Я поднял голову.
Где я нахожусь? спросил я.
80
Жидкокристаллические жалюзи на окнах не работали, и широкие многослойные стёкла горели по краяму металлических, как в космических кораблях, рамсловно начинали плавиться от обжигающего осеннего солнца. Я не мог даже смотреть в окно, как будто после бессонной ночи начал страдать от странной, необъяснимой светобоязни.
Виктор, объявившийся ближе к началу занятия и хлопнувший меня сзади по плечу, напугал меня так, что я чуть не выронил суазор.
Готов? бодро спросил он.
И как я должен был готовиться? сказал я.
Виктор пожал плечами и усмехнулся. Для прохождения первого практического занятия по нейроинтерфейсу нас всех разделили на группы по пять человекпо какому-то невнятному, никому не известному принципу, и я оказался вместе с Виктором и ещё тремя студентами, которых никогда раньше не видел. Лиды с нами не былосвоенравный генератор случайных чисел, распределивший всех по порядковым командам, поместил её в группу, проходившую вводное занятие в самом конце, почти через две недели после меня. Я обещал ей всё подробно рассказать, хотя она и делала вид, что практика по работе в нейросети волнует её не больше, чем обычная лабораторная по химии. Я же не находил себе места от волнения.
Сам-то как? спросил я Виктора. Ты прямо педант сегодня. Как-то на тебя не похоже.
Да, небрежно протянул Виктор, часы отстают.
Но было видно, что он тоже волнуется.
Накануне он наслушался у старшекурсников сплетней, что тесты на способность работать в нейросети, которые проводились на подготовительном, иногдав одном или двух случаях из стамогли показать неверный результат. Существовала вероятностьнебольшая, но от того не менее пугающая, что после кромешного ада вступительных экзаменов и целого года на факультете ты потеряешь всё из-за первого практического занятия по нейросети.
Наша группа была уже в сборе, но все молчаликто-то со скучающим видом смотрел в свой суазор, кто-то нетерпеливо прохаживался перед закрытыми дверями. Не одного меня напугали истории об ошибочных тестах. Виктор улыбнулся и уже приоткрыл рот, намереваясь, видимо, выдать очередную страшилку от старшекурсников, но передумал.
Не спал, что ли, всю ночь? спросил он.
Что, так заметно? сказал я.
Занятие началось в тишине.
Мы неторопливо зашли в аудиторию, где должна была проводиться лабораторная и встали перед рядами высоких стоматологических креселкак пациенты, записанные на приём.
С профессором, который вёл у нас первое практическое занятие, нас уже знакомили раньшеправда, я никак не мог вспомнить его имя, хотя раньше не забывал имена.
Ну что ж, сказал профессор, кисло сморщившись в попытке изобразить приветливую улыбку, и молитвенно сложил ладонями руки, ну что ж, повторил он, первая лабораторная, да?
Ему никто не ответил.
Невысокий и худощавый, с осунувшимся бледным лицомтак обычно выглядят люди, пролежавшие несколько лет в стационареон старался показаться радушным и часто улыбался, наглядно демонстрируя то, что современная стоматология не всесильна.
Всех, кто волнуется, сказал профессор и осмотрел нас, сощурившись, а это, как я понимаю, все я попросил бы не волноваться
Он сделал выразительную паузу, ожидая реакции на свою шутку.
Для начала я немножко расскажу вам о том что здесь да как, продолжал профессор, забавно покачивая из стороны в сторону руками. Да, хочу сразу сказатьесли вы здесь ожидали увидеть всё, о чем говорили вам коллеги со старшего курсавсе эти провода, подключённые напрямую к мозгу, железные обручи, сжимающие виски, то, боюсь, мне придётся вас разочаровать
Бодрый и деловитый голос профессора, так удивительно контрастирующий с его внешностью, немного успокоил меня, я перестал думать о теории вероятности, об одном шансе из ста и своём позорном исключении со второго курсаи тут же почувствовал усталость. Казалось, сила тяжести в небольшой аудитории с затемнёнными окнами увеличилась за мгновение в несколько раз. Я едва мог устоять ногах, с трудом справляясь со своим огрузшим неповоротливым телом.
