Журналист неминуемо должен кого-то поймать, уличить, бесцеремонно ткнуть пальцем и крикнуть что-то вроде «А король-то голый!» А я так не хочу. Мне нет дела до чужого эксгибиционизма, даже если он королевский.
Когда поступала, мне казалось, что я буду расследовать что-то интересное и затейливо описывать. На практике выяснилось, что этот процесс ничуть не радует. Сейчас третий курс, а я уже всё. Выдохлась.
Дедушка подловил меня в пятницу вечером. У меня в планах было романтическое свидание с собой, килограммовой колбаской мороженного и драматическим сериалом. И всё бы пошло по плану, если бы не гирлянда. В моём случае это обязательный атрибут уютного романтического вечера, вне зависимости от времени года.
Возможно, моя золотистая гирлянда имела что-то против сериалов или мороженого. Или конкретно меня. Она сломалась.
Не оставалось ничего иного, кроме как подняться на второй этаж и попросить дедушку достать паяльник. Тут он и предложил мне отправится в поход на море.
И это нечестно. Я лишь просила достать паяльник, а он сразу козырь из рукава. Снова его эти волшебнические проделки. Он знал, что отказаться от моря я не смогу. И пусть долго ехать на автобусе, пусть идти с рюкзаком, натирающим лямками плечи, пусть потеть в спальном мешке мы с морем одного бассейна водоёмы. Я тоже вечно волнуюсь и бьюсь о прибрежные скалы человеческого непонимания. И мне ой как нужна эта встреча с родственной лазурной душой.
Мороженое заняло законное место в морозилке, а вместо сериала я загружаю рюкзак и ложусь спать. Мама не едет, у неё свои заботы в пекарне. Сестра не хочет, не готова терпеть рюкзаки и ночевку в палатке.
Утро началось неприлично рано. Вернее, у меня оно началось раньше, чем об этом сообщил соседский петух.
Первые полчаса после пробуждения я немного сбита с толку собственным существованием и слоняюсь в поисках небытия. Подглядывая сквозь щёлочки опухших глаз нахожу лишь чайник. И то хорошо. Опускаю вниз рычажок и чувствую, как под звук закипания воды просыпается предвкушение тёплого завтрака. Мысли о небытии рассеиваются, как утренний туман с первыми лучами солнца. Вот ещё чуть-чуть и я смирюсь, а затем, может быть, и обрадуюсь, что живу.
К автобусной остановке шли молча. Дедушка иногда погружался в глубокие раздумья и его было сложно вернуть в этот слой мира. Когда пришли, он разложил на скамейке карту и сосредоточенно водил пальцем. Я рассматривала надписи на красных кирпичах и думала о том, что же за план вынашивает хитрый отец моей матери. Он ещё ни разу не заикнулся о междумирных путешествиях, а его цель явно не просто свозить меня к морям.
Дедуль, а что ты высматриваешь там? я пытаюсь понять, что же он задумал.
Смотрю, как лучше пройти к морю.
Это какая-то очень старая карта. Почему ты не пользуешься навигатором?
Э, не доверяю я им. Моя карта уже тысячу раз проверена, никогда не подводила.
Скрипя и немного возмущаясь к нам подъехал автобус. Я с трудом засунула рюкзак под сиденье и достала наушники. Дедушка даже не пытался увлечь меня какой-нибудь познавательной беседой. Это странно. Может, мы действительно едем просто подышать морским воздухом?
Прошло полтора часа и мне стало скучно. Я полезла за бутылкой воды в рюкзак, а потом начала донимать деда вопросом: «А море скоро?»
Он лишь задумчиво ответил: «Скоро». И не обманул. Примерно через сорок минут мы уже шли через поле, которое явно настаивало, чтобы я задержалась у него в гостях. Я поняла это по круглым колючим шарикам, которые жадно впивались в обувь и цеплялись за одежду. Трава была повсюду, едва ли не опоясывала. Она почти не давала шанса выбраться. Щедро одарённые репяхами, мы, наконец-то вышли на песок. Потянуло прохладной свежестью и монотонной болтовнёй чаек.
