Мерикс, отзови свою псину.
Все в порядке, Эванджелос, ее ждут.
Услышав голос хозяина, создание склонило чересчур широкую голову и отодвинулось, пропуская Савону. Мерикс стоял у края верхнего причала, а перед ним вздыбилось полотно, натянутое на каркас из металла и кости.
То, что его оставили в уединении, было знаком уважения. Свободного пространства не хватало, но бойцы Двенадцатого все равно не хотели доставлять Мериксу неудобства. Как и Савона, он входил в число Узников Радости, но, в отличие от нее, принадлежал к легиону. Пусть он был и не из XII миллениала, тем не менее его приняли как названного брата, и Мерикс также учтиво отнесся к ним, когда все-таки удосужился выразить признательность.
Когда Савона подошла, он опустил палец в миску с животным углем, а затем провел им по холсту. И уголь, и холст имели одинаковое происхождение. Один из мутантов особенно загорелся идеей принести себя в жертву ради искусства, и теперь на его же содранной коже краской, сделанной из его же обугленных костей, Мерикс писал его портрет, по памяти воссоздавая отталкивающую гармонию его асимметричных черт. Более того, в качестве палитры художник использовал треснувшую верхушку его черепа.
До сих пор не закончил? спросила Савона.
Палец в латной перчатке заскреб по холсту, проводя черную линию.
Памятьштука ненадежная. Она либо убирает все недостатки, либо, наоборот, преувеличивает их. Ей нельзя доверять, Савона. Она обманывает столь же часто, как и любой демон. И все же ее можно укротить, разбить на гамму цветов, сделать безупречной. Аналогично я разложил это бедное создание и теперь воспроизвожу его из составных компонентов. Так я докажу, что у меня идеальная память. Мерикс бросил на нее взгляд. Да, я еще работаю над картиной, как ты подметила. И буду продолжать, пока не сделаю все правильно.
Зачем? спросила Ищейка.
А почему бы и нет? Мерикс пристально посмотрел на нее. Совершенствосамая трудная дичь. Нужно гнаться за ней, куда бы она ни завела, на войну или в мир искусства. Иначе это пустое занятие, а значитпорочное. Он снова опустил палец в миску. Получается, ты никогда не понимала, что движет нами.
Савона фыркнула.
Я достаточно хорошо это понимаю.
Мерикс покачал головой.
Ничего ты не понимаешь. Кем ты была, прежде чем стала такой? Мы лишь стремимся стать самой совершенной версией самих себя. Я знаю это, равно как и мои братья. Даже Беллеф, что молча стоит рядом с тобой. Ты же стремишься только потакать своим безудержным страстям.
Беллеф хмыкнул, и Савона метнула на него сердитый взгляд. Он тут же притих. Она вновь обратилась к художнику:
Что ж это выходитмои желания менее достойны, чем твои?
Мерикс кивнул.
Верно. И знаешь почему? Потому что они низменныоснованы на базовых инстинктах. Тыживотное, предпочитающее легкую добычу. Мы жеохотники за мыслями. Мы преследуем саму душу вещей, тогда как ты просто рвешь плоть. Он показал на нее измазанным в угле пальцем. Сколько бы генного семени ты ни съела, ты никогда не будешь одной из нас.
Савона рассмеялась.
Ты забываешь, что я наблюдала твои забавы, Мерикс. Я сражалась вместе с легионом веками, так что впаривай свою высокомерную философию кому-нибудь другому, кто не видел, как твои братья сжигают целые миры, просто чтобы снюхать пепел. Савона сменила тему. Слышал новость? Они заключили под стражу Диомата. Установили постоянную охрану у его пристанища.
Мудро, сказал Мерикс. Буйствующий Диоматзрелище ужасающее.
Он выдержал паузу.
Никогда бы не подумал, что лейтенант-командующий выпустит его. Вот ондействительно спятивший.
Он не спятивший. Он мерзкий, распутный, больной ублюдок, но уж никак не сумасшедший. Он просто следует своим прихотям так же, как и мы. Гончая сделала вид, будто разглядывает его работу. Он ищет совершенствакак и ты.
Странное совершенство выходит, ответил Мерикс, чертя еще одну черную линию на растянутой коже мутанта. Хотя Фабий всегда был немного странным. Даже в более простые времена. На секунду рука замерла. Я знал его тогда, но, подозреваю, он этого не помнит. Именно он надзирал за обрядами моей генной имплантации. Равно как и за операциями многих других из здесь присутствующих, да, Беллеф?
