Он был запыхавшийся, по роскошной растительности на груди струился пот. Увидев меня, он бросился на колени:
Хранительница, нужна ваша помощь, все фривольные мыслишки в отношении Гато вылетели у меня из головы. В серых глазах сатира царило ощутимое беспокойство, он был одним из тех, кто доставлял кофейные зерна в Таверну, а оттуда они уже шли на продажу в город Колдунов. На наш караван напали.
Светлые? спросила я, чувствуя как сердце начинает бешено плясать в груди. Если это какая-то уловка отца, чтобы заманить меня на светлые земли
Дикие псы, сказал сатир, хрипя. Только сейчас я заметила, что его бок был оцарапан, а кровь сочила на светлый пол Таверны. Сколько он бежал, раненный? И что произошло с остальными торговцами, сопровождающими караван?
Вопросы буду задавать потом, а пока:
Гато, позови всех, мы немедленно выдвигаемся.
Мужчины попытались оставить меня дома. Дариан упер руки в бока, Гато мягко уверил, что они справятся сами, а Асмодеус и Турмалин гневно раздували ноздри. Но я осталась непреклонна. Если племя диких псов вздумало бродяжничать на моей территории и уж тем более нападать на моих людей, я этому помешаю. Казалось, миру нравятся такие размышления. Реальность словно вздохнула, подчиняясь моей воле. «Хранительнице ведомы короткие пути»:так говорила Морра, и наша небольшая группа словно перепрыгивала из точки в точку по сокращающимся дорогам, чтобы успеть в место, откуда смог сбежать сатир.
Я ехала на Черной Молнии, которую мне подарил Турмалин, Гато и Асми приняли животные обличия. Сам кентавр следовал рядом, а Дариана пришлось в этот раз оставить в Деревне, чтобы он вместе с Алиной смог помочь пострадавшему сатиру.
Через час бешенной скачки мы оказались на развилке двух дорог. Перевернутые телеги представляли собой печальное зрелищекофе было рассыпано по всей дороге и втоптано в землю, зерна перемешивались с кровьюздесь произошло настоящее сражение. Сколько крови принадлежит сопровождающим? Я слезла с лошадиноги болели от напряжения, но я смогла устоять. Гато и Асми снова стали людьми.
Они отправились на западсказал Асмодеус. Он повел чувствительным носом, а потом выругался, это стая Лерона.
В ответ на мой на мой взгляд, мужчина соизволил пояснить:
Его дикие псы почти не способны превращаться в людей. А сатиры их любимая еда.
От этой новости меня затошнило.
То есть они, напали на обоз чтобы съесть сопровождающих? таков был народ Асмодеусабольше чудовища, чем люди. Оставшейся кофе все еще лежал в обозах, не представляя для них интереса.
Да И наверное двух других сопровождающих и лошадей, которые тянули обоз, они забрали чтобы подкрепиться ими позже. Живых. Дикие псы не любят лежалое мясо, тем более так оно сможет лучше пропитаться страхом. Турмалин говорил жестко, опытным взглядом оценивая урон. В моей голове бил колокол, «нужно торопиться»кричала светлая моя часть, «нужно спасти их»вторила ей темная.
Мы вызовем у твоих родичейгастрономический интерес? спросила я Асми. Тот покачал головой. А договориться с ними можно?
Лерон мог возвращать себе человеческий облик, когда я встречался с ним последний раз. Если нет, это будет битва.
Асми и Турмалин переглянулись. Они обернулись к слабому звену: ко мне.
Лучше, если ты останешься здесь или возвратишься в Таверну. сказал Турмалин.
Темная часть меня тихо зарычала. Кентавр топнул копытом. Он вел себя как папаша, не отпускающий дочь темным вечером на улицу.
Мелания, пойми, менталисты почти не могут воздействовать на разум диких псов, когда те в зверином облике. Ты будешь беззащитна.
