Я прикрыл лицо рукой.
Ничего не происходило.
Извини, послышался голос Таис. Мне не стоило приходить. Я ошибалась.
Раздался тяжёлый металлический лязг, и огромная металлическая дверь отворилась. Таис взглянула на меня в последний раз, покачивая в руке цилиндрическим пультом, желая удостовериться, что я не последую за ней.
Погоди! крикнул я.
Девушка остановилась.
Положим, что всё, что ты что вы говоритеэто правда. Каким-то невероятным образом. Но я действительно был на Ахилле, и вы говорили, что были и другие пострадавшие тоже Первый пилот. Я его помню.
Да, сказала Таис.
Они здесь?
Таис замялась на секунду.
Да, нехотя сказала она. Здесь есть и другие, с Ахилла.
Я могу их увидеть? спросил я. Кого-нибудь. Первого пилота. Это помогло бы мне. Быть может, если бы мы могли поговорить
Нет, Таис покачала головой. Мы думали об этом. Вы просто не совсем понимаете Скорее всего, стало бы ещё хуже.
Хуже? Я беспомощно рассмеялся. Хуже, чем это?
Я показал рукой на пустые белые стены.
Извините, повторила девушка и вышла из камеры.
Дверь почти моментально закрылась за нейприводные механизмы взвыли, и тяжёлая бронированная створка с размаху ударила по косяку. Гулкое металлическое эхо прокатилось по сверкающим стенам. Но уже через секунду меня снова окружала невыносимая тишина.
Я вышел в центр комнаты. По моему лицу стекали капельки пота; воздух в камере вдруг показался мне плотным и тёплым, как будто он нагрелся от слепящего света из стен.
А теперь сказал я, а теперь просто отключите меня. Ну же! Нажмите на свою кнопку! Вы ведь так часто это делаете!
Тишина.
Я устал, сказал я. Я не могу так больше. У меня больше нет сил.
Мои босые ноги окоченели и почти ничего не чувствовали. Дышать стало тяжело, с каждым вздохом лёгкие мои наливались болезненной тяжестью.
Лида пробормотал я. Нет
Я поднял голову.
Таис! Таис, пожалуйста! Я схожу здесь с ума! Если ты правда если это не то, чего ты хочешь Если ты
Над головой моей раздалось пронзительное дребезжаниеможно было подумать, что кто-то пытается включить неисправный микрофон.
Таис повторил я. Я не могу больше терпеть ни этот жуткий свет, ни темноту ни этот холод.
Звон прекратился.
Таис! крикнул я.
Достаточно! раздался искажённый неисправным модулятором голос.
Что достаточно? спросил я.
Сядьте на кровать, приказал голос. Я сейчас выключу свет. Попытайтесь уснуть.
Таис начал я.
Сядьте на кровать! Голос снова сорвался на звон, от которого закололо в ушах.
Таис, повторил я, у меня остался последний вопрос. После этого я замолчу и постараюсь уснуть.
Разрывающий барабанные перепонки шум прервалсякто-то перевёл дыхание, обдумывая мои слова.
Я слушаю, донеслось с потолка.
Таис, сказал я, я тебе верю, я верю, что ты хочешь помочь. Я понимаю, что ты не можешь мне всё говорить, что ты, возможно, и не знаешь всего, но постарайся ответить на этот самый последний вопрос.
Я слушаю, повторила через модулятор невидимая Таис.
Я вздохнул.
Скажи, среди пострадавших, тех, кто с Ахилла, есть девушка твоих лет?
Голос молчал.
Да, послышалось, наконец, с потолка, и этот единственный слог, произнесённый механическим басом, превратился в протяжный электрический гул, который ещё долго стоял у меня в ушах.
74
Прошёл уже почти месяц после нашего последнего свидания с Лидой в театре, но она по-прежнему избегала меня, придумывая всевозможные причины, чтобы отказаться от встречи. Сначала у неё неожиданно появились неотложные семейные дела, а к ближе к сессии она решили круглые сутки готовиться к несложным промежуточным зачётам.
