочет, чтобы зима продлилась еще долго, она сделает Имболк ясным и солнечным. Ну чтобы успеть набрать много дров. А если будет пасмурно, значит, Калех спит без задних ног и зима скоро кончится. Но надо будет еще посмотреть завтра, вышли ли из спячки змеи и барсуки.