Я иду вместе с вами. У меня же получилось потушить Пламя в колдунах, возможно
Я не знала, что «возможно», но раз уж назвалась Хранительницейгрош мне цена, если я при первой опасности подожму хвост. Мы препирались еще несколько минут, пока я не напомнила, что я в этой тусовке вроде как самый большой босс. С этим аргументом никто не смог поспорить. Решения Хранительниц окончательны и опровержению не подлежат.
Асмодеус снова обратился зверем и бросился по следу стаи. Нам оставалось только нагонять мрачного дикого пса, превратившегося в обоняние.
И пока мы пробирались по нехоженым тропам, я пыталась вспомнить все, что знала о народе Асмодеуса по материнской линии. Дикие псы считались чудовищами мира Темных. Полубезумныебольше похожие на волков, дикие псы переходили в человеческий облик лишь по необходимости. Они жили в стаях, с удовольствием охотясь и загоняя жертв, чтобы пировать на их страхе и плоти. Кто-то держался за обрывки человечности и старался построить домики и охотился преимущественно на животных. А кто-то Я не могла поверить, что они охотились на сатиров.
Асмодеус замер на месте и завыл, громко и призывно. Ему вторило множество голосов. Звериный вой заставил пробежать по моей спине толпе мурашек.
Не бойся, Мелания, иначе они могут и тебя принять за пищу, тихо сказал мне Турмалин. У него вид был воинственным. Асмодеус вернулся в человеческую форму, предпочитая встретить родичей на двоих ногах. Предостерегающим взглядом он посоветовал мне не спешиваться, рассчитывая, что Черная Молния сможет унести меня в случае опасности. Гато также принял человеческое обличье. О штанах в данной ситуации никто не думал.
Сквозь тьму деревьев мы вышли на поляну, поросшую зверобоем. Там нас встретило девять диких псов, пирующих на внутренностях лошадей. Окровавленные морды повернулись в нашу сторону, как по команде. Никто из них не зарычал и я сочла это хорошим знаком. Дрожащих сатиров мы увидели не сразу, их охраняло еще три волка. К самому крупному, с голубыми глазами на длинной морде и направился Асмодеус.
Лерон, сказал он, глядя в собачью морду, ты случайно забрал принадлежащее Хранительнице.
Зверь повернулся в мою сторону. Выпрямила спину, придала лицу сердитое выражение. В ответ на мои потуги казаться опасной дикий пес просто хохотнул. Девушка-сатир испуганно сжалась, стараясь казаться еще меньше. Плечистый мужчина обнимал ее, стараясь укрыть собой так, чтобы ее не было видно.
Лерон, обратись человеком и поговорим. не унимался Асмодеус. Или ты разучился это делать?
В интонации, с которой говорил мужчина, звучал вызов. «Давай, покажи на что ты способен», кричала поза Асми, его зеленые глаза метали молнии. Зверь поднялся, отряхнул шкуру от листьев и сучьев, снова издал короткий смешок. После чего стал медленно осуществлять превращение. Очевидно, ему нелегко давалась трансформация, и спустя пять минут перед нами стоял высокий и сухощавый обнаженный мужчина лет 35.
Брат, братэтот Лерон говорил так, словно каждое слово давалось ему с трудом, Что ты делаешьздесь?
Он назвал Асмодеуса братом Вряд ли он имел ввиду кровные узы, скорее принадлежность к одному народу. Хотя строением мужчины были неуловимо похожи.
Отдай сатиров, Лерон, онипомощники Хранительницы.
Мужчина несколько раз вздохнул и повернулся в мою сторону.
Какая сладкая, он не смотрел на меня, только втягивал воздух, словно не в меру наглая псина. И аромат такой сколько в тебе светлой крови, девочка?
Мужчина сделал шаг вперед по направлению ко мне, путь ему преградил Асмодеус. Он гулко зарычал, чем вызвал приступ смеха у своего «брата».
Что мы получим за сатиров? отсмеявшись, обратился ко мне мужчина. Девушка-сатир за его спиной подняла голову, встретившись со мной взглядом золотистых глаз. В ее взгляде промелькнула надежда. Бравирование силой было бы глупостью, против двенадцати диких псов нам не выстоять. Те подняли морды, словно могли прочитать мои мысли. Значит, остается дипломатия:
Что вы хотите? сорвался вопрос.
