Проходит еще несколько минут, прежде чем я, подняв голову и глядя ей в глаза, не перехожу к главному:
- Своим молчанием ты не можешь помочь ни Юлиушу, ни Марку. И не можешь по двум причинам.
Во-первых, они сбежали и сейчас не в нашей власти, а когда мы их поймаему нас будет достаточно основания засунуть их в костровую плетенку и без твоих показаний. А во-вторыхты ничего не можешь сказать нам нового. Нам нужно не твои слова, а твое раскаяние. Нам и так все известно.
В ее глазах сквозит недоверие. Пора! Начинаю ее ломать
- У вас было две винтовки и пять десятков патронов. Так?
И твой старший брат натаскивал младшего около месяца. Правильно? Юлиуш немного колебался, и хотел что то сообщить в Орден, но Марк его тогда отговорил. А первый раз вы попробовали стрелять во время грозы 5-го мая.
А прятали оружие первое время вы у твоей бабки,безносой Ляды? Все это нам давно известно. Это тебя пытают щадящее, а вот старуху сразу огнем. Она нам все в первый же день рассказала. Ну а что не договорила, так сегодня доскажет.
Я же тебе, дууууууре, два дня уж намекаю, что хочу спасти твою душу. Мне не нужны ответы на вопросы, я их и так уже все знаю. Я хочу Тебя спасти! Но как я могу это сделать, если ты изо всех сил стремишься попасть от брата Домициана к брату Янеку. ЯИщущий Истина, а брат Янекпалач. Льющаяся вода и смехэто я, ну а Янекогонь и кровь. Тебе нравится горящий огонь и льющаяся кровь?
Она молчит, но ее глаза Она почти готова. Остается лишь немного подтолкнуть.
Рано или поздно Юлиуша и Марка поймают. Родителей у Вас уже нет, других близких родственников тоже.
Чистая душой дева, чистая перед Орденом и Всеблагим может с твердой надеждой молить о снисхождении и для одного из своих братьев, и быстрой и легкой смерти для второго, для того, кто стрелял по монахам. Делаю паузу, глядя в ее расширявшиеся глаза. Видишь, я тебе не обманываю. Стрелявшего казнят в любом случае, но вот молить пощаде для второгоэто может быть в твоей власти. Как и о милости для первого. Но для упорствующей в своем грехеэто невозможно.
Чего ты хочешь? Спасти от смерти одного из братьев и избавить от мук второго, или оказаться вместе с ними в плетеной корзине на костре?
Говорю еще минуту. Потом она начинает рыдать.
Спрашиваю, готова ли она помочь братьям. Кивает.
Зову братьев протоколиста и двух свидетельствующих истину
Ангелочек начинает очень быстро и бодро говорить, практически поет. И отвечает честно на почти все вопросы.
Эта игра в одни воротамы то с Савусом понимаем, где Ангела немного лукавит, враньем это назвать нельзя. Ведь нельзя же назвать лжецом того, кто в беге наперегонки из двух участников победителя назвал предпоследним, а проигравшеговторым.
А значит нельзя исключить, что и на нужные нам вопросы она могла или соврать, или сказать не всю правду, не ту правду, или вообще, не сказать того, о чем ее не спрашивали. А это чертовски важно. Важно настолько, что мне выделяют сразу пятерых помощников, не считая Савуса и Саввы. За последние лет десять такое было лишь пару раз.
Все. Конец. Восковая доска исписана, а далее стандартная процедура.
Поскольку Ангела грамотная, то свободной правой рукой она ставит внизу свое имя, а потом прикладывается к воску языком. Стандартный ритуал, означающий, что писали с ее слов, и если она соврала, то пусть у нее почернеет и отсохнет язык. Затем ее провожают, нет, уже не в камеру, а в келью.
Мы встречаемся с ней на следующий день. Интересуюсьготова ли она став раскаявшейся, пройти сложное таинство очищения и стать вновь чистой.Соглашается. Предупреждаю, что процедура очищения очень сложная, она длиться трое суток, и три брата принимают на себе, пропускают и отпускают все ее мысли, все помыслы, и все, что она держала в себе.
Вновь соглашается.
Ее исповедь длилась около часа, и за это время Ангела успевает наговорить достаточно, что бы братья могли составить тетрадь вопросов.
Потом трехдневный постминимум еды, а за день перед очищениемтолько вода.
А затем А затем в чистую, беленную побелкой светлую комнату, заводят девочку, и привязывают к столбу.
