Есть совершенно не хотелось. Пейдж буквально трясло от осознания этой ситуации. «Виновато правительство», пульсировала мысль в голове девушки. Уоллес достал сигарету и закурил. Девушка стукнула его по руке, выбив пачку, и прикурила сама. Гери не мог сидеть на месте и расхаживал по кухне, сложив руки за спиной. Он ждал хоть какой-то реакции. Он был готов к тому, что его дом разнесут, что ему начнут угрожать. Больше всего Денри в этом случае боялся тишины.
Вы ничего не скажете? наконец решился поинтересоваться он.
Мы сможем доехать до туда? спросила Пейдж, поднимая на него глаза. Она совершенно не знала, зачем спрашивает это и какую цель собирается преследовать, но ей было необходимо узнать, смогут ли они добраться туда.
Чисто теоретическида. Практическинеизвестно. Вы представляете, как много кадавров в Вашингтоне?
Да-да, мы уже слышали этот термин, Пейдж закатила глаза. Практически Я доберусь. Мы доберемся. Уверена на тысячу процентов! Скажите, что и где находится.
Вы же в курсе, что отсюда до Вашингтона рукой подать? Гери немного приподнял брови в изумлении. Лучше заезжать к белому дому не с парадной стороны, а с задней. Там должно быть поменьше мертвецов. За домом стоит очень много электрических будок, вы их увидите. Постоянный обмен тока с будками и ускорителями в ММЦ, все дела. С задней стороны Белого дома есть два неприметных подвальных окна. Одно посередине, но оно завалено пустыми ящиками, в которых свозилась еда из городов; а второес правого края. Денри схватил свой рукав и с какой-то жалостью посмотрел на Пейдж и Уоллеса. Я вам рассказал это не для того, чтобы вы войной шли на правительство. Вы не справитесь. При доме есть карантинная зона. Она ограждена большим белым забором, и вокруг нее также располагаются будки. Лучше придите туда и попроситесь жить. Проживите жизнь достойно. Последние года.
В голосе Гери звучало какое-то беспокойство и волнение, которое до этого момента отсутствовало. Его костлявые руки затряслись, а сам он побледнел. Денри явно не хотел говорить еще чего-то, что знал. Уоллес опустил голову, рассматривая свои ладони, на которых были многочисленные раны и мозоли. Пейдж же снова уставилась в окно. Она была совершенно растеряна. С одной стороны ей повелевала решимость, она хотела разобраться с этим, расспросить президента, а с другойона хотела просто жить. Добраться до карантинной зоны, выспаться, нормально поесть, не напрягая слух, чтобы слышать каждый шорох. Но вряд ли все было бы так, как раньше. Невозможно стать одной большой семьей, которая будет жить припеваючи. Могли ли умереть кадавры? Денри не сказал этого, как и не сказал еще многих вещей, которые следовало бы знать выжившим.
Бывший ученый бросил быстрый взгляд на новых знакомых и громко вздохнул, закрыв руками лицо. Ему снова стало как-то тяжело. Вроде, он и сбросил со своих плеч огромный груз, а он будто вернулся бумерангом, снова нажимая на все тело, заставляя грудную клетку сжиматься.
Что вы решили? тихо спросил Денри, надеясь на четкий ответ. На то, что Пейдж скажет: «Да, мы поедем в карантинную зону. Спасибо вам за информацию». Однако девушка, как и Уоллес, отвечать не торопилась.
Мы можем у вас переночевать и разобраться с этим вопросом завтра? поинтересовался Уоллес, сцепляя руки в замок.
Конечно, Денри прикрыл глаза и улыбнулся. У него была всего одна ночь, чтобы со всем разобраться.
Пейдж лишь отрицательно покачала головой, когда Гери предложил показать ей комнату. Денри проводил Уоллеса и сам ушел в гостиную, а девушка осталась сидеть на кухне и наблюдать в окно. Сквозь непроглядную тьму она могла различить лишь отдельные деревья, что стояли чуть поодаль от всего леса. Небо было усыпано бесчисленным количество звезд, а полная луна совсем немного освещала поле, высовываясь из-за плотных облаков. «Надо все обдумать», подумалось Пейдж, прежде чем глаза закрылись, и девушка заснула, положив голову себе на руки.
