Чародейка вернулась, когда за окном повисла чернильная тьма, прихватила любовника, и они направились определять, куда остров унесло во время бури.
Олаф даже не пытался запомнить дорогу, знал из книг, что алтарный камень сам выбирает, кого пустить в свои владения, а кого запутать еще на подходе. Насторожился только раз, когда нырнули в узкий проход и на миг показалось, что каменные стены вот-вот сомкнутся, навсегда увлекая в свои недра. Посмотрел на уверенную поступь любовницы и заставил себя успокоиться. В конце концов, Сальмарис должна знать, куда они идут.
Понял, что на месте, по магическому свету, острожным зверем выползающему из очередного поворота. Ускорил шаг, вошел внутрь пещеры и довольно фыркнул. Здесь привычно пахло мокрым песком и сухими водорослями. Все было как в книгах: золотая вязь на стенах, фиолетовое озерцо и, как охраной, окруженный синими кристаллами черный алтарный камень. Олаф пропустил Сальмарис вперед. Настал черед смотреть и слушать. Учителя лучше, чем правитель народа Черных песков, найти невозможно.
Чародейка оглянулась через плечо и несмело улыбнулась:
Я немного поговорю с камнем, а потом мы посмотрим карту. Ничего не бойся.
Олаф пожал плечами: вряд ли здесь случится что-нибудь действительно пугающее.
Постараюсь,заверил с улыбкой. Подавил желание подойти и обнять любовницу. Сейчас не время и не место для нежностей.
Сальмарис подошла к камню, достала из сумки на поясе изумрудный кристалл и, намотав цепочку на запястье, положила ладонь на темную поверхность. Глубоко вдохнула, будто согласовывая дыхание с биением силы алтаря, и зашептала заклинание.
Олаф весь обратился в слух. Не знал слов, но не отказался бы выучить и их.
От пальцев Сальмарис по поверхности камня побежали белые, словно стеклянные прожилки, алтарь затрещал, будто готовился рассыпаться на мелкие куски, и чародейка затаила дыхание. Вгляделась в изумрудный кристалл на цепочке, накрыла его ладонью и едва слышно зашептала еще что-то. Прожилки изменили свет на фиолетовый. Сальмарис закатила глаза и застыла как изваяние.
Олаф не спешил подойти. Встречался с подобным у других магов и знал: мешать не следует. Иногда силе требовалось время, чтобы взяться за дело. Да и ему было чем заняться. Торопливо достал из кармана камень на цепочке и, недолго думая, окунул его в фиолетовую воду озерца. Если книги не врут, это следовало сделать давно. Протер камень рукой и снова спрятал в карман. Сальмарис дернулась потревоженной птицей, поморгала и поймала взгляд любовника. Вынула из сумки сложенную в несколько раз карту, развернула ее прямо на алтаре и словно наугад ткнула в место недалеко от теплого рыбного течения. Олаф прекрасно знал его, моряки частенько ловили там много вкусных тварей.
Мы тут,сообщила Сальмарис.И судя по тому, что сила ответила мне не сразу, остров никуда уже не уплывет. Просто не сможет.
Это к лучшему,хохотнул Олаф.Сейчас вы подобрались ближе к большой земле и дорога туда-сюда займет меньше времени, если, конечно, мой корабль не потерялся, пока остров искал место получше.
Нахмурился, мысленно обзывая себя безответственным идиотом. За время своей болезни так ни разу и не осведомился, как поживает его корабль и команда!
Все хорошо,поспешила успокоить Сальмарис,никто не пострадал. Разве что многие испугались. Думаю, остров не хотел никого обидеть.
А дождь? Меня-то он чуть не угробил.
Ты маг,пожала плечами чародейка,на тебя дождь действует сильнее. К тому же остальные попрятались, а не бегали на пару с сумасшедшей женщиной, чтобы спасти ее мальчика.
Запнулась на мгновение и торопливо продолжила:
Ладир мне как сын.
Понимаю. Он славный. Я бы тоже хотел иметь такого сорванца.
Сальма прикусила уголок губы и посмотрела ему в глаза:
Могу доверить тебе тайну?заговорщически прошептала она.
Вполне,в тон ей ответил Олаф, в очередной раз подавляя желание прижать любовницу к себе. Не время и не место для игр!
Сальмарис облизнулась и прошила его внимательным взглядом.
