Где я? прохрипел я и тут же испугался, не узнав собственный голос. Что произошло?
Это онемение, послышалось у меня из-за спины. Такое бывает. Скоро всё пройдёт.
Кто-то положил мне на плечо руку. Я всё ещё лежал в жёстком кресле с высоким подголовником. Нейроинтерфейс. Сеанс, наконец, завершился. Я вышел сам или же меня вывели принудительно?
Что произошло? повторил я.
Всё в порядке.
Говорящий постепенно проявлялся передо мнойсначала его рука, которой он провёл по моему правому плечу и положил на кисть, как бы приветствуя старого знакомого, не имеющего сил даже подняться на ноги, потом мятый свисающий пиджак на пару размеров больше, чем нужно, потом седая голова с плохо пробритой щетиной на щеках и подбородке.
Тихонов посмотрел на меня, как отецна своего больного сына.
Просто тяжёлый выход, сказал он. Так бывает даже с опытными операторами. Но вы всё сделали сами, завершили задание. Тихонов улыбнулся. Думаю, этого хватит для зачёта.
Движения уже не причиняли мне такую резкую боль; я обернулся. Все места у терминалов оказались пусты, однако у дверей стоял незнакомый мне мужчина в тесном наглухо застёгнутом костюме, похожем на дежурную форму, которую заставляли надевать на практических занятиях по химии.
Я последний? спросил я.
Да, сказал Тихонов. Но всё хорошо, просто Уже через пару минут вы придёте в себя.
Тихонов снова положил руку мне на плечо, человек в форме лаборанта как-то нетерпеливо подался вперёд, распознав в движениях преподавателя тайный, лишь одному ему понятный знак, но Тихонов внезапно остановил его движением ладони.
Кто это? спросил я, покосившись на лаборанта в дверях.
Из медицинского пункта, нехотя ответил Тихонов. Распорядки, знаете ли Но вы посидите пока, расслабьтесь. Сейчас главное не торопиться. А потом вас осмотрят. Формальная процедура, ничего более Но так уж полагается.
Хорошо.
Вставать мне действительно не хотелось.
Но почему так получилось? спросил я. Всё было обычно поначалу. Но в конце Я даже не помню точно, что произошло.
Тихонов молчал и с медитативным видом нажимал кнопки с буквами на терминале.
Я точно прошёл? спросил я. Конец как-то смазан.
Прошли, подтвердил Тихонов. Как я уже сказал вам такое бывает. Не у всех и не всегда, но бывает. Это ни о чём не говорит, вы не волнуйтесь. Мы никого ещё не исключали из-за единичного случая тяжёлого выхода. И даже не заставляли идти на пересдачу.
Тихонов подмигнул мне и вновь повернулся к терминалу.
А как остальные? спросил я.
Тихонов, наконец, оставил в покое терминал. Кнопки, которые ещё мгновение назад вспыхивали красным, погасли; терминал отключился.
Вас интересует кто-то конкретно? спросил он.
Я невольно оглянулся.
А Тихонов качнул головой. Да, она так волновалась в этот раз. Она всегда переживаетдаже на обычных лабораторных. Но завершила одной из первых. На самом деле вы тоже вышли минут на пятнадцать позже, чем последний до вас. Это даже тяжёлым выходом-то сложно назвать.
Я чувствовал, как человек в одежде лаборанта напряжённо смотрит мне в спину.
Вы не говорили, сказал я.
Что? не понял Тихонов. Что не говорил?
Про тяжёлый выход.
Ну, Тихонов качнул рукой, такое бывает далеко не у всех, да и ничего страшного в этом на самом деле нет. Скорее всего, вы переволновались или думали постоянно о чём-то другом. Например, о девушке, которая сидела за вами.
Тихонов подмигнул мне и обернулся к человеку в дверях. Профессор ничего не сказал, однако лаборант понял его без слов. Я услышал за спиной его шаги.
А что начал я, это может привести к таким последствиям? Просто волнение или
Это индивидуально, сказал Тихонов. Собственно, реакция на нейросеанс у всех индивидуальна, поэтому мы и не говорим о каких-то побочных эффектах, потому что можно легко запрограммировать человека.