Я помню эту дорогу из бетонных плит, которая вела к морю. Раскалённых полуденным солнцем плит, о стыки которых я сбивала ноги, когда босая бежала обниматься с морем. Я так любила, так спешила, что мне совсем не было больно. Прошло двенадцать лет, но мои ноги до сих пор помнят тепло того бетона. Помнят то особенное ощущение мира, о котором знают только дети. Помню того особенного волка из «Ну, погоди!», нарисованного на стене клуба развлечений, помню решетчатую, местами поржавевшую желтую дверь в номер пансионата. Всё было волшебным, везде был вход в другую плоскость, более глубокую и многогранную, чем кажется на первый взгляд. Мой преподаватель культурологии сказал бы о мифологическом мировоззрении, архетипическом мышлении детей, а как по мне это нечто большее. Дети правда способны считывать реальность иначе. Слой за слоем.
Колдуша! Пришли! дедушка свернул карту и указал вперёд.
Ну, здравствуй, море! прошептала я и глубоко вдохнула прохладный соленый воздух.
Я бросила рюкзак на песок, на ходу откинула обувь и побежала к берегу. Волны кинулись щекотать мои ноги и игриво убегать назад.
Я не знаю, что так волнует в море: его цвет, масштабы, легкий воздух, нежная свежесть От присутствия здесь внутри всё переворачивается, вдохи становятся глубже, а сердце счастливее. Едва я успела выдохнуть, как дедушка закрыл мне глаза.
Кажется, я потеряла сознание. Голова закружилась, а ноги подкосились. Я уцепилась за краешек мысли, что умираю.
Передо мной предстало чёрное ничего. Задыхалась. Через миг я снова увидела море. Оно было совсем другим. В нежных розовых волнах сверкали золотистые лучи.
Вот ты и дома, услышала я голос дедушки за спиной.
Где я?
Окружающий мир был нереалистичным. В воздухе мерцали светящиеся частички, всё яркое, цветное, как будто кто-то выкрутил насыщенность на максимум.
А сама-то как думаешь?
Взглянула на энергометр. «Не может быть!» подумала я.
Благой? Как тебе это удалось?
Иногда для того, чтобы человеку стало хорошо, нужно сделать для него что-то хорошее.
И не поспоришь А как же шкаф? Разве он не нужен для перемещения?
Шкаф обычный, платяной. Никакой магии в нём нет. Разве что в случае, когда ты наделяешь его таким свойством в своём представлении. На первых порах он поможет тебе перемещаться по Вертикали, но это скорее символ, чем магический лифт.
А почему вы его запирали?
Там дверца отвисла.
А я-то думала, магия.
Тебе нужно учиться перемещаться без шкафа.
Как это сделать?
С помощью контроля эмоций.
А море? Зачем ты искал именно то место на карте?
Потому что то место у тебя связано с приятными детскими переживаниями. Так легче переместиться.
Мы вышли из воды. Издали к нам приближалась какая-то странная фигура. Я пыталась навести резкость, чтобы понять, кто это, но зрение упрямо не поддавалось.
Дедуль, со мной что-то не так или к нам бежит нечто с кроличьей головой?
Дедушка приложил ладонь ко лбу и посмотрел вдаль.
А, да это же старина Криззер! Побежали к нему!
Он сорвался и резво побежал. Никогда не видела, чтобы дед двигался на таких скоростях. Я побежала за ним. Точнее сказать, не побежала, а поскакала как попрыгунчик. Или, даже нет, полетела как ветерок. Бежать было легко, ноги едва касались земли. Такое приятное, щекочущее в солнечном сплетении чувство. Я точно мяч. Лёгкий, беззаботный, звонко отскакивающий мяч.
Перед нами стоял большой, почти двухметровый кролик. На нем был синий пиджак и парусиновые салатовые шорты.
Они с дедушкой приветственно обнялись.
Криззи, это Рита, Рита это Криззи.
Приятно познакомиться, дивное создание, кролик протянул мохнатую лапу.
Или Колдуша, если сокращённо, добавил дедушка.
Сокращённо Что ж, пройдёмте в мою бутербродную капусту, он развернулся и игриво вильнул хвостом.
Я посмотрела на деда.
Колдуша, просто пойдём. Сейчас всё поймёшь.
Мы прошли по пляжу и свернули в сторону, на зелёную поляну. Неподалёку от нас возвышался гигантский кочан капусты. Криззер приподнял один из листьев и прошмыгнул внутрь капустной юрты. Мы с дедом последовали за ним.
Помещение напоминало небольшое кафе. Под потолком висели морковные гирлянды, а пол укрыт сочной зелёной травой. Криззер подошёл к высокому барному столу и принялся готовить.