Плохо выглядишь, старик, шепнул мне Виктор.
Профессор осуждающе покосился на Виктора. Благоговейная тишина была такой же непреклонной частью наших лабораторных, как и густая электронная тень на окнах.
На сегодняшнем занятии, сказал профессор, подошёл к одному из кресел нейроинтерфейса и, оценивающе смерив его взглядом, упёрся рукой в подлокотник, как будто тоже едва мог устоять на ногах, на сегодняшнем занятии, медленно повторил он, мы не будем выполнять какие-либо сложные задания. Ваша задача просто пройти через первое подключение, ознакомиться с азами, так сказать. Поэтому волноваться не стоит. В первый раз вполне может что-нибудь не получиться. Это нормально. Это естественно. Для этого здесь я.
Голос его, впрочем, звучал уже не так уверенно. Я посмотрел на терминал, у которого он стоялповёрнутый в мою сторону триптих с чёрными прорезями посередине, и у меня снова перехватило дыхание от волнения.
Первое подключение я проведу с каждым индивидуально, продолжал профессор, поэтому, он мельком взглянул на настенные часы, если нет добровольцев, то я, пожалуй, пойду по списку.
Я оказался вторым.
Девушка, которую профессор вызвал первой, несколько секунд просидела в кресле рядом со стеной, слепо уставившись перед собой. Я долго наблюдал за ней, чувствуя неприятный холодок на спине. Её грудная клетка вздымалась через неестественно-ровные ритмичные интервалы, как если бы лёгкие её накачивали воздухом невидимые маховики. Её руки неподвижно лежали на подлокотниках. Она дышала, сидела в кресле, смотрела перед собой затуманенными глазамии в то же время не выглядела живой. Потом она вздрогнула так, словно кто-то провёл у неё под носом ваткой с нашатырём, испуганно осмотрелась по сторонам иулыбнулась. Профессор помог ей подняться, протянул рукув тот момент я почему-то не сомневался, что она действительно не смогла бы встать сама, и подошёл ко мне.
Нужно какое-то время, чтобы к этому привыкнуть, сказал профессор, отводя меня в другой конец аудитории, к терминалу у окна.
Можно было подуматьон не хочет, чтобы наш разговор слышали другие.
Я обернулся. Девушка, пережившая свой первый нейросеанс, молча стояла у дверей с другими студентами иулыбалась. Она не говорила ни слова. Все в аудитории молчали.
Говорил только профессор.
Подключённый к сети операторне самое приятное зрелище, продолжал он. Все поначалу пугаются. Я тоже, помнится
Профессор сам прервал свой не успевший начаться рассказ и показал кивком головы на кресло.
Садитесь, сказал он.
Я медлил.
Просто сядьте, сказал профессор. Терминал сейчас не работает. Это самое обычное кресло. Мы немного поговорим с вами, прежде чем подключиться.
Я сел. Кресло было жёстким и неудобнымвысокий подголовник давил мне в затылок, и я не стал откидываться на спинку.
Расслабьтесь, сказал профессор. Кресло само примет нужное положение. Просто откиньтесь назад. Вот так Рукиобязательно на подлокотнике.
Я перестал сопротивляться и расслабился. Кресло и правда медленно и мягко изменилось, подстроившись под моё телоподголовник больше не мешал, но аккуратно поддерживал мою голову, спинка плавно облегала меня, как кокон, а руки сами легли на широкие подлокотники. Мне никогда не было так удобно. Кресло необъяснимым образом угадывало все мои желания. Я почувствовал, что засыпаю. Даже голос профессора звучал теперь тише, чем раньше.
На самом деле, сказал он, в этом нет ничего страшного, совершенно ничего. Там, профессор провел рукой по триптиху, совсем нет страха. Это, если хотите аналогий, похоже на сонвы просто уснёте и проснётесь. Это как сон, в котором времядругое. Для вас пройдёт несколько часов, здесьнесколько секунд.
Профессор щёлкнул пальцами.
Я с трудом боролся со сном.
Это звучит несколько пробормотал я.