Так говорили в детском крыле, но Илидор в это не верил. Он считал, что если Плохие Драконы не бегут из своих камер, то они или не могут, или не хотят. Скорее всегоне хотят, выжидают какого-то особенного случая, когда смогут навредить эльфам достаточно, чтобы посчитать себя отмщёнными.
Сосредоточенный на управлении тележкой и сглатывающий голодную слюну драконыш даже не проследил пути к камере Арромееварда, только в какой-то момент вдруг понял, что зелёные плиты закончились, а он стоит перед дверью.
Это была совершенно особенная дверь, очень высокая, очень обитая железом и страшно тоскливая. Злая, ядовитая тоска пропитала её изнутри и просочилась наружу, она обвивала оковки, изливалась на пол, хрустела морёным деревом дверного короба. Илидор, задрав голову, смотрел на эту дверь, а она смотрела на него и беззвучно, привычно стенала.
Чё встал, шевели лапами давай,Янеш Скарлай отвесил драконышу подзатыльник, Илидор сердито шикнул в ответ и получил ещё одну затрещину.Лапами шевели, сказал! Шустро давай, раз-два, раз-два на задних!
Оказалось, что перед камерой стоят ещё стражие эльфы, которые уже перекинулись со Скарлаем несколькими фразами. Илидор их не замечал, поглощённый игрой в гляделки с тоскливой дверью, но теперь понял, что три эльфа смотрят на него ожидающе, а один из них держит руку на засове. Замок уже открыт. Илидор толкнул тележку, и дверь тут же приотворилась со сварливым кряхтением.
Изнутри дохнуло вовсе не спёртым воздухом и не помоями, не сногсшибательной печалью и не безысходностью, а свежестью, какая наполняет иногда воздух после дождя. Илидор знал, как это бывает: изредка драконышей выводили гулять на крышу вскоре после того как прекращался дождь, и тогда они шлёпали по лужам всеми четырьмя лапами, махали крыльями в тяжёлом и свежем воздухе, брызгали друг на друга водой из луж, собравшихся на крыше.
Вот такой запах, совершенно неожиданный, наполнял камеру Арромееварда.
Хотя чему удивляться: Арромеевардслышащий воду дракон или кто?
Ну шагай давай, шпынять тебя жварой бзырей,стражий эльф качнул дверь,зашпынял тут стоять и ёрпыля захухрить, твою драконью мать!
Илидор, разумеется, понимал, что ещё больше злить ругающегося эльфаидея не очень, но не то чтобы это могло остановить драконыша, потому на эльфа он нашипел, получил за это очередной подзатыльник от Скарлая, клацнул на него зубамии тут второй стражий эльф вдруг трубно хохотнул:
Ты чего, малой, думаешь, мы тебя в бзырю пошлём, пинками прогоним и сами всё сделаем? Пересрался, да? Хе-хе, так не, мы ж драконов не кормим. Ты пришёлты и полезай к этому жвару.
И пинком распахнул дверь так, чтобы перед Илидором наконец открылась камера.
Большая. Пустая. Только куча мешков и соломы в углу, корыто с водой и сток в другом углу, пара небольших деревянных ящиков. Словно пылью, прибитая прокалённой в огне землёй, гасящей магию Арромееварда. Почему-то камера тёплая, как будто через узкое окно нагретый солнцем свет не падал, а затягивался внутрь.
Сам Арромеевард стоял посреди камеры, изогнув недлинную гибкую шею, и смотрел на Илидора.
Слышащий воду дракон невелик и похож на облако пара, поднявшееся над землёйне всегда возможно сказать, где заканчивается дракон и начинается что-то другое. Чешуйки мелкие, объёмные и полупрозрачные на краях, обрамлённые гребнями морды имеют такие живые черты, что, скорее, стоило бы назвать их лицами, лапы и хвосты увесистые, не слишком длинные. Крылья небольшие, овальные, глубокие, и в полёте слышащие воду драконы не столько машут ими, сколько надувают горбом и сдувают снова, регулируя наполнение воздухом. Эти драконы плохо приспособлены для дальних полётов, потому эфирные считают, будто слышащие воду им люто завидуют.
«Эфирный дракон, если очень повезёт, может даже море перелететь»,так говорит Моран.
Слышащий воду может быть какого угодно цвета: белого, жёлтого, чёрного, сиреневого, в пятнышках или точечках, как яйца дроздов. Арромеевард оказался серебристым, и глаза у него были серебристыми, словно состоящими из горстей монеток, только были они не яркие, как у Илидора, а словно захватанные временем, потемневшие, и лишь блестящие из-под патины искорки говорили, что там, внутри, когда-то было сияние.
