Так значит, хор, да, выступающий перед публикой, озлобленно пробормотал Фабий. Он нисколько не желал быть актером, дергающимся, как припадочный, на радость зрителям среди разрушающихся декораций. Он взвел игольник, и на дисплее сразу замерцали руны целеуказатели, пытающегося навестись на какого-нибудь из стройных танцоров, выделывающих вокруг него пируэты.
Даже сражаясь, Фабий не переставал изучать противников. Чем-то эльдары напоминали ему братьевтех, какими они когда-то были. В движениях арлекинов чувствовалась та же отточенностьсловно каждую схватку они повторяли тысячу раз, заучивая все маневры. Стремление к совершенству в конечном счете подтолкнуло его братьев к анархии, эти же создания посвятили себя куда более суровой философииони строго следовали прописанному сценарию жизни. Однажды начавшись, их истории придерживались одной и той же канвы, и так раз за разом.
Насущный вопрос заключался сейчас в следующем: выигрывали или проигрывали арлекины в рассказе с его участием? Фабий оступился, когда поток сюрикенов выбил маслянистые искры из его нагрудника, и, извернувшись, выстрелил в ответ. Он размахивал «Ксиклосом», не спуская пальца с крючка, поскольку наконец-то смог разглядеть слабые места, центральную часть каждой сюжетной линиибожественные фигуры. Нужно только ранить их, и выступление сорвется.
Выбрав одного противника наугад, Фабий набросился на него и замахнулся жезлом пыток для сокрушающего удара. Но вдруг пьеса прервалась самым непредвиденным образом, и арлекины рассеялись во всех направлениях. Фабий почувствовал, что платформа вибрирует, и оглянулся.
Перед открытым причалом завис боевой самолет. Стволы его штурмовых пушек начали вращаться. Ходящая-по-покрову и остальные воины-акробаты попятились. Протрещал вокс, и новый голос влился в какофонию боя:
вы живы, лейтенант-командующий Фабий?
Фабий узнал этот голос и обернулся как раз в тот момент, когда челнок пристыковался к платформе. Хотя геральдика выцвела и исказилась, она по-прежнему была узнаваемаприбыл III легион. С шипением понижающегося давления впускные шлюзы распахнулись, с глухим стуком опустилась десантная рампа. Трап задрожал, когда космодесантники в переделанных силовых доспехах ступили на него и направились вниз в предкамеру, ведя на ходу огонь и выкрикивая боевой клич своего легиона: «МыДети Императора! Смерть врагам его!»
Целая фаланга воинов в аметистовых латах рассредотачивалась по помещению, оттесняя арлекинов за счет одного только наступательного порыва. Инопланетные клоуны прыгали и плясали среди огненной бури, с невероятной грацией избегая свистящих болтерных пуль. Но при всей их ловкости пришельцы не могли проникнуть сквозь завесу разрывных снарядов и потому были вынуждены отступить.
Фабий видел, как Идущая-под-пеленой пробежала вверх по стене, крутанулась в воздухе и, взмахнув посохом на манер косы, сбила с ног изумленного космодесантника. Мгновением позже она пропала, выбравшись вместе с остальной частью своей труппы через главный вход в камеру. Голоса пришельцев, звучавшие по каналам связи, утихали, уступая эфир новоприбывшим.
Фабий развернулся, все так же сжимая в руке оружие, и обнаружил, что на него нацелены стволы сразу нескольких болтеров.
Так это спасательная операция или покушение?
А ты, смотрю, все такой же недоверчивый, Паук.
Сквозь ряды легионеров пробился воин, облаченный в великолепный комплект брони «Тип IV», украшенный сложной геральдикой и орнаментом. Каждая деталь пурпурных доспехов была произведением искусстванарисованные лица боролись за свободное пространство с обманчиво хрупкими кристаллическими наростами и искусно вылепленными выступами из керамита. Шлем венчал гребень из жестких белых волос, а золотое забрало сужалось книзу до острого барочного изгиба. На доспехе трепетали древние ленты с особыми клятвами: вселибо успешно невыполненные, либо гордо нарушенные.
Фабий выпрямился.
Флавий Алкеникс.
Тот самый Флавий Алкеникс, с кем он бился бок о бок на Бизасе и Вальпургии; тот самый, кто занимал должность префекта Гвардии Феникса на исходе Ереси. Один из лакеев Фулгрима, оставшихся с ним спустя столетия после бегства с Терры. Никто не знал, кому он служит сейчас. Очевидно, кому-то важному. Флавий был не из тех, кто жаждал идти во главе, когда было за кем следовать. Байл направил на него свой пистолет, не обращая внимания на смотрящие на него болтеры.
Мой вