Моя подруга, судя по всему, пошутила, но мне стало не до смеха. Я отчётливо ощутил, что в этой шутке была очень большая доля правды и что эта девушка способна на многое. И мне показалось, я понял, за что Мила попала в выбраковку.
Держи мой, сказал я и протянул подруге свой пряник. Я не люблю сладкое.
Спасибо! ответила Мила и подарила мне очаровательную улыбку.
Однако насладиться вторым пряником моей подруге не удалось, равно как и мне доесть сосиску. В столовую влетел запыхавшийся заместитель директора, подбежал к нашему столику и, брызгая слюной, заорал:
Вы что творите?!
Завтракаем, ответил я. А что?
Заместитель директора не ожидал такого ответа, видимо, думал, что мы сразу же начнём извиняться и просить прощения. Он выпучил глаза, немного попыхтел, подбирая слова, и заорал ещё громче:
Быстро к директору!
Глава 10
Когда мы вошли в кабинет директора реабилитационного центра, он сидел за рабочим столом и рассматривал какие-то бумаги, как мне показалось, наши с Милой личные дела.
Приезжаю я из столицы, не успеваю даже дойти до кабинета, как мне сообщают, что один из вчерашних новеньких избил соседа по комнате, да так, что сломал ему нос, пробурчал директор, даже не посмотрев на нас. Не успеваю я переварить эту информацию, всё же дохожу до кабинета, и мне сообщают, что в столовой второй новенький проткнул кому-то вилкой руку. Отличное начало дня.
Директор поднял взгляд с бумаг на нас и с нескрываемой злостью сказал:
Андреев, Чернова, вы что творите? Вы же эльфы! То есть, я понимаю, что вы люди, раз попали сюда, но воспитывали ведь вас как эльфов! Что же вы тогда ведёте себя как самые отмороженные орки? Я уже давно не припомню, чтобы два таких ЧП произошли за одни сутки! Как это понимать?
Вопрос не к нам, неожиданно грубо ответила Мила.
А к кому?
Не знаю, возможно, к пострадавшим. Пусть объяснят, почему с ними это произошло.
Я допускаю, что между вами могло произойти недопонимание, директор немного смягчил тон, видимо, имена пострадавших ему были хорошо знакомы, и он догадывался, что они могли, так сказать, сами напроситься. Но надо же учиться избегать конфликтов! Всегда есть выбор и возможность решить проблему мирно!
Выбор у вас здесь небольшой, ещё более резко сказала Мила. Или бьёшь ты, или тебя. А я не привыкла, чтобы меня.
Не спорю, контингент у нас ещё тот, согласился директор. Частенько попадается самая что ни на есть выбраковка, уж простите мне это слово. Ещё и постоянная текучканет сложившегося коллектива, устоявшихся отношений. Постоянно меняются лидеры, постоянно кто-то самоутверждается за счёт других.
Директор замолчал, некоторое время смотрел на нас, о чём-то думал, затем сказал:
Ладно, вижу, вы неглупые ребята, и допускаю, что вас спровоцировали. И я даже готов простить вам эти проступки и не указывать их в характеристиках, когда буду отправлять вас дальше. Но для этого вы должны не допустить впредь подобного!
Мы сделаем для этого всё, что от нас зависитсказал я.
Вам всего-то нужно месяц продержаться, усмехнулся директор.
Месяц? переспросили мы хором.
А вы что, собирались здесь на всю жизнь остаться? Наше учреждение в своём роде перевалочный центр, где за месяц мы должны посмотреть, появится ли у вас Дар, после чего отправить вас дальше. Или в академию для одарённых, или, если Дара не окажется, в один из обычных колледжей-интернатов, где вы получите полное среднее образование и какую-нибудь профессию, например, парикмахера или повара. В большинстве случаев Дар проявляется в день шестнадцатилетия. Иногда спустя несколько дней от этой даты. Но за месяц всё становится ясно наверняка.
Мы ещё раз поблагодарили директора за то, что не стал нас наказывать, и покинули кабинет.
Сразу же за дверью, не дав мне толком переварить полученную только что информацию, Мила заявила:
Как жаль, что у тебя нет Дара.
Почему? поинтересовался я.
Уехали бы отсюда, ответила Мила.
