Мирэлл шагнул назад и она, плавно обернувшись вокруг своей оси под его рукой, вновь скользнула в его объятия.
В таком случае, смею заметить, что мне отчаянно нравится всё, что обо мне думает моя супруга.
Мирэлл, простонала она, пряча лицо на его плече, я же попросила.
Прижав её ближе к себе, Мирэлл неспешно вёл их в танце по мраморным плитам погружённого в мягкий полумрак балкона, наблюдая за парящими над головой светлячками. И, казалось, не осталось никого в целой вселенной, кроме мерцающей бархатом ночи и тихой музыки, льющейся с далёких вершин звёздного свода.
Знаешь, помолчав немного, произнёс он. Если представить, что ты вдруг оказалась на моём месте и подслушала, что я о тебе думаю, я бы сказал
О нет
Я бы сказал, что нашел в своей жене честность, порядочность и доброту, нашел друга и единомышленника. Сказал бы, что у неё есть наследство, титул и именитые родственники, но всё это ничего не стоит в сравнении с её блестящим умом, талантом и ослепительным сиянием, способным озарить даже самую тёмную ночь.
Элайна сбилась с ритма, почти останавливаясь. Неторопливо покачиваясь в такт музыке, они смотрели друг на друга, окружённые пением сверчков и ласковой ночной прохладой. Положив голову на плечо мужа, Элайна долго безмолвствовала, водя кончиками пальцев по рукаву его пиджака, и наконец смущённо шмыгнула носом.
Ну и наговорил бы ты ерунды, Мирэлл, дрогнувшим голосом прошептала она.
Глава 7. В клетке
Шли дни, и жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Выходные закончились, отчёт о нападении в метро был благополучно сдан начальству, учёные в штабе ломали головы над происхождением убитого существа, а Габриэлла продолжала дежурства под бдительным руководством Феликса. Всё вновь стало привычным и обыденным.
Больше не было ни загадочных монстров, ни массовых убийств ни Алистера. Перевернув вверх дном и встряхнув её разум, как пресловутый снежный шар, демон исчез также внезапно, как и появился. И всё это в целом, по меркам любого нормального человека, было хорошо.
Габриэлла привыкла относить себя к числу «нормальных людей». Быть может, она бы даже смогла убедить себя, что просто придумала Алистера, если бы не подарок, стоящий теперь на полке над кроватью, и ураган противоречивых чувств и мыслей, осаждающих сознание каждую свободную минуту. Одним незатейливым взмахом руки Алистер раздвинул границы её мира так широко, что втиснуть их в привычную действительность было так же невозможно, как поместить сотни миль горных хребтов в её крохотную квартирку. Габриэлле вдруг стало тесно, будто её заперли в тёмном, замкнутом пространстве, где было совсем нечем дышать. Лёжа ночами в кровати, она перекатывала в руках стеклянный шар, зачарованно наблюдая, как снежные блёстки плавно опускаются на вершины гор, и вспоминая кружащее голову чувство свободы, когда она оказалась под звёздным небом и не было больше ни стен, ни преград. Какая-то новая часть её самой билась и кричала в глубине души, умоляя выпустить её на свободу, но Габриэлла не знала, чего именно хочет. Что ищет, день за днём выходя из дома? Чего ждёт?
Феликс замечал, что с напарницей творится что-то неладное, и поначалу списывал её состояние на шок после столкновения с монстром. Габриэлла не спешила его разубеждать, в надежде избежать вопросов, но по прошествии месяца он явно начал подозревать, что дело вовсе не в этом. Бертран замечала настороженный, тревожный огонёк в его карих глазах, но продолжала упрямо повторять, что с ней всё отлично. После нескольких безуспешных попыток вывести её на откровенность Эмери, сдавшись, «наябедничал» Жаклин. Габриэлла ворчала и злилась, но игнорировать требование явиться к начальству не могла. Только вот как объяснить им всем, что с ней происходит, если она сама этого не понимает?
До меня доходят тревожные новости, наблюдатель Бертран, Жаклин Бронт, немолодая сухощавая женщина с тёмными, чуть тронутыми сединой волосами, собранными в тугой пучок, обратила на свою подчинённую невыразительные бледно-голубые глаза, постукивая шариковой ручкой по деревянной столешнице. Вы нездоровы?
