Следом вошли двое металлистов. Они разбрелись по сторонам и начали рыться в обломках в задней части самолета, не обращая внимания ни на что, кроме металла. Уоткинс узнал бортпроводника и посетовал на свою удачу. С одним зараженным разобраться будет непросто, а с тремя вообще смысла связываться не было. Никакого.
Бигсби нагнулся, постоянно оглядываясь. На его экранах появилось изображение кабины. Он сделал несколько шагов, точь-в-точь как ребенок, который в первый раз пошел. Пройдя несколько шагов, он замер, из его рта снова послышалась радиопередача.
Металлисты бросили своё добро и направились к Бигсби.
Они переговаривались.
Ладони Уоткинса вспотели. Он попытался дышать медленно, стараясь успокоить беснующееся сердце. Каким-то образом он был уверен, что сидение здесь ничем хорошим не закончится. Но он не собирался просто сидеть и ждать смерти. Даже несмотря на то, что он уже полгода не был на стрельбище, он поднял винтовку и положил её на приборную панель. Он наметил два варианта: выстрелить сейчас, надеясь свалить Бигсби, или подождать, пока они соберутся в кучу и очередью положить всех троих.
Пот рекой тек с его лба.
Он ждал.
Бигсби осторожно вел своих товарищей. Как будто они знали, что неподалеку залег Уоткинс. Они обогнули какие-то ящики и неумолимо приближались.
Как только он собрался уже нажать на спуск, он услышал, как Чен снаружи произнес: «Пицца!»
Бигсби развернулся и издал истошный ультразвуковой крик. Уоткинс заткнул уши. Металлисты резво побежали к пробоине, держа в руках куски железа наподобие мечей.
Пицца, чуть громче и ближе повторил Чен.
Уоткинс прицелился в голову Бигсби. Он вдохнул, задержал дыхание и нажал на спуск. Пули пролетели сквозь стекло и попали лейтенанту в щеку и шею. Он упал, а из его ран полилась синяя кровь.
Снаружи тоже послышались выстрелы. Уоткинс слышал, как Чен с кем-то переговаривался.
Сжав зубы от боли в ребрах, Уоткинс выбрался из «Хамви». Он подбежал к Бигсби. Тот пытался ползти, и полоска синей жидкости говорила, что получалось у него не очень. Подойдя достаточно близко, Уоткинс выстрелил очередью. На этот раз он не промазал.
Из ушей, носа и дыры в голове Бигсби поползли черви. Их была, как минимум, дюжина. Уоткинс пинками отшвырнул червей в сторону, чтобы, взрываясь, они не повредили машину. Чтобы его случайно не подстрелили, он без конца начал орать: «Пицца! Пицца!»
Когда Уоткинс выбрался наружу, прямо перед ним голова бортпроводника разлетелась в клочья, забрасывая его осколками черепа и червями. Один попал Уоткинсу прямо в лицо. Он немедленно пригнулся, избегая попадания на себя других червей. Он почувствовал, как по шее у него ползал, по меньшей мере, один. Вокруг гремели выстрелы.
Один металлист готов, раздался голос Чена.
Червь пытался забраться Уоткинсу в рот, усиленно работая клешнями. Когда он почти пролез, сержант сжал зубы. Он попал прямо в сочленение панциря червя и перекусил его надвое. Какое-то время клешни продолжали царапать язык. Прежде чем он выплюнул его, между языком и нёбом пробежал электрический разряд. Уоткинс ошеломленно дернулся. Червь взорвался, издав глухой хлопок и покрывая язык горькими внутренностями.
Прекратить огонь! Чен поднял вверх руку. Уоткинс, выходи!
Уоткинс кувыркнулся и заметил, что его преследовала дюжина червей. Он подскочил, ребра отозвались острой болью, но он не замедлился. Услышав серию хлопков, он обернулся.
Ты как? спросил Чен.
Уоткинс предупреждающе вскинул руку.
Стойте. Я могу быть заражен.
Второй спецназовец прицелился в него. Непохожая на солдата женщина, почему-то одетая в ту же черную форму, что и остальные, положила ладонь на ствол его оружия.
Спокойно, Лоусон. Если червь не добрался до мозгов, он чист, она обошла труп бортпроводника, чтобы получше осмотреть Уоткинса. Она попросила его открыть рот, затем попросила его повращать глазами. Видишь? Глаза в порядке.
Она хлопнула Уоткинса по плечу.
Я доктор Эмили Станижчак, паразитолог и любительница сыра, она улыбнулась. Зачем ты орал «пицца»?