А у тебя он есть?
Есть.
Уверена?
Конечно! Просто после истории в лесу я решила, что о Даре рассказывать небезопасно.
Я придерживался того же мнения, сказал я. Но когда-нибудь говорить о Даре придётся, мы же не хотим поехать в колледж-интернат получать профессию парикмахера. Пойдём!
Я постучал в дверь директорского кабинета, сразу же её открыл и спросил:
Разрешите войти?
Получив в ответ какой-то нечленораздельный возглас, мы с Милой приняли его за разрешение и вошли. Директор посмотрел на нас с неподдельным интересом и, как мне показалось, с некоторой издёвкой спросил:
Чему обязан, молодые люди? Хотите меня ещё чем-то обрадовать?
На последнем слове он сделал акцент и ухмыльнулся.
Если Вас это обрадует, то мы хотим отсюда уехать, сказал я. Готовы сделать это хоть сегодня.
Признаюсь, меня бы это очень обрадовало. Но чтобы отсюда уехать до окончания положенного месячного срока, мало одного хотения. Надо Дар иметь!
Мы имеем, просто боялись сразу про него рассказывать.
Директор встал с кресла и уже без усмешек спросил:
Вы понимаете, что если обманываете меня сейчас, то наказание за это будет похлеще, чем за неосторожное обращение с вилкой?
Понимаем, ответили мы хором.
Ну что ж, я не вижу причины, вам не верить. В любом случае по прибытии в академию вам сразу же предстоит активация Дара. Если что-то не так, то там всё и выяснится.
Всё так, сказал я. А как происходит эта активация?
На месте всё расскажут. Если вам повезёт, то уже завтра поедете в столицу. У меня двое одарённых почти неделю отправки ожидают. Измучались бедняги. Одному из них даже кто-то вчера нос сломал, директор с укором посмотрел на меня. А представитель академии менее чем за тремя, не приезжает. Но теперь я могу его смело вызывать. А вы с утра будьте готовы к отъезду!
И Вы обещали не отражать в характеристиках наши инциденты, напомнил я.
Обещал, значит, не отражу, ответил директор. Идите уже отсюда!
Нам повезло: представители академии подтвердили, что приедут за нами уже следующим утром. Весь день мы особо ничего не делали, вечером сходили в спортзал и еле дождались отбоя. Очень уж хотелось поскорее покинуть этот центр.
Утром после завтрака нам объявили, что приехал представитель академии и дали пятнадцать минут на то, чтобы собрать вещи и подойти к воротам центра. Я был у ворот гораздо раньше. Почти сразу же подошла Мила, чуть позже бывший орк, которому я сломал нос, и ещё один невысокий щуплый парнишка. У толстяка на лице была специальная повязка.
К нам подошёл представитель академии, поздоровался и предложил сесть в новенький минивэн Ижевского автозавода, казалось, только что сошедший с конвейера. Наша четвёрка быстро залезла в салон, сам представитель сел в кабину к водителю, и мы отправились в путь.
Расстояние от Череповца до Великого Новгородаоколо пятисот километров. На автобусе типа того, что нас вёз из Петербурга, пришлось бы трястись не менее пяти часов. Но новенький минивэн ехал намного быстрее, к тому же у представителя академии были предусмотрены деньги на платную трассу. До столицы мы добрались за три часа.
Академия Министерства обороны Российской Федерации имени Светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова, в просторечии именуемая Кутузовской академией или ещё проще Кутузовкой, находилась практически в центре столицы. Главный корпус академии стоял на Колмовской набережной и смотрел прямо на Волхов. К западу от него располагались дополнительные корпуса и общежитие для учащихся.
Академия находилась в ведении министерства обороны не случайнокаждый её выпускник, прошедший полный курс обучения, получал звание и становился офицером запаса. Это было стандартной практикой. Во всех странах одарённые являлись военнообязанными и в случае чего подлежали моментальному призыву на службу. Исключение делалось лишь для тех одарённых, кто сотрудничал с другими спецслужбами и для лекарей. Те тоже призывались, но для других целей.
Представитель академии завёл нас в главный корпус и проводил в приёмную ректора. Там и оставил на попечение помощника ректорамолодого человека в строгом сером костюме.