Лаборант подошёл к нам и поприветствовал меня кивком головы. Я только сейчас заметил в его руках небольшой пластиковый чемодан. Он положил чемодан на стол, рядом с отключённым терминалом. Раздался металлический щелчокчемодан открылся.
Не читали ничего о нейроинтерфейсе? спросил Тихонов. Какие-нибудь рассказы, слухи? В соцветии иногда попадаются разные горе-разоблачения.
Нет, не читал, ответил я.
Ну, и не читайте, сказал Тихонов.
Кресло скрипнулолаборант повернул его к себе.
Боль ещё чувствуете? спросил лаборант.
Да, ответил я.
Можете поднять и опустить правую руку.
Я посмотрел на свою руку, которая безвольно лежала на подлокотнике и немного приподнял её, превозмогая ноющую боль в мышцах.
Это всё? Выше!
Я скривился от боли.
Давайте не будет торопиться, предложил Тихонов. Спешки нет.
Ладно, достаточно, согласился лаборант.
В руке его появился тонкий фонарик, похожий на ручку.
А теперь запрокиньте назад голову и держите глаза открытыми, сказал он.
Я подчинился.
Он посветил мне фонариком сначала в один глаз, а потом в другой. Я с трудом сдерживался, чтобы не моргнуть; яркий луч обжигал роговицу, передо мной тут же поплыли цветные круги.
Зачем это? спросил я.
Просто тест, ответил лаборант.
Проверка реакции на свет, объяснил Тихонов. Иногда после интерфейса бывают такие приступы светобоязни, ну, знаете, как у вампиров, Тихонов хмыкнул, довольный своей шуткой. Или на темноту. Но у вас, как я понимаю, он посмотрел на лаборанта, всё в порядке.
Лаборант ничего не ответил.
Попробуйте ещё раз поднять правую руку, сказал он, и я услышал, как Тихонов недовольно вздохнул.
На сей раз у меня получилось поднять руку почти на уровень плеча, но мышцы тут же свело от боли, и рука, как парализованная, беспомощно упала на подлокотник.
Плохо, сказал лаборант и вытащил из чемоданчика массивный шприц с серебристыми кольцами у поршня.
Что это? испуганно спросил я. Зачем?
Это снимет боль, сказал лаборант. Просто расслабьтесь и закройте глаза. Не двигайтесь.
Я не представлял, как можно расслабиться, глядя на эту иглу.
Мне уже лучше, начал я. Мне кажется, если я посижу тут ещё немного, всего несколько минут
Для убедительности я поднял обе руки, хотя они и тряслись от слабости.
Закройте глаза и откиньтесь назад, скомандовал лаборант.
Тихонов на сей раз не заступался и молча стоял с другой стороны моего пыточного кресла.
В конце концов это всего лишь укол. Я вздохнул, закрыл глаза и
67
Я сидел на кровати, подобрав под себя ноги. Голова болелая чувствовал неприятное покалывание в висках, хотя мигрень мучала меня почти после каждого пробуждения.
В камере пахло хлором.
Таис стояла напротивв своей обычной серой униформе, похожей на костюм безродного техника на космическом кораблеи набирала что-то на клавиатуре странного устройства, выглядящего как старинный телефон.
Так что это были за уколы? спросил я.
Я же вам сказала. Они помогают от вашей светобоязни. Таис опустила телефон. Вы помните? Я отвечала вам несколько минут назад.
Помню, сказал я. Но, по-моему, вы просто приглушили здесь свети всё.
Освещение в камере действительно стало приятным и мягким. Из-за лёгкого полумрака даже стены теперь казались серыми, как униформа Таис.
Ну да, конечно, ответила Таис. Вы же ничему не верите.
Она снова нажала на несколько кнопок на телефоне и убрала его в карман.
Головная боль так и не проходит? спросила она.
После вашей пилюли стало лучше, сказал я.
Ноги у меня затекли, и я вытянулся на кровати. Таис посмотрела на меня, нахмурившись, как если бы мне нельзя было лежать в её присутствии.
Но всё ещё болит? уточнила она.
Ну, вот сейчас, когда я лежу, почти не болит. Может, мне и не вставать вовсе?
Вам нужно двигаться, сказала Таис.