Габриэлла мысленно перебрала уже с десяток нейтральных вариантов ответа, но так и не решила, какой из них будет достаточно убедительным, чтобы прекратить ненужные допросы.
Совершенно здорова, она покрутила на пальце кольцо с гравировкой отдела наблюдателей. Должно быть, просто устала.
Ваш напарник сообщил мне, что в последнее время вы иначе себя ведёте, непреклонно продолжала Жаклин. Стали невнимательной. Это неприемлемо, учитывая ваши обязанности. Вы должны понимать наше беспокойство.
Габриэлла вдруг задалась вопросом, не станет ли она первым в истории стражей наблюдателем, которого уволят за профнепригодность.
Я скорректирую своё поведение, сдержанно пообещала она. Вам не о чем переживать.
Я переживаю лишь о том, что ваше состояние станет причиной ошибки и кто-нибудь пострадает из-за вашей оплошности, холодно ответила Бронт. Поэтому я спрошу ещё раз. Вам есть что мне рассказать?
В противовес взрывному характеру Феликса их начальницу отличал жёсткий и холодный нрав, что давно ни для кого не было новостью, но отчего-то Габриэлле всегда казалось, что именно её Бронт недолюбливает. Хотя сложно было сказать почему. Она хорошо справлялась со своими обязанностями, писала сносные отчёты, никогда не проявляла фамильярности или неуважения и нечасто лично взаимодействовала с Жаклин. Так откуда было взяться неприязни?
«Ты просто всё выдумываешь», твердо решила Габриэлла и покачала головой в ответ на последний вопрос руководительницы.
Я в полном порядке.
Бронт, раздражённо скривив тонкие губы, пару раз щёлкнула ручкой, пристально разглядывая собеседницу.
Что ж, тогда можете быть свободны, решила она. Но имейте в виду, что, если я сочту вашу работу неудовлетворительной, последствия для вас будут неприятные.
Я понимаю, смиренно кивнула Габриэлла и, поднявшись на ноги, поспешила ретироваться, мысленно гадая, что это за последствия такие.
Феликс ждал в коридоре, и стоило ей выйти из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь, шагнул ближе.
Что она сказала? спросил он.
Габриэлла скользнула по нему равнодушным взглядом, проходя мимо.
Мы с вами знакомы?
Напарник недоумённо моргнул и поспешил следом.
Вот только не нужно обижаться, проворчал он. Я о твоём благе забочусь.
Я тронута, но не стоит, на ходу отозвалась она, шагая по бесконечно длинному коридору в сторону жилых корпусов. Твоя забота приведёт к тому, что меня вообще уволят
Он опешил.
Что за чушь? Тебе Жаклин такое сказала?
Нет. Но очень на то было похоже, Габриэлла помедлила, задумчиво глянув на напарника. Что вообще происходит со стражами, которых выгоняют? Они умирают?
Феликс, размышляя, почесал кончик носа.
Не знаю, если честно, наконец признался он. За всю мою практику никого никогда не увольняли, все как правило рано или поздно сами уходят в небытие или погибают.
Значит, я буду первой, заключила Габриэлла, скорбно вздыхая.
С чего ты это решила?
Бронт меня недолюбливает.
Глупости.
Габриэлла только молча пожала плечами. Доводов для продолжения спора у неё не было, а аргумент вроде: «она так страшно на меня смотрит, будто я пнула её котёнка», звучал слишком уж глупо. И всё же эта встреча, вкупе с поведением напарника, заставила её задуматься о своём поведении. Она ведь и правда в последнее время была сама не своястала тихой и рассеянной, отвечая невпопад. Не удивительно, что Феликс заволновался. Стоило взять себя в руки и привести разбушевавшиеся чувства в порядок, иначе рано или поздно это действительно плохо закончится.
Но как?
Раньше она взирала на мир будто сквозь толстое стекловсё казалось тихим, приглушённым и далёким. Даже собственные эмоции. Но всего за день знакомства Алистер разбил это стекло вдребезги, пробудив в ней бурю, и принёс в дар страшное проклятьеГабриэлла начала сомневаться, что её жизньэто вообще жизнь. Всё казалось серым и однообразным.
Пустым.