Я смог поговорить с ней всего несколько раз, когда мы случайно встречались в коридоре у поточных или в институтской столовой. Она была приветлива, позволяла поцеловать себя в щёку и всё время куда-то спешилана лекцию, непонятную встречу, домой. Прощаясь, Лида иногда долго смотрела на меня своими зелёными грустными глазами, чуть нахмурив брови и незаметно улыбаясь, как она умела, только уголками ртакак будто извинялась за что-то, о чём не могла или никак не решалась сказать.
В планетарии пустили новую программу, сказал я однажды, когда мы расходились по разным сторонам аллеи после совместного обеда. Она была вместе с Анной, которая уже нетерпеливо тянула её за рукав.
Ты же знаешь, это не планетарий, сказала Лида.
В космическом театре, поправился я.
Нам вообще-то пора, сказала Анна.
Давай потом, сказала Лида. Я сейчас тороплюсь.
Узкая аллея, которую обступали развесистые зелёные ели, чёрные облетевшие деревья и серебристые столбы выключенных фонарей вела в одну сторону к электричкам, а в другуюк главному зданию, на последний семинар, куда как раз направлялся я.
Звёзды и любовь! крикнул я удаляющимся девушкам.
Лида остановилась.
Что?
Звёзды и любовь, повторил я. Так называется новая программа. Мне показалось, будет интересно.
Анна некрасиво скривилась, словно я сказал что-то пошлое. В действительности в фальшивом планетарии пустили голографический фильм о чёрных дырах и столкновении галактик. Я и сам не понимал, зачем решил соврать про звёзды и любовьведь требовалось лишь несколько секунд, чтобы улучить меня во лжи, просто открыв расписание сеансов театра в суазоре.
Интересно, сказала Лида. Но как-нибудь потом, ладно?
Ладно, согласился я.
Девушки медленно пошли по аллееслишком медленно для тех, кто совсем ещё недавно так торопился, что отказался от моего робкого предложения их проводить. Я вдруг почувствовал себя так, словно в тот самый момент, когда Лида отвернулась, я перестал существовать. Я помню, что тогда на аллее не было никого, кроме нас троих, хотя память наверняка обманывает менявечером, перед последними занятиями, в институтском городке всегда много студентов. Но я видел только Лиду и её невысокую некрасивую подругу, видел, как они неторопливо отдалялись, позабыв про мне.
Спустя пару дней я встретил Лиду снована сей раз у большой поточной, где Соколовский обычно читал свои снотворные лекции по истории колоний.
Звёзды и любовь? сказала вместо приветствия она.
Я даже вздрогнул от неожиданности.
Да, сказал я. Если я ничего не перепутал.
Лида была одна, и я невольно осмотрелся по сторонам, ожидая увидеть её надоедливую подругу, которая вечно мешала нам нормально поговорить.
Я пока не уверена, сказала Лида, но, может, на этих выходных у меня получится вырваться.
На ней было то самое светло-коричневое платье с кружевной юбкой, которое она надела на наше первое свидание в звёздном кафе, и короткое бордовое пальто, слишком лёгкое для почти уже зимней погоды. Впрочем, снега всё ещё не было, и широкие окна пустого гулкого коридора заливало слепящее вечернее солнце.
Я был бы очень рад, сказал я. Мы так давно уже никуда не выходили.
Лида улыбнуласьеё губы едва заметно вздрогнули, и тут же принялась взволнованно приглаживать волосы, смутившись собственной улыбки.
Слушай, начал я, если если я
Прозвучал раздражённый звонокгромкий и надрывный, и Лида, деланно вздохнув, взглянула на маленькие ювелирные часики на своей руке.
Пора, сказала она. Извини. Лучше не опаздывать. Потом поговорим, и убрала чёлку со лба.
Истошный дребезг извещавшего о начале лекции звонка ещё долго стоял у меня в ушах.
Однако она согласилась! Я был счастлив целых два дня, пока она сама не позвонила мне вечером. Очередные неотложные дела. Я промычал в трубку что-то нечленораздельное и с силой надавил на горящую красную кнопку "Отбой", едва не порвав экран.
Потом, уже незадолго до начала сессии, я встретился с Лидой после лекции, специально подождав её в коридоре рядом с аудиторией. Она снова была одна, без подруги, и это добавило мне решительности. Увидев меня, Лида совсем не удивилась, как если бы знала, что я её жду.