Она ничего не может видеть, кроме белой стены впереди себя, а брат Савус начинает быстро и размеренно задавать ей вопросы:
Как тебя зовутКак звали твою матьСколько тебе летСколько у тебя рукКак тебя зовутТы уже успела познать мужчинуКак звали твою матьКак зовут твоего старшего брата
Голоса братьев Савуса, Лешека, Марика и еще трех, которые сменяются за это времяразмерены и спокойны, они расслабляют и вводят в транс. А их инструментэто кнут и пряник.
Кнут самый настояний, и он больно стегает девочку первые 23 часа, пока она не принимает окончательно правила игрыотвечать быстро и правдиво. И пряник действительно есть. Вино слишком дорогой товар, но вот монастырское пиво на основе багульника, вереска, тысячелистник и паслена вполне себе вставляет.и неплохо снимает барьеры, особенно на голодный желудок.
Она еще долго будет смотреть в стену, а братья Ордена в течении суток будут задавать ей вопросы. Отвечать же она будет быстро, не раздумывая. За длинный и кроткий ответ ее будут бить, а когда утомитьсябудут давать немного пива. Это даже не допрос, а долгая и утомительная процедура. Это тысячи вопросов, на которые надо будет отвечать Ангеле, и которые будут записываться, вытираться и снова записываться.
Утопить 40 наших вопрос в сотнях другихне составляет особого труда.
И когда ответы на некоторые из них окажутся правдой, то боюсь что о спокойном сне брату Домициюстаршему дознавателю Ордена придется забыть о сне. И надолго.
«И пришла Смрадная неделя, когда грешные вещи престали слушаться людей. И это было то первая кара Господа.
Затем грешников постигла вторая кара, когда, по прошествии сорока дней наступил великий голод, ибо все старые запасы были съедены, или испорчены смрадом. Но никто, ни писец, ни блудница, ни торговец не могли добыть себе запасов. Ибо были те, или далеко, или испорчены, или захвачены алчными, что брали больше, чем сами смогли съесть, а что не смогли ни съесть, ни уберечь впрокпортили. Те же немногие, кто смог вырастить хлеб или иную еду, или откормить кроля или коня были ограблены и убиты. Потому что людей было много, а безумие их от голода и страха было еще.
И в безумии своем люди не могли ничего создавать, ибо безумие лишает людей дара творца. И была то третья кара Господня.
Когда же доступной еды стало мало, а людей, было, еще много посмотрели многие вокруг себя, и сказалилучше пусть один умрет ради многих, чем многие и один умрут вместе. И пусть его плоть и кровь вновь насытят нас, а за смерть ему может Бог воздаст. И, тогда, по жребию (это богоугодный способ, так можно и нужнокомментарий переписчика) или беззаконною силою дети убивали своих родителей, а дядья племянников, или вместе начинали охотиться на людей чужих и пришлых, или неугодных, дабы те, своею плотью и кровью продлили их грешные жизни.
Иные же, объединяясь в группы, говорилизачем выращивать зерно или откармливать коня в ожидании грабежа, когда лучше самому ограбить ближнего. И шли они отбирать силой то немногое, что было выращено другими.
Но чем меньше становилось людей на земле, тем больше Господь смягчал свой гнев и жаждал показать детям своим путь к спасению. И по прошествии 20 лет с начала Смрадной Недели ниспослал Господь, тем, кого он хотел спасти, своих Пророков.
Из «Хроники Основания». Часть 1-я. Глава 1-я.
Настоящее. «Исповедь» 7 марта 55 года Эры Пришествия Пророков
Памятьэто очень странная штука. Порою, она спит, и когда кажется, что где то она уже уснула навсегда, а порою, совершенно неожиданно, как уголь на-гора, преподносит сюрпризы. И словно увидев старый пожелтевший конверт на дне картотеки, ты что-то вспоминаешь и чаще всего, совершенно неожиданное. Вот и сейчаспочему то вспомнился старый школьный учитель, носивший странную кличку«Кефир». Неплохой человек, кстати говоря, и отличный учитель, «Кефир» преподавал историю. И многое из того, что он нам вложил в головы, запомнилось на всю жизнь. Разное нам рассказывал этот худой нескладный человечек. И про битву при Фермопилах, где 300 спартанцев сдерживали громадную персидскую армию, и про бой Давида с Голиафом, когда маленький пастушок Давид сразил камушком дылду Голиафа