Мужчина снова начал хохотать.
Крови, мяса, страха, отсмеявшись, сообщил он. Но это и так у нас есть.
Я всматривалась в лицо, которое нельзя было назвать некрасивым. В полубезумные глаза, даже сейчас в них отчетливо было видно, что зверь лишь уступил человеку место.
Ты не похож на Асмодеуса, начала я рассуждать вслух, спуская с поводка свою темную частьОн долгое время управлял всеми темными землями, к его мнению прислушиваются, он владеет разносторонней магией. А ты впечатляющ, оказывается женщины могут облапать взглядом не хуже мужчин, но всего лишь зверь. Почему?
Видимо комплимент в виде дразнящего взгляда пришелся мужчине по вкусу, он выпрямился и еще раз рассмеялся:
Одна из твоих предшественниц прокляла нас всех. Зверь сильнее человека. Всегда сильнее. А я, в отличие от своего брата, чистокровный дикий пес. он посмотрел на Асми, значит они и правда были братьями. Тот отвернулся от Лерона, словно не хотел признавать его существования.
Долгая тирада по меркам диких псов утомила мужчину, ему требовалось отдышаться. Было видно, что зверь снова берет верх, но он боролся.
Хранительница наложила проклятье, значит я смогу его снять.
Снова смех, безудержный, обреченный. Только сейчас я поняла, он смеется не от радости, а от отчаянья:
Сомневаюсь, деточка.
Он мог учуять мой страх, что ж, поделом. Но подавать виду, что я боюсь, не буду. Я спрыгнула с лошади, подошла прямо к дикому псу. Плевать, что моя магия проявляется тогда, когда ей надо. У меня есть разум, а он со мной всегда. Глубоко вздохнула:
Прекратите есть сатиров и клянусь вамя сделаю все возможное, чтобы освободить вас от проклятья. Слышите! Вы все! я обратилась к диким псам, прислушивающимся к каждому слову, пусть они и делали вид, что полностью заняты пожиранием пищи. Несколько морд повернулось к нам, серая волчица кивнула, принимая предложение. Два других диких пса, что сторожили сатиров разошлись в стороны, чтобы пропустить их, они поверили в то, что я предлагала. Они доверились мне, или решили, что пара тощих сатиров не такая большая цена за подаренную надежду. Девушка хотела броситься со всех ног, но мужчина ее удержал. Так они продвигались к нам медленно, шаг за шагом, как двигаются люди, окруженные хищниками. Одна из волчиц отошла от трупа лошади и обернулась человеком. Ее рот был измазан кровью:
На что нам эта форма? Зачем просить милости Хранительницы, если мы и так сильны и быстры?
Она посмотрела на меня с вызовом, чувственные губы поднялись в подобии оскала на человеческом лице. Несогласные всегда есть:
Какими бы вы не были сильными и быстрыми, в вас видят зверей, чудовищ. Вам это нравится?
Девушка мотнула кудрявой головой:
О, да.
А, то, что вас отлавливают как зверей, вам нравится? в голове сверкнуло воспоминание, в газете светлых я увидела объявление «Дикая шкуралучшее украшение вашей гостиной», только сейчас до меня дошло, что за шкура продавалась в том номере.
Один дикий пес стоит двух магов, харахорилась девушка. Псы согласно зарычали.
А один дикий пес, владеющий магией может стоить пятерых. сказала я ей, моля всех богов, чтобы одержать победу в этой игре. Сатиры уже сидели верхом. Мужчина на спине моей Молнии, женщина на Турмалине. Если отдать им приказ, они могут сорваться с места и бежать. Волки переглянулись. Лерон тоже задумался.
Приходите в Таверну, будьте моими гостями, будьте моими сотрудниками. Мы сможем победить проклятье Хранительницы из прошлого, но при одном условии. Я взывала ко всем зачаткам своих способностей менталиста, чтобы те двое, что обратились ко мне, послушались:никаких больше убийств.