Алтарь умеет отвечать на вопросы. Каждый может спросить его один раз, если знает подходящие слова. Книги говорят, в этот момент сам морской бог снисходит до чаяний смертных. Он, правда, обижается, если беспокоить его понапрасну, и стоит спрашивать только о важном, но самого факта это не отменяет.
Тогда отчего ты или Мари не поинтересовались у алтаря про Ладира?
Сальмарис покраснела и тяжело сглотнула. Но потом, похоже, взяла себя в руки и выдавила улыбку.
Мы воспользовались своей возможностью раньше. Много лет назад, когда Ладира еще не было, самым важным казалось другое,вздохнула, улыбнулась шире и продолжила:Если хочешь, поделюсь заклинанием, и ты сможешь спросить у алтаря насчет наследников. Напишу на бумажке и дам с собой, оно сложное, будет чем заняться в пути: и туда, и обратно.
Олаф рассмеялся, протянул руку и поймал Сальмарис в объятия. Пусть из-за угла на них смотрит морской бог! Нет ничего плохого в желании смертных подарить друг другу немного тепла.
Уговорила,погладил по голове и поцеловал в макушку,возьму с собой и выучу. Проверишь, как вернусь.
Непременно,Сальмарис подняла на него взгляд, и Олаф нахмурился. На миг показалось: на него смотрит Мари. Глаза чародейки налились небесной голубизной и растеряли холод.
Тряхнул головой, отгоняя морок, и увлек любовницу к выходу. Если он собирается отплыть завтра, то стоит поторопиться.
* * *
Сальмарис, как и обещала, дала ему с собой листок с заклинанием, но по дороге к отцу Олаф так и не заглянул туда. Все время, пока корабль бежал по волнам, королевский бастард спал у себя в каюте. Сказывались и болезнь, и жаркое прощание с невестой. Дорога по суше тоже не способствовала бурной деятельности. Ранняя осень брала свое, весь день пути с неба лил холодный дождь, и Олаф предпочел отсыпаться в карете. Успеет все освоить, когда поплывет обратно. Да и вопросов, ради которых стоит беспокоить богов, у него попросту нет. Тогда к чему лишняя суета?
Несмотря на поздний час, отец принял его почти сразу, без томительного маринования в отведенных для посетителей комнатах или бесполезного визита в дворцовую библиотеку. Олаф никогда не был любимчиком родителя, но сейчас, за неимением других наследников мужского пола, королю приходилось изображать добродушное общение с незаконнорожденным сыном. Впрочем, если бы дочь не была, как любил говаривать его величество, «потерявшей голову от страсти к мужу шлюшкой», король, вероятно, и пальцем не пошевелил бы. Но выбирая, кого больше недолюбливает, зятя или отпрыска, монарх пытался ладить с обоими.
В комнате для тайных переговоров, защищенной всевозможной магией каморке без окон и дверей, было светло, душно и приторно пахло подавляющими любую силу благовониями. Олаф не знал состав, его хранили в страшной тайне, но нос улавливал аромат лаванды, хвои и неясную сладкую примесь. Маг устроился в кресле для гостей и прикрыл глаза.
Отец ворвался словно вихрь. Громко хлопнул дверью, не стал садиться и без лишних расшаркиваний ринулся в бой.
Что скажешь? Есть чем похвастаться, Олаф?поинтересовался он строго и выжидающе приподнял густую с проседью бровь.
Полагаю, да,маг посмотрел на отца и усмехнулся.
Пуговицы на воротнике тонкой рубашки его величества были застегнуты неправильно. Похоже, короля визит сына отвлек от очередной подстилки. Приближенные еще надеялись, что от престарелого монарха будет толк, и с настойчивостью, достойной лучшего применения, подсовывали королю молоденьких девиц. Безрезультатно. Олаф полагал, отец водит всех за нос: и пользуется женской благосклонностью, и всячески избегает лишних претендентов на его трон,но давать руку на отсечение он бы не стал.
А подробнее? Ты познал сущность госпожи Сальмарис? Сможешь ею управлять?
Не уверен,пожал плечам Олаф,у нее особенная энергия. Сложная. Начни управлять одним, станет бунтовать другое. Удержу в покорности недолго. Я бы оставил порабощение воли на сладкое. Но мы хорошо поладили, и я смогу управлять кристаллом.
Отец деланно затряс головой и скорчил гримасу:
Подданные говорят, она производит жуткое впечатление, так что тебя стоит уважать за храбрость. И стойкость. Но нужно помнить, что благосклонность женщины непредсказуема и кратка. Наше дело надо проворачивать быстрее.