Сначала беззвучно, едва шевеля губами, а потом всё громче и громче, тянула заунывную песню, распахиваясь навстречу пробегавшему ветру. Сжимала его в кольцо, ловила за край невидимого плаща, затягивала потуже развязавшийся пояс. Выла, подпевая уже ветру, стыла, поджимая под себя озябшие ноги.
Благодарю Тебя Господь за то, что Духом Святым Ты вошёл в моё сердце. Я молюсь Тебе во имя Иисуса Христа Аминь.
И камни оживали. Двигались вместе с нами. Шли невероятно шумной толпой по нашим следам, утопая в болотной жиже, хлюпая грязной водой в ботинках. Иногда они оступались. Ударялись головой в стену, рассыпались под ногами с треском, царапали наши пятки острыми углами.
А ты знаешь, что самое страшное? шепчу, пряча дыхание в холодных ладонях. Что мы никогда, никогда не будем прежними. После нас ничего не останется. Мир останется другим, да?
Я представляла, как мы таем под огнём пулемёта, растворяемся в зиме, а снежная лавина окунает с головой в омут, где мы не вдохнём и не выдохнем, а так и будем лежать, как бесхвостые рыбы. Лежать с выпученными глазами, ломать пальцы об обломки льда, бить ногами, скользить затылками, не дышать.
Вспоминать, может быть, что в той жизни можно было выучить ещё хинди или румынский, поехать на каникулы в Ниццу, попробовать жареные каштаны, а по утрам пить карамельный латте.
Ещё помнить запах жухлой травы из-под снега, дольки мандарина, капли дождя и раскаты грома. Обязательно вспомнить закон Ньютона Декарта (зачем это?) и страницы из Торы.
Мы ведь больше не будем прежними.
Покроемся чешуёй, у нас вырастут хвост и клыки. Мы будем выть на Луну и охотиться на зайцев.
Или же наши лица станут лисьими. Мы спрячемся в норы, по ночам будем вынюхивать следы и воровать в деревнях кур.
А может, мы станем чересчур добрыми. Будем парить в небе, надеясь быть поближе к Богу. Мы приблизимся к Солнцу, и крылья вспыхнут от горячих лучей вместе с ними.
Мы упадём в море. С шумом в белые гребни, рассечём воду на две половины, спрячемся за подводные камни, переведём дыхание одно на двоих как прежде.
В шестнадцать всё можно. В шестнадцать не страшно или же страшно, но совсем по-другому, иначе.
* * *
Дом рушился прямо на глазах.
Проваливался, рассыпался на мелкие кусочки гравия, и мы наступали на них промокшими ботинками.
Никого не обманешь, говорю. К Святому Петру выстроилась очередь.
Наглотаешься ветра! Димка не оборачивается. Не стой, продует.
Кровь проступает сквозь его слова.
Сочится по рубашке (уже не по венам), прячется в мокрый песок.
Не остров Святой Елены, да? спрашиваю. Ведь у моря свои законы. Не важно, где провести последние дни.
Или сны, да? Димка уже оборачивается.
Я не вижу глаз.
Дыры.
Ямы.
Темень.
Или сны, повторяю.
Я знаю, что это ещё один сон, в котором Димка рядом. Ещё один сон, где мы вместе бредём по тёмным туннелям. Ещё один, когда можно говорить так, как будто это явь.
Я знаю, ещё чуть-чуть и бесконечность наполнится солнцем.
Солнечные лучи вольются в сон постепенно, по одному, заполняя даже самые маленькие отверстия. Они пробуравят шершавую поверхность, полыхая и обжигая огнём. Будут дышать на потемневшие стекла, рисовать на стенах, оседать проседью на солдатских касках, скользить едва заметными бликами по сугробам.
Когда-нибудь мы найдём частицу мира. Димка смотрит на меня из-под длинной чёлки. Правильного мира, понимаешь? Даже если нам придётся взорвать все коллайдеры в мире. Знаешь почему?
Почему? дышу прямо в губы.
Потому что эта частица будет в нас. И тогда не надо будет стрелять в людей, чтобы заставить их думать так, как хочется кому-то другому. Это избитая истина всех времён. Но любую истину можно переписать заново.
Солнце скользит по морю. Перекатывается, как мяч.
Прыгает по волнам, догоняя белый, почти невесомый катер вдали.
У моря свои законы, говорю зачем-то. Это тоже истина. И её тоже можно переписать заново.
Во рту привкус горечи.
Горько-кислый.