Это было кодовое слово. Не хотелось, чтобы меня спутали с этими тварями.
Станижчак усмехнулась.
Дай угадаю, Чен его предложил?
Что? Чен коснулся живота. Я ж говорил, я жрать хочу.
Уоткинс подошел к телу бортпроводника и принялся охлопывать его карманы.
Слава богу, он достал связку ключей. Можем сваливать отсюда.
Никуда мы не пойдем, возразил Лоусон. Мы ничего не знаем об этих червях. Мы даже не знаем точно, паразиты ли они. Мы только знаем, что один из них взорвался у него во рту. Брать его с собой опасно.
Лоусон выглядел типичным громилойквадратная челюсть, короткая стрижка, накачанные мускулы и, определенно, ни грамма чувства юмора. Он стоял и целился в него. Уоткинс не шевелился.
Прекрати, Лоусон, Чен встал между ними. Либо мы идем вместе, либо не идет никто. Док говорит, что он в порядке. Ты умнее неё?
Лоусон посмотрел на Уотсона, затем на Станижчак и пробурчал:
Нет.
Уотсон оперся на шасси самолета и кивнул. Он поднял своё оружие и посмотрел на Лоусона. Он хоть и понимал, что им двигали определенные мотивы, в них была кое-какая логика, но не мог избавиться от мысли, что этот сукин сын только что собирался его пристрелить.
Что у тебя? спросил Чен.
Он собственноручно завалил технофила.
Чен повернулся к Лоусону и сказал:
А ты хотел его пристрелить, придурок.
Лоусон в ответ отошел за дерево. Казалось, он хотел что-то сказать, но не стал.
Что это с ним? спросил Уоткинс.
Не знаю, но, наверное, это как-то связано с тем, что пару дней назад он убил своего лучшего друга. Лоусон и раньше-то не был общительным парнем. Добавь к этому непонятных инопланетных червей и поймешь его немного.
Уоткинс схватился за ребра.
Мы все повидали всякую неведомую прежде херь. Но не надо съезжать с катушек. Он вроде должен быть подготовлен к стрессовым ситуациям?
Так и есть, понизив голос, ответил Чен. Парни вроде нас обычно не задают вопросов. Мы получаем приказы и выполняем их. И никаких вопросов. Так и живем.
Извини, ответил Уоткинс. Он понимал, как живут солдаты. Его друг записался на службу через полгода после 11 сентября. Начальство называло это «сокращением потерь». Уоткинс называл это херней.
С той стороны, куда ушел Лоусон, раздался выстрел.
Оставайся здесь с доком и будь готов отправляться. Я на пару минут, не дожидаясь ответа, Чен направился в лес.
Уоткинс протянул ключи Станижчак.
Заводи «Хамви». Я их прикрою.
Доктор взяла связку.
Только глупостей не натвори.
Уоткинс улыбнулся, и Станижчак исчезла в проломе. Он сосредоточил всё внимание на опушке леса, держа палец на спуске. Внутри послышался звук двигателя. Станижчак выкатила машину из грузового отсека и ждала.
Чен и правда вернулся через две минуты, ведя за собой Лоусона и бойца «Дельты».
Залезайте! Он обогнул ветку дерева. У нас попутчик!
Как только они подошли к остову самолета, со стороны гор послышался электрический треск. Ему немедленно ответили из леса.
Чен остановился и обернулся. Он вскинул оружие и несколько раз выстрелил в сторону леса. У Уоткинса отвисла челюсть, когда из-за деревьев выбежали трое крикунов. Прямо за ними шла, по меньшей мере, дюжина металлистов с винтовками, ведомая двумя технофилами.
Лоусон ускорился. Он обернулся и выстрелил, прикрывая собой раненого «Дельту». Тот бежал, хромая, из бедра шла кровь.
Один из технофилов издал статический треск, и шестеро металлистов открыли огонь. Лоусон получил пулю в плечо, но устоял. Бойцу «Дельты» повезло меньше. Одна пуля попала в тело, а другая задела здоровое бедро, отчего он упал. Чен стрелял в крикунов. Самого быстрого он уложил точным выстрелом в голову, следом ещё одного. Третий врезался в Лоусона, откинув того на пень.
Уоткинс стрелял по металлистам. Пули рикошетили от их брони. Ему повезло, пуля пробила одному грудь, и он упал. Запасной обоймы у него не было, поэтому он забросил бесполезную винтовку за спину и побежал к раненому спецназовцу.
Один из технофилов открыл рот. Его глотка светилась синим. Из груди послышался гул. Уоткинсу это напомнило звук набирающего обороты двигателя.