Все так, признал десантник. Он вскрыл меня и вычленил нити моего будущего с бережной осторожностью. Еще тогда это было сродни прикосновению творца.
Мерикс кивнул.
В те дни у него сложилась репутация человека, противящегося неминуемому. Он мог изучать нас дни напролет, выискивая любые признаки несовершенства, заметные ему одному. Уже позже мы узнали о пагубе, и все в одночасье прояснилось. Но, думаю, он никогда не переставал видеть изъяны даже там, где их отродясь не было.
Савона закатила глаза.
Зато не нужно быть апотекарием, чтобы различить недостатки в тебе, Мерикс. Ты ведь одно большое скопление болячек, которому не дает распасться лишь твое необъятное эго.
А откуда у меня столько болячек, тебе напомнить, Савона?
Ну что ты, не благодари, игриво отмахнулась она и обернулась посмотреть на Двенадцатый и его утехи. Похоже, никто особо не тревожится.
А с чего бы нам беспокоиться?
Ищейка взглянула на него, обдумывая его слова. Она пришла узнать, на чьей стороне Мериксстаршего апотекария или легиона. Первый вариант означал, что он еще сохраняет какую-никакую ценность. Второйчто его полезность как номинального руководителя подошла к неизбежному концу. Мерикса почитали, даже любили некоторые члены роты. Если сравнивать с Фалопсидом, то последнего боялись, и мало кто горевал, когда его убили.
Наша судьба неразрывно связана с Живодером, наконец ответила она.
В данный момент.
Да, но этот момент затягивается, и, соответственно, мы по-прежнему прикованы к нему. Мы заключенные на этом корабле.
А раньше будто не были? Мерикс посмотрел ей в глаза. Мы его рабы, в точности как до этого у Каспероса Тельмара. Мне понадобились столетия, чтобы смириться с этим, впрочем, как и остальным. Лучше идти за сильным лидером, чем быть вообще без него.
Тогда почему так много братьев восстало, когда я когда Фалопсид начал свой переворот?
По той же причине, что и ты, полагаю, от скуки, от злости. Он игнорировал нас, а мы заставили его обратить на себя внимание, и в результате у всех выдался занятный вечер. Мерикс замялся. Правда, у Фалопсида вечер как-то не задался.
Он вздохнул:
Так из-за чего ты по-настоящему переживаешь?
Они говорят, что мы направляемся к Гармонии.
Это правда. Там находится кладбище Третьего, где средь пепла гордыни Фабия усохла последняя капля нашей истинной силы.
Миленько. Каково там? Что нас там ждет?
Быстрее нерожденных в Оке распространялись только сплетни. Поэтому, конечно, она слышала о том инцидентео Поющем мире и о том, как его вечный гимн был прерван умирающим кораблем, сбитым по воле чернокнижника. Слышала об отголосках предсмертного вопля планеты, который сместил меньшие миры с орбиты и расколол луны. А также о том, как легион отверг магистра войныи впоследствии умер.
Нас? Нас, подозреваю, ничего. Мы ведь всего-навсего инструменты, пригодные только выполнять свое предназначение. А вот Фабия Байла Мерикс провел золой линию на полотне и отступил на шаг. Что бы его там ни ждало, это, полагаю, поистине ужасно.
Глава 8: Суд Феникса
Фабий плюхнулся в противоперегрузочное кресло на борту личного космолета Алкеникса «Клинок Фениксийца» и принялся разглядывать гололитическую проекцию пункта назначения в режиме реального времени. В центре неторопливо вращалось мерцающее изображение демонического мира, в то время как по бокам прокручивались строки абсурдных данных. Прошло более десяти тысяч лет с тех пор, как он последний раз бывал здесь, и время нисколько не улучшило это место. Они вышли на орбиту Гармонии на двенадцать терранских часов раньше, препровожденные через грубую сеть орбитальных оборонительных комплексов флотилией собранных из утиля боевых кораблей и штурмовых истребителей.
«Везалий» дожидался на внутренней окружности сети, где его корпус периодически омывали сенсорные волны, когда безмозглые дроны, контролировавшие орбитальные батареи, сканировали корабль на предмет каких-либо признаков опасности. С собой Фабию не разрешили взять никого: ни телохранителей, ни даже ассистента. На данный момент его корабль все еще принадлежал Алкениксуили, точнее, Эйдолону. И казалось маловероятным, что ситуация изменится в обозримом будущем.