Что-то не так? осторожно спросил я, не в силах больше выносить тягостное молчание деда, но он проигнорировал мой вопрос и лишь тяжело вздохнул.
Глаза и руки главы рода уже приобрели свой обычный вид. А вот мать, наоборот, побледнела. Отец что-то пробормотал, видимо, грязно выругался. Иногда он так поступал, несмотря на аристократическое воспитание.
Дед посмотрел на меня, разочарованно покачал головой и громко произнёс два слова, которые навсегда изменили мою жизнь:
Он человек!
Меня словно ударило током, в груди что-то сжалось, а в голове застучали тысячи молотков. Я не мог поверить и осознать суть сказанных дедом слов.
Глава рода вздохнул ещё раз и добавил:
Выбраковка.
И тут мне стало плохо по-настоящему. Выбраковкой назывались случаи, когда один из детей в семье эльфов или орков по достижении шестнадцати лет становился человеком. Это было довольно редким явлением, а уж в таких аристократических и могущественных родах, как мойпрактически невозможным. Во всяком случае, в нашем роду до меня выбракованных не было.
Обычно такое происходило, когда наследник не ощущал со своим родом ментальной связи или когда какое-либо его качество или черта характера шли вразрез с определяющими характеристиками расы. Например, выбраковкой мог стать трусливый ребёнок в семье бесстрашных орков или несдержанный и болтливый ребёнок эльфов.
Но почему выбраковкой стал я? Понять это было невозможно. Да куда уж там понятья даже принять этот факт отказывался. Я ощущал себя настоящим стопроцентным эльфом, выросшим в традициях нашего рода и расы. В конце концов я негативно относился к людям, и сама мысль, что я человек вызывала у меня отвращение.
Но почему-то Силе внутри меня было всё равно, кем я себя ощущал. Она проснулась и окрасила мою ауру зелёнымцветом самой непривлекательной расы на Земле.
Сразу стало понятно, почему дед не смог сдержать эмоции. Их всплеск оказался столь мощным, что Сила главы рода вышла наружу и придавила всех, кто был вокруг. Но у каждого члена семьи был амулет рода, который защитил нас. Поэтому пострадала лишь прислуга, не имевшая таких амулетов. Помимо того, что двое упали в обморок, у всех остальных носом пошла кровь и разболелась голова. Но мне в этот момент было плевать на прислугу, я с ужасом пытался осознать свой новый статус.
Папа, мама! Как такое могло произойти? воскликнул я, из последних сил сдерживаясь, чтобы натурально не зареветь. Почему?
Отец посмотрел на меня с невероятной тоской во взгляде и ответил. Точнее, даже не ответил, а просто произнёс то, что вертелось у него на языке:
Позор.
Осознать, что ты стал позором семьи, ничего, по сути, не сделав, было трудно, и мне стало ещё больнее.
Николай, Ольга! Мои соболезнования! голос младшего брата отца, Павла Константиновича Седова-Белозерского прозвучал в тишине как выстрел.
«Соболезнования»это слово ранило сильнее, чем сказанное дедом «выбраковка». Обо мне говорили так, будто меня не существовало. Все делали вид, будто меня в этом зале нет. И это было крайне неприятно и обидно. Я возненавидел родственников, которые принялись выражать соболезнование моим родителям и покидать зал.
В глазах некоторых дальних родственников я заметил радостьмногие недолюбливали моего отца и завидовали. А теперь князь Николай Константинович Седов-Белозерский оказался в ситуации, что не позавидуешь. Его старший сын стал выбраковкой.
Мне было больно смотреть на всё это. И тошно. Меня чуть не вырвало, но я держался. Всё же я был воспитан как эльф, а эльфы не имеют права раскисать ни при какой ситуации.
Очень быстро в гостиной остались лишь родители, дед и брат мамы, князь Владимир Николаевич Волошиндядя Володя, как я его называл, когда мы были наедине. Ушла с глаз долой на всякий случай даже прислуга. А ещё увели Андрея и Машу, моих младших брата и сестру.
Мама, сказал я. Что теперь
Извини, но я тебе больше не мать, перебила меня мама. А ты мне теперь не сын. И ты должен это понять и принять. Таковы правила.
Как не сын? пробормотал я в растерянности.
Таковы правила, молодой человек! отрезал отец.
