Цита, резко прервал Альман, при всём к тебе уважении, ты не можешь обвинять Северного Вождя в том, чего не было. Как бы мы ни относились к Северу, мы одно целое. И впервые за все Советы Четырёх Ветров, я вынужден согласиться с северной стороной. Пора покончить с разногласиями. И это лучший способ объединить племена.
Благодарю, Альман, с почтением высказался Карнгорм приложив ладонь к своей широкой груди.
Если моя южная дочь соединит себя с сыном севера, по решению Совета, боюсь с моей стороны не будет мира, твёрдо произнёс Цита.
И молчание окутало все четыре стороны света. Альману выпадала нелёгкая доля примирения Юга и Севера. Казалось, что эти две стороны никогда не найдут мира. Как бы ни было сложно признаваться самому себе, но Восточный Вождь понимал, что Цита никогда не уступал ни одному Северному Вождю. И будь бы на его месте другой, то разногласия могли бы решиться.
Карнгорм, раздался голос восточного вождя, вы должны прийти к согласию с югом. Как бы я ни хотел раздора, я так понимаю, его не миновать, с горечью в голосе произнёс Альман, Думаю, что Амет должна вернуться в южное племя, даже, если её придётся возвращать силой. Северу нужно избежать размолвок с Югом, хотя бы отчасти.
Альман, я не вправе решать за неё. Она ещё является дочерью Юга. А, так как Юг, не может прийти к согласию со своим племенем, я начинаю сомневаться в мудрости светлого вождя. Нужна ли ему дочь или тот камень, что даровали духи?
Моя дочь, это моя плоть и кровь! И всё, что происходит в моём племени, напрямую касаться тебя не должно!
Тогда откуда у неё дар Запретной магии?
Что?
Цита, ты знал об этом с её первого сбора травы. Только не хотел признаваться себе.
Сила Запретной магии даётся в обрядах, посвящённых Верховной Кюйен при Соитии. А магия Света Верховным Антсу, как дар при рождении. В ваших краях Солнце почти не заходит в то время, как мы живём почти в полной темноте. И только Восток, и Запад видят, как солнце перерождается в луну, наблюдая два раза в день багровое небо. Но бывает и в южных краях, видно луну раз в цикл. В день Кровавой Луны.
Твоя Та, в момент горя, обращалась к нашим Духам. А наши духи слышат всегда. Вы долго не могли зачать наследника с камнем души. Ради вас она пошла на обман. Сожалею, Цита.
Я я не верю, произнёс Вождь со вздохом отчаяния. Слова будто упали с его уст.
Именно поэтому она пришла к нам, по зову души. Мы узнали это, когда выводили её из Мира Снов. Душа в этом мире гибкая и времени там нет. События, связанные с душой, идут вразброс. Амет пока не знает, что часть её души принадлежит северу, но и другая её часть остаётся верна югу.
Светлый вождь внимательно выслушал Карнгорма, но после этого не проронил ни слова. А лицо его приобрело выражение застывшего камня.
Восточный Вождь с беспокойством посмотрел на Циту. На его лице совсем не было эмоций. Будто в нём умерло всё вместе с уходом дочери. Любил ли он её по-настоящему или же он видел в ней только камень души способный сделать его племя сильнее и сплочённей? Об этом восточный Вождь мог только догадываться.
Цита, обратился Альман, будем ли мы возвращать Амет силой или оставим по её воле в племени Северных?
От Южного вождя не послышалось ответа. Его взгляд был устремлён на играющий огонь, отражавшийся в его оранжевых, но уже погасших, глазах. И лишь жест его руки ответил за него. Четыре пальца соединённых вместе дополнял пятый, большой палец, прижатый к ладони. Жест означал, что окончательное решение за Советом.
Всё внимание вождей было устремлено на Циту. И каждый из них понимал, что душа его сломлена. На их глазах произошёл раскол не только в круге, но и в нём. Север и Юг уже никогда не найдут пути примирения. Ни одному из восточных вождей не удавалось этого.
Потому Советом было решено оставить дочь Южного народа Амет в Северном племени, ибо на юге ей не сыскать покоя.
Альман ещё долгое время смотрел на угасающий костёр и понимал, что так же огонь уходит и в душе Циты.
Рхинэ, что принёс западный ветер? спросил Восточный вождь, угасающим голосом.
Ветер несёт беспокойные вести.