Волки сердито зарычали, Асмодеус бросил:
Животные не в счет, в лесах вкруг Таверны водятся Чернорогие Олени.
Эта фраза поумерила недовольство. Асмодеус обратился в волка и подставил мне загривок. Это был наш самый близкий контакт с того самого днякак. Руки привычно сжали густую черную шерсть. Вся наша небольшая группа двинулась прочь от диких псов, пока те не передумали и не решили догнать и полакомиться нами. Нам вслед Лерон закричал:
Мы обдумаем твое предложение, девочка. И до скорого, Асмодеус. Ведь никакая светлая кровь не спасет тебя от проклятья шестидесяти.
Он рассмеялся и снова обратился в зверя. А потом уже вслед нам смеялся волк с голубыми глазами.
Глава 18. Свет.
В Таверну вернулся Сапфир, приведший за собой невесту. Рубин оказалась огненно-рыжей кентаврессой, свирепой и яркой как огонь. В первую встречу с Меланией, она, казалось, затопчет ее копытами. И затоптала бы, если бы от страха Мелания не превратила ту в человека. На двух ногах Рубин еще не ходила, а потому повалилась на землю перед Хранительницей. Сапфир тут же подбежал к невесте, накрыв ее плащом. А Гато восхищенно присвистнул:
Ты восхитительна.
Он смотрел на Меланию с нескрываемым обожанием. Парень стал заниматься еще усердней. Он до кровавых ладоней тренировался с мечом, узнавая у Асмодеуса и Турмалина все новые приемы. А когда понял, что меч лишь дополнительное оружие к когтям и зубам, то уговорил в письме Катару прислать для него учителя. Глава диких кошек, временно подобревшая из-за материнства, прислала ему одного из стариков, которые обучали молодняк сражаться. Но доброта эта не была бесконечной. Вместе со стариком в Таверну приехало пятнадцать детей полукровок. «Хранительница решит, что с ними делать», гласила записка, переданная Мелании одним из застенчивых светловолосых мальчиков. Как и прочие, он был немного бледен и нуждался в покупке новой одежды и хорошем питании. Полукровки диких котов никогда не видели своих матерей. Часто бывало так, что светлые похищали женщин, а детей просто подкидывали. И только мальчиков. Девочек они оставляли себе. Мелания скрипела зубами от гнева на весь мир, видя этих несчастных детей. Она злилась на Катару, которая просто бросила их, словно ненужный сор. Девушка разместила малышей, попросила Алину хорошо их кормить, а Гато присматривать за ними, а сама скрылась в своей комнате.
Чем там занималась Хранительница было известно одним духам земли. Дариан рассчитывал на то, что ее желание снова вырвалось на свободу, Асмодеус всерьез беспокоился, что взваленный груз оказался слишком тяжел для ее хрупких плеч, Гато просто верил в нее, как верят в мистическое божество.
Мелания не появилась вечером, и на следующий день и еще через один день. А в Таверне тем временем начали происходить удивительные изменения. В строении выросло левое крыло, потеснив пруды Дариана. Оно состояло из двух этажей и в нем оказалось тридцать небольших комнат с двумя ванными комнатами на этаже. На следующий день выросло правое, также в два этажа, только комнаты в нем были очень просторными, с огромными окнами. За таверной, в том месте, где раньше был сад с травами, образовалось еще одно здание, похожее на сторожевую башню. Двери распахивались в сторону леса, словно ожидая кого-то. Сама Таверна также начала неуловимо меняться и шириться. Жители Деревни, никогда не замечавшие столь масштабных изменений, пугались и восхищались одновременно. Асмодеус и остальные по очереди дежурили возле спальни Мелании, но та впускала к себе только Алину. Бабушка носила для девушки бесконечную кипу бумаги, пишущие перья, линейки и книги. Она ни с кем не делилась происходившем, но это было в характере Морры. Как и другие полуночные кошки, она любила загадки.