Николай, сестра! обратился к родителям дядя Володя. Это тяжёлый удар, вам лучше отдохнуть. Разрешите вам помочь и заняться отправкой Романа!
Благодарю за предложение, но не стоит так утруждать себя, ответил отец. Я сейчас вызову омбудсмена. Впрочем, ты можешь помочь, вызвав его вместо меня. Я пока не готов обсуждать этот позор с посторонними.
Омбудсмена можно прождать до вечера, возразил дядя. Мне нетрудно самому отвезти Романа.
Что ж, если нетрудно, то это будет любезно с твоей стороны, согласился отец. Проследи, пожалуйста, чтобы он уложился в полчаса со сборами.
Благодарю тебя, брат! сказала мама. Я ценю твою помощь и велю прислуге, чтобы в бывшую комнату Романа доставили чемоданы.
Погодите! Какие чемоданы? Куда вы меня собрались везти? встревоженно спросил я. Я не хочу никуда уезжать из дома.
Это больше не твой дом, отрезал отец. Ты должен покинуть имениетаковы правила! У тебя есть полчаса, чтобы собрать личные вещи.
Бери самое необходимое, на первое время, посоветовал дядя. За остальное не переживай. Позже все твои вещи будут доставлены по месту твоего нового постоянного пребывания.
Родители тем временем развернулись и направились к выходу из зала. А я смотрел им вслед и отказывался верить в происходящее. Земля уходила из-под ног, мне казалось, я сейчас упаду и потеряю сознание. Но на удивление я ощущал в себе некую мощь, будто какая-то сила была внутри меня и не давала расклеиться.
Сила. Как я мог про неё забыть. Та самая Сила, что ранее «наградила» меня зелёной человеческой аурой, теперь не давала мне упасть в обморок. Видимо, хотела, чтобы я сполна испытал все «прелести» первых минут ощущения себя выбраковкой.
Постойте! крикнул я родителям, которые уже почти вышли из зала.
Они остановились и обернулись. Мне было трудно смотреть на тех, кого совсем недавно я считал любящими родителями, трудно и больно. Но если их отказ от меня я уже принял, то уехать, не попрощавшись с сестрой и особенно с братом, я не мог.
Разрешите мне попрощаться хотя бы с Андреем! попросил я.
Это исключено! отрезал отец, взял маму под руку, и они покинули зал.
В помещении остались лишь я, дядя Володя и дед, который всё это время молчал. Но когда ушли родители, он задал мне вопрос:
Ты получил Дар?
Нет, ответил я.
Может, просто не заметил? уточнил дед. Ты ощущал что-нибудь необычное сегодня? Дар не так-то просто сразу опознать.
На самом деле что-то необычное я ощущал с самого утра, но было ли это Даром или просто сказывалось волнение особенного дня, я не знал. Однако рассказывать об этом деду, отказавшемуся от меня, никакого желания не было.
Нет, никаких ощущений не было, соврал я.
Надеюсь, всё так и останется, пробурчал дед себе под нос и тоже покинул зал, как и родители, даже не попрощавшись со мной.
Расставание с дедом далось легче, чем с мамой. Больнее уже быть не могло, но вот обида, всё ещё росла.
Почему они даже не попрощались со мной? спросил я дядю. Ведь я всё равно их сын и внук.
Поверь, им тоже больно, ответил дядя. Но таковы правила. В сдержанности твоих родителей и деда их сила. Одарённые их уровня не могут себе позволить лишних эмоций.
Да мне не нужны их эмоции! воскликнул я. Просто могли бы
Горло перехватило, я не смог закончить фразу. Было обидно настолько, что казалось: ещё одно слово, и меня разорвёт на части. Дядя Володя это заметил и сказал:
Надо собираться, Роман! У тебя не так много времени. Я буду ждать в машине.
Глава 2
Придя в свою комнату, я обнаружил там два чемодана. Они были достаточно вместительными, поэтому я решил, что мне вполне хватит одного. Ещё достал из шкафа свою любимую спортивную сумку. Помня слова дяди, что брать надо только самое необходимое, сложил в чемодан лишь летние вещи да обувь, и на всякий случай одну тёплую куртку.
В сумку закинул несколько смен нижнего белья и носков, спортивный костюм да добил её разными мелочами, к которым привязался. Надел чистую удобную одежду взамен праздничной, по карманам распихал телефон и деньги.