Глава V
15 июля
— Космическая струна — это очень тяжелый объект, одна астрономическая единица этой вашей гипотетической струны весит столько же, сколько наше Солнце. Нетрудно рассчитать массу струны, имеющей размеры нашей видимой Вселенной. Я правильно Вас понял, Гарольд? — Биркенау смотрел на стоявшего у доски Гарольда. На лице Заведующего Главной Лаборатории нельзя было прочесть ничего кроме доброжелательной заинтересованности.
— Правильно! — Гарольд нетерпеливо кивнул.
— А теперь Вы утверждаете, что у вашей космической струны нет гравитационного поля, согласитесь, это несколько странно.
— Простоэто непривычно для наблюдателей- астрономы никогда не имели дела с подобными объектами. У прямой космической струны действительно нет гравитационного потенциала, она действует как дельта-функция, формируя коническое пространство.
Сидевший в первом ряду Адольф Лидунов демонстративно поморщился. Лидунов был астрофизиком, все сорок лет своей научной работы посвятивший изучению нейтронных звезд. Ему принадлежал 20-сантиментровый «дачный телескоп» — проект «УмЕЛЕЦ».
— Ты нам голову не морочь! — бесцеремонно заявил он, — есть масса, значит, есть и гравитационное поле. Лучше нужно знать общую теорию относительности.
Гарольд вспыхнул.
— Я сейчас объясню, с математической точки зрения…
Биркенау смотрел на Гарольда с сочувствием и с легким отеческим осуждением.
— Ну действительно, Гарольд, — Биркенау встал, достал из кармана большие часы с цепочкой и щелкнул крышкой, — математика с дельта-функциями — это одно, это, конечно, замечательно. Но наблюдения, которые Вы хотите проводить — это все-таки немножко другое. Вы завершите сначала полное математическое моделирование вашего замечательного объекта, который в будущем, я уверен, безусловно будет важен для фундаментальной науки. А потом более четко сформулируйте физические принципы. А кстати, какого типа излучение будет от этой вашей струны?
— Скалярное поле Рамон-Рамона, например. И гравволны, конечно.
— Гм, «Рамон-Рамона», говорите? Трудновато будет увидеть это в телескоп.
— Не напрямую, конечно! По распаду. Заявка на кисловодский 6-метровый телескоп уже составлена, там четко обозначено, что и как мы хотим наблюдать!
— Если Вы используете слова «дельта-функция», и «скалярное поле» то Ваше обоснование еще очень далеко от описания конкретной физики вашей струны. Ну, Вы же понимаете, мой дорогой Гарольд, что дельта-функции не существует в природе.
— Но там действительно дельта-функция!! Это легко показать!
— «Там» — это в нашей Вселенной? Гм-м… вообще-то, я считаю вопрос совершенно ясным. Ваша работа, безусловно, заслуживает самого пристального внимания, но для проекта на нашем телескопе она несколько… недоработана, да. Через пол года мы надеемся вновь собрать Совет по Вашему весьма перспективному проекту. Кто «за»? Кто «против»? Кто воздержался? Единогласно обсуждение заявки переносится на следующее полугодие.
Я протиснулся к Гарольду против торопливо текущей к выходу толпы.
— Реджинальд придет только в семь, я пока побегу к студентам, у меня семинар сейчас.
Гарольд рассеяно кивнул. Не надо было мне уходить тогда. Быть может… но нет, вряд ли это изменило бы хоть что-нибудь.
К семи институт опустел.
Конец длинного коридора терялся в полумраке. С улицы доносился мерный шорох дождя. У доски объявлений под одинокой лампочкой я увидел Гарольда и Биркенау. Заведующий пожал Гарольду руку, кажется, что-то сказал и быстрыми шагами пошел прочь.
— Реджинальд еще не приходил? — я подошел к Гарольду.
— Нет, — он не повернул головы, сосредоточенно изучая расписание на доске. Его губы были сжаты в тонкую ниточку, — у нас теперь не будет телескопа на этот год, Сашка. Не смог я.