П-патриарх,уважительно поприветствовал Арромееварда оробевший драконыш и втолкнул в камеру тележку.Я привёз ужин.
Большой дракон смотрел на него без всякого выражения, и это весьма тревожнокогда вот так смотрит на тебя слышащий воду.
Во всяком случае, у драконышей этого рода мимика почти такая же живая, как у эльфов.
Что делать с тележкой, просто оставить посреди камеры? Вытащить ёмкости с едой? Или что, открыть их и кормить дракона с ложечки? Не смешно, да и ложечки никакой здесь нет. Арромеевард вообще едва ли способен её удержать: лапы драконов, выросших вне Донкернаса, довольно непослушны, замена рукам из нихтак себе.
Дракон, теперь кажущийся огромным, продолжал молча смотреть на драконыша сверху вниз, очень сильно сверху. А драконыш стоял, вцепившись лапами в ручки тележки, слушал звон в ушах и наслаждался дрожью в коленях. Открытая дверь за спиной сейчас казалась Илидору спасительной.
Если он сейчас сбежит, то что за важность, если Яшуммар по этому поводу будет злорадствовать? Тут появилась проблема посерьёзнее: кажется, старейшим всё-таки разрешают есть драконышей! Во всяком случае, непроходимо тупых драконышей, от которых эльфам всё равно не будет никакого толка.
Но Илидор не побежал. Во-первых, он уже знал: если однажды склонишься перед своим страхомв следующий раз будет в два раза труднее с ним бороться, ведь для начала потребуется разогнуться. Во-вторых, ноги драконыша просто приросли к полу.
Наконец Арромеевард указал глазами на пол перед собой, и Илидор толкнул туда тележку, которая вдруг стала весить не меньше стада коров. Один раз Илидор видел с крыши замка стадо коров, которое гнали на выпас из деревни южнее Донкернаса. Эльф-пастух по сравнению с коровами выглядел очень маленьким, а стадо таких зверюг должно быть очень, очень тяжёлым.
Драконыш поставил тележку перед большим драконом. Илидор чуть пригибал голову, сам того не замечая, потому что Арромеевард возвышался над ним и, возможно, примеривался, как бы эту самую голову ему оттяпать. Взгляд Илидора упал на один из открытых ящиков, и он с удивлением обнаружил там книги. Книги и ещё коробки с игровыми дощечками, точно такие, как у эльфов. Дощечки большие, их можно двигать даже не слишком ловкими лапами, да и страницы перелистывать, наверное, тоже можно научиться.
Может быть, на самом деле этот дракон умеет держать и ложки?
И вообще, это как понимать: Арромеевард читает и играет? Золотой драконыш считал, что этот патриарх, сидя в камере, занят одним:источает злобу, ненавидит эльфов, гномов, людей, других драконов и такдвести лет кряду.
Чего встал?
У Арромееварда оказался низкий, глухой и в то же время мягкий голос. Он был похож на стук камня, обёрнутого мягкой тряпицей.
Илидор на миг зажмурился и решительно поднял голову, встречаясь взглядом со старейшим.
Я хочу послушать историю.
Во-от как,голос Арромееварда смягчился, зашелестелсловно гравий тихонько ссыпался в пропасть.И о чём ты хотел бы послушать?
Илидор растерялся от такого вопроса: насколько он уяснил из слов слышащих воду драконышей, их старейший никогда не спрашивал, о чем они хотят или не хотят слушать, просто говорил и говорил без умолку, если на него нападала охота. Или молчал, если не нападала.
Почему теперь Арромеевард спрашивает? Он так рад, что к нему пришёл драконыш другого рода? Что-то он не выглядит счастливым.
Илидор пожал плечами. Крылья его почему-то затряслись.
О чём-нибудь.
Ну хорошо,Арромеевард едва ли не мурчал, а Илидор окончательно оставил попытки понять этого дракона.Тогда я расскажу тебе побаску, она совсем короткая, но очень важная, её обязательно должны услышать все драконыши.
Илидор уже совсем было уверился, что ляпнул нечто очень неудачное, и почти решился дать дёру, но тут Арромеевард перестал над ним нависать и занялся тележкой. Аккуратно обхватил её большими лапами, передвинул поудобнее, вытащил одну ёмкость, поставил рядом с ближайшим ящиком. Потащил другую. Когда большой дракон двигался, на его задних лапах позвякивали тяжёлые цепи, вмурованные другими концами в стену. Чешуя под цепями была чёрной.