***
Шон и Дуглас внимательно изучили первую запись от двенадцатого сентября и переглянулись. Все это было ужасно странным. Имени на дневнике не было, но было ясно, что человек этот работал в той главной отрасли, благодаря которой в мире появились нововведения. Парень провел рукой по волосам и уставился на дорогу. Теперь она казалась ему еще бесконечнее, чем раньше. Будто все это шоссе огибало земной шар и не кончалось. Шон же перевернул страницу.
«День 1
Авери! Авери! Я только что и слышу его имя. Как будто Гери Денри не привносит никакого вклада в развитие данного лекарства. Мы начали разработку панацеи. Мне становится страшно, когда я думаю, на что она способна. А президент говорит, что это всего лишь безобидное лекарство. Ага, как же. К нам привезли новую партию больных людей. Мне жаль их
Сегодня провели эксперимент на обезьяне. Это было жутко. Ее глаза стали выкатываться из орбит, а мышцы так раздулись, что в итоге буквально лопнули, из-за чего стенки камеры пришлось отмывать. Президент сказал, что нам больше не дадут в распоряжение макак и так далее, так как они почему-то ценны. А человеческие жизни, хоть и при смерти, видимо не так уж и ценны, как чертовы обезьяны.
Мне больно смотреть на больных. Они думают, что их привезли в центр, где будут лечить. Конечно, чисто теоретически, это так. Но на практике все ужасно. Я боюсь думать о том, сколько людей убью за то время, пока вместе с Авери и другими буду испытывать этот чертов газ.»
Они пытались вывести лекарство для излечения всех болезней? Панацею? Это разве возможно? Дуглас склонился над дневником и ткнул пальцем в слово «панацея».
Видимо да, раз кто-то этим занимался. Шон открыл примерно середину дневника. Его сознание просто разрывало от того, что они проводили эксперименты сразу на людях. Это ему казалось таким неестественным и жестоким.
«День 145
Остатки подопытного вымели из камеры буквально три часа назад. Паре ученых стало плохо, из-за чего они решили очистить свои желудки прямо на рабочем месте, запачкав пол и пиджак Авери. Как же я рад был смотреть на то, в какой ярости он прибывал.
Мне стало плохо, и я ушел. Пытаюсь проанализировать, почему газ так действует на клетки человека. Он буквально вылечивает все, но при этом, видимо, слишком большая дозировка, которая попросту увеличивает все, что находится внутри человека, от малейшего, до большего, из-за чего подопытного и разорвало. Его рука прилипла к потолку. Это было отвратительно.
Авери в ярости ушел к себе в кабинет, закрывшись там. Я точно знаю, что он пересчитывает формулу. Глупец. Вряд ли у нас выйдет сделать что-то дельное из этого. Я не хочу проводить эти чертовы эксперименты. Почему было сначала не пробовать на животных?!
Этот газ Что же с ним не так? В каких расчетах мы ошиблись?»
Далее на трех страницах приводились разнообразные формулы, а так же прилагались рисунки. На одном из них была изображена труба, присоединяемая к кубу. Как понял Шон, это и была пресловутая камера, к которой, видимо, была присоединена труба с газом. Дуглас как завороженный рассмотрел каждую формулу и рисунок, будто стараясь вникнуть, но парень был совсем далек от подобного.
«День 256
Я не верю, что у нас получилось! Мы наконец-то вывели Панацею. Больной излечен. Мы провели всевозможные анализы, и он действительно цел. Ни одна клеточка его организма не пострадала от воздействия газа. Он действует очень быстро, в течение примерно пяти минут. По нашим меркам это действительно хорошо. Организм восстанавливается около получаса, после чего человек может хоть стометровку пробежать, и ничего ему не будет. Было решено поместить в дополнительные камеры по человеку и потихоньку вылечивать тех, кто остался из "подопытных", чтобы потом отправить их домой.»
«День 300
Все покатилось в ад. Я не знаю, как это произошло. Раздался взрыв, и все сбежались к блоку П. Все было в огне, команда уже тушила остатки. Труба не выдержала подачи газа и взорвалась, как и три прилегающих камеры. Газ начал подниматься выше и вышел из основной трубы, которая прилагается к зданию. Мы все-таки перестарались. Панацея настолько восстанавливает клетки, что Я не могу это писать. Мы не можем подняться из подвала. Кто-то ходит. Чьи-то ужасные ноги, такие серые. Наверху слышны крики. Нам приказали сидеть тихо.»