Вся Тенгоку стала одним сплошным нечистым местом, ответила Янаги.
Отлично! Боги милосердные, что за улица проклятая!.. Отец мой увидел объявление о продаже целой гостиницы за бесценок и повёлся, старый дурень!
Проклятая улица? Янаги удивлённо вскинула брови. В столице? В городе Императора?
Да может, этот Император и благословение богов, но Мутеки-но-Тайо посмотрите, что в доме напротив.
В доме напротив, казалось бы, просто обычная лавка с вывеской о продаже мяса, разве что даже сквозь дождь несло металлом. Вход во внутренний двор наглухо закрыт воротами. На правой створке нарисована фигура стоящего в полный рост бога не катайханэ, судя по затейливой причёске из смоляных волос со множеством шпилек и гребней. На его кимоно, слишком вычурном для мужского, сверху надеты тяжёлые самурайские доспехи. Лицо раскрашено в красный и белый на манер актёров кабуки, играющих воинов. От лица страшного лица, с холодными голубыми глазами расходились красные полосы, изображающие солнечный свет. В руках он держал отрезанную голову, а позади нарисованы три дракона красно-жёлтый, бело-голубой и чёрно-зелёный.
Мутеки-но-Тайо. Непобедимое солнце. Господь правосудия, палачей и скотобоен.
При всём уважении, его императорское величество Мутеки-но-Тайо портит жизнь всей улице! зазывала щербато усмехнулся. Из-за скотобойни никто не снимает комнат. Скоро тоже придётся продавать гостиницу за бесценок. Да и самой скотобойне туго приходится. В центре столицы содержать такое слишком накладно!
Почему бы владельцу не устроить что-то другое, если ему в убыток? спросила Янаги. От взгляда Мутеки-но-Тайо становилось жутко, и говорить получалось с трудом.
Он не может, вдруг ответил Тенгоку-но-Цуки. В этом доме Мутеки-но-Тайо убил одного из тех, кто истязал его сына, и теперь не потерпит здесь ничего, кроме суда, тюрьмы или скотобойни. Суд в таком проулке устраивать нелепо, тюрьму тоже, поэтому только бойня.
Вот, объяснили лучше, чем я! Сдаём места за сущие гроши. Если вас не пугает скотобойня напротив, то у нас есть горячая еда и тёплые постели. И конюшня. Она похуже, конечно, чем у других гостиницы, но зато за постой денег не берём. И до главной улицы пятнадцать минут ходьбы.
Берём, ответил Тенгоку-но-Цуки.
Зазывала поднялся и отпер решётку, закрывавшую двор, где находилась конюшня. Янаги спрыгнула с коня и помогла спуститься Тенгоку-но-Цуки. Зазывала забрал их и под уздцы ввёл внутрь. Онна-бугэйся вытащила из седельных сумок нагинтану и нодати и отдала огромный меч его владельцу. Будь она одна может, и оставила бы оружие прямо в конюшне. За воровство в столице карают быстро и жёстко. Но после того, что случилось с её домом, Янаги в чиновников не верила. И Тенгоку-но-Цуки нужна защита получше, чем дух его жестокого прадеда, пролитая которым кровь до сих пор проступает в самых неожиданных местах.
Янаги вошла в гостиницу. Её тут же обдало тёплом. Пахло варёным рисом, жареным мясом и чем-то тяжёлым и пряным. В гостинице царил приятный полумрак, свет фонариков из жёлтой бумаги не давил на глаза. Потолок в комнате низкий, и из-за этого она напоминала подвал. На татами стояли несколько столиков, за которыми ели постояльцы и случайные посетители. В основном здесь сидели мужчины ронины, судя по мечам и одеждам. Они ели и громко смеялись. Женщину Янаги заметила только одну ученицу гейши, которая, наверное, подрабатывала в свободное время. В её перьях заколоты несколько гребней и гирлянд с цветами из бумаги, и она играла на сямисэне. Янаги сжала руку Тенгоку-но-Цуки. Низкий и сгорбленный от возраста катайханэ с тяжёлыми веками и лицом, в остальном похожем на лицо зазывалы, поднялся с подушки и поклонился. Янаги поклонилась в ответ.
Приветствую, досточтимый. Ваш сын сказал, что здесь мы найдём еду и тёплые постели.
Да, это правда, мягким стариковским голосом ответил он. Я Судзуки Ваго, хозяин этой гостиницы. Могу я попросить вас
Этого хватит на неделю?
Янаги протянула господину Судзуки мешочек с монетами. Тот придирчиво их пересчитал, чуть щуря глаза, и забрал мешочек в рукав.
Даже на восемь дней.
Нам подходит, ответил за неё Тенгоку-но-Цуки. Янаги вновь удивилась, как легко он меняет свой голос, делая его то рокочущим и глубоким, то тихим и нежным, словно у настоящей ученицы гейши.
Чудесно, чудесно, пройдите за мной
Янаги скинула гэта на общий коврик при входе и направилась вслед за сгорбленной спиной старика. Тенгоку-но-Цуки шёл за ней. От общего зала хозяйские комнаты отделены фусума. В трёхэтажную башенку вела лестница, на каждом этаже по два номера. Заведя их на второй, Ваго остановился и отодвинул перегородку. Комната чистая и просторная. Украшали её только горшок с кровавыми ликорисами да свиток на стене с заговором против мстительных духов. Прозрачные перегородки отделяли комнату от балкона, что выходил на улицу с бойней. Дождь мягко барабанил по бамбуковым крышам.
Я пришлю служанку, чтобы она принесла вам постели и свежую одежду, с поклоном добавил господин Судзуки.
За это надо отдельно доплачивать?.. с сомнением протянула Янаги отец слишком часто говорил, что столичные дельцы наживаются даже на воздухе в своей лавке.
О нет, что вы законы Императора, да будет он благословен, понимали наше положение. Нам даже доплачивали за неудобства правда, боюсь, теперь никаких выплат не будет. Спасибо северным префектурам
Недобитки Стодневного солнца, с презрением выплюнул Тенгоку-но-Цуки.
Может, если дети Мутеки-но-Тайо были бы такими же жёсткими, как он вы ведь майко? господин Судзуки скользнул взглядом по точёной фигурке Тенгоку-но-Цуки, что пытался отжать свой платок, при этом не открывая волос. Я э если вам захочется заработать, то вы можете сыграть для моих клиентов внизу. Я плачу немного, но и работа нетрудная. Сказал бы, что всего вечер, но сами видите, где у нас теперь солнце и луна.
Я подумаю, Тенгоку-но-Цуки вежливо улыбнулся. Когда немного обсохну.
Было в его тоне что-то такое, что заставило господина Судзуки скрыться и задвинуть за собой фусума. Тенгоку-но-Цуки стянул с головы платок и облегчённо выдохнул. Он пригладил торчащие пряди, и Янаги на мгновение показалось, что они чуть отрасли? Совсем немного. Она даже не представляла, сколько лет пройдёт, прежде чем волосы Тенгоку-но-Цуки вернутся к прежней длине. Онна-бугэйся скинула промокшее хаори, сняла верхнее зелёное кимоно и осталась в нижнем, тонком и чёрном.
Мы в столице, проговорила она, сама не зная зачем.
Тенгоку-но-Цуки сел на пол, достал гребень и попытался привести свои волосы в более-менее вразумительный вид. На Янаги он реагировал слабо.
Что будете делать? громче спросила онна-бугэйся.
Причёсываться. Да что короткие волосы сущее проклятье! Почему они торчат, как какие-то перья? Тенгоку-но-Цуки уронил руки на колени и выдохнул. Нет, я ничего не имею против торчащих хохолков катайханэ. Но ведь я не катайханэ!
Вы не ответили на мой вопрос.
Я и не обязан
Тогда я слабо представляю, как помочь вам в возвращении трона! Янаги усмехнулась.
Вы думаете, мне правда нужен трон? Какое мне дело до какого-то стула?! Мой отец в плену, и с ним с ним может быть всё, что угодно!
Тенгоку-но-Цуки поднялся, вышел на балкон и резко захлопнул фусума. Деревянные жерди стукнулись друг о друга. Янаги тихо выругалась. Он невыносим. Он абсолютно невыносим. Впрочем, чего она ожидала от сына жеманной ойран и Императора, что ради потехи играет женщин на сцене и навещает квартал красных фонарей? Кровь слишком многое решает. Кровь Янаги кровь воинов, стойких и честных. Чего она ожидала от бога с кровью актёров и торговок телом? Но кровь Тенгоку-но-Цуки теперь не её дело. В конце концов, она уже поклялась на том пожарище, и сказанного назад не вернёшь.
Вскоре пришла девушка со свежими вещами. Янаги отдала ей одежду и забрала футоны. Она расстелила их на пустой части комнаты, надела белую гостиничную юкату и положила вторую на постель Тенгоку-но-Цуки. Немного подумав, онна-бугэйся по самурайскому обычаю положила между футонами катану. Свой нодати бог забрал с собой на балкон, и выглядел с ним до крайности нелепо хрупкая ученица гейши с огромным мечом за спиной. Откровенно не зная, чем себя занять, Янаги легла на футон и прикрыла глаза.