Глава 5. Сильвия
YouTube
Silva_vlog
Привет!
Это опять я!
Всем, кто смотрит меня впервые, представлюсь. Меня зовут Сильвия. Мне 16 лет.
Сегодня у нас будет ещё одно «разговорное» видео «Посиделки с подушкой».
И подушка как раз кстати, потому что сегодня мы продолжим разговор о снах.
Так что устраивайтесь поудобнее. Сны это такая тема, что за десять минут и не расскажешь.
К прошлому видео я получила очень много комментариев. Как же интересно было узнать, что вам снится!
Да, всем нам снятся разные и в то же время одинаковые сны. Чаще всего нам снятся образы того, что нас тревожит, о чём мы беспокоимся, то, о чём мечтаем. А ещё нам снятся люди. Те, кого любим или, наоборот, ненавидим.
Я вообще читала, что сны можно заказать. То есть заставить сон работать на тебя, заставить его присниться.
Фрейд считал, например, что «сон это осуществление желания». А не верить Фрейду это как не верить себе. Он же психолог, психоаналитик, точно ерунду всякую говорить не будет.
Так что заказать себе сон это не магия, а вполне реально.
Кстати, заказ сна это традиционная практика тибетских йогов и индейских шаманов. А уж они точно знают толк в таких вещах.
Поэтому сегодня мы тоже будем заказывать себе сон. И готовиться к этому будем вместе прямо сейчас.
Во-первых, вечером никаких тренировок, велика и пробежек. Спокойный вечер, добрая книга, мирный сериал. «Сверхъестественное» точно не смотрите!
Во-вторых, никакого обжорства. Просто съешьте что-то лёгкое. И не важно, что мама испекла пиццу на обед, а вам страшно хочется доесть оставшийся кусочек. Сегодня мы заказываем себе сон, поэтому можно потерпеть до завтра, правда?
В-третьих, тишина. Не вздумайте засыпать в наушниках. Музыка всё испортит.
В-четвёртых, засыпайте на спине. Согласна, не самая удобная поза, но ради желанного сна что только не сделаешь.
Запомнили?
Всё. Теперь просто лежать и думать о том, что ты хочешь увидеть во сне.
Уверена, вам точно приснится именно то, что вы задумали.
У меня сработало. В этот раз в моём сне не было никаких воронов. Проверьте мой сторис!
Делитесь потом в комментариях, приснилось или нет.
Я буду держать за всех кулаки!
На сегодня всё!
Спасибо всем, кто меня слушал.
И да, следующее видео выйдет в субботу. Так что ждите новинки веганской кухни!
Всем пока!
* * *
Мама не позвонила.
Я сидела на подоконнике до темноты, пока бабушка не пришла и не включила свет.
Чайку тебе заварила! сказала. Любимый. С травкой.
Травкой бабушка называла чабрец. Летом мы обходили все окрестные луга, поля. Собирали, сушили, раскладывали по бабушкиным холщовым мешочкам.
Бабушка говорила:
Придёт время!
И время приходило.
Длинные осенние вечера. А потом такие же долгие зимние ночи.
И бабушка на кухне курит трубку. Иногда я наблюдаю, как она надавливает табак пальцем, чиркает спичкой, едва слышно бранится, когда огонёк гаснет, зажигает новую. Набирает полный рот ароматного дыма и, наконец, выдыхает: Бра-ги.
Сначала я не знала, как его зовут. Я даже не сразу поняла, что это буквы и их надо просто сложить, чтобы узнать имя, а потом увидеть, как он появляется из дыма.
Как достаёт из-за пазухи мольберт и, напевая, наносит на холст первые мазки.
Чёрточки, длинные кривые линии. Туннели где-то на необитаемых островах.
Его имя появлялось лишь на мгновение, слишком быстро исчезало, растворяясь на ходу. И он тоже исчезал вместе с ним.
Лишь однажды я услышала, как он спускается по ступенькам, как хлопает входная дверь. Слышала, как скрипит снег у него под ногами у нас во дворе. Видела в окно, как он покупает в киоске газету и пачку сигарет.
Я пробовала бежать следом. Но, кроме ветра и снега, на улице не было никого.
Но однажды я всё-таки успела схватить его за край плаща.
Браги удивлённо обернулся и улыбнулся.
Ты кто? спросила.
Но он лишь приложил палец к губам. И опять исчез, пропал, даже шаги не были слышны под окнами.
Ты видела кого-то? спрашивала бабушка.
Но я качала головой.