Много циклов назад наши головы грели четыре светила. Когда никто не знал Запретной магии. И Север был в свете. Никто не знал войн и голода. И четыре народа, как четыре солнца были едины. Но со временем одно из светил стало гаснуть и на его месте появилась холодная луна. Она дала нам моря и океаны и возродила новую расу, но с ней пришла ночь. Так народ севера окунулся во тьму. И им была дарована сила Запретной магии, которая, к сожалению, затронула племена Востока и Запада, но нашим народам она оставила выбор.
Собратья! Я обращаюсь к вам. Третье светило гаснет. Верховный мир подвергается переменам и наш Средиземный мир постепенно переходит в новую эпоху.
И вскоре мы узрим, как твари поползут из Нижнего мира, и воцарится хаос доселе невиданный. И возродится новая раса, жаждущая власти и крови!
Услышьте меня, братья мои! Ветер перемен не заставит ждать.
Ты веришь ему, Альман? спросил Карнгорм, когда остальные вожди и преемники покинули Круг.
Я обеспокоен. Рхинэ ещё никогда не ошибался в своих предсказаниях. Сейчас мы живём в эпоху Большой Воды, как он и говорил. Какая следующая будет эпоха известна лишь Верховным.
Рхинэ знатный чудак, усмехнулся Вождь, твари с Нижнего мира. Ха! Они давно орудуют у нас. Мы сами, как твари
Грядёт что-то немыслимое, Карнгорм. Верховные чем-то разгневаны. Нужно прислушаться к Западу и готовиться.
Верховные всегда не в духе. А чему быть, Альман, того не миновать. Ведь не только Верховные творят судьбу, но и мы участвуем в круге жизни. Кто знает, может я ещё ступлю, на эту уже, новую землю, в новом теле и буду рад ощущать солнечные лучи на своей бледной коже, не боясь получить ожог или того хуже, сдохнуть от них, проскрежетал Карнгорм наблюдая вечный закат. Ему он казался самым прекрасным зрелищем из всех. Ведь Север не мог дать ему эту застывшую красоту.
Альман счёл нужным подарить ему своё молчание. И положив свою массивную ладонь на большое плечо Северного Вождя, он выразил, таким образом, своё почтение к вышесказанному. А потом удалился вслед за своим племенем по пустынным барханам. Вождь Севера остался в одиночестве любоваться вечно заходящими солнцами, находящих отражение в его медных глазах.
Глава 1
Вдалеке послышался хруст веток и засохших листьев. Кто-то шёл сквозь мрак, тяжело дыша, раздвигая сухие ветви деревьев. Это был высокий, статный мужчина. Осанка его была пряма, шаги решительны и тверды. Белые, как снег волосы, развевал холодный ветер. Красные глаза горели в темноте.
Сардис? Это ты? послышался тихий, угасающий голос женщины во мраке.
Да, это я, моя Амет, ответил мужчина, ласковым тоном.
Это четвёртый, Сардис, уже четвёртый, продолжала женщина. Её прекрасное лицо украшали слёзы горя. Голос её дрожал. Слышно было, как в нём угасает надежда.
Она сидела на холодной земле в белом одеянии, укрытая тулупом из медвежьей шкуры и с пустотою в глазах смотрела на могилку своего ребёнка, которую украшал венок из еловых веток и шишек. Её образ можно было сравнить с фантомом. Чёрные, как смоль волосы падали на землю, бледное, почти фарфоровое лицо красил лишь румянец от холода, сиреневые глаза не просыхали от слёз.
Амет, произнёс ахек, садясь рядом с Та и кладя свои руки ей на плечи, милая, ты свет моей жизни. Без тебя меня нет, как нет холодной Кьюйен без горячего Антсу. Моя к тебе любовь безгранична
За что, Сардис? перебила Амет, поворачиваясь с растерянным видом к своему Са, за что Духи карают меня?
Мужчина смотрел на свою Та. Она так исхудала за это время. Под глазами были тёмные круги, щёки ввалились, в глазах пропал былой свет.
Амет, пойдём домой, произнёс ахек спокойным голосом поднимаясь с холодной земли, уже глубокая ночь, тебе нужен отдых.
Он медленно поднял её на руки, она прижала голову к его широкой груди, обвила руками его шею, и они не спеша отправились по извилистой тропе, которую украшали опавшие, сухие листья, нежившиеся под холодным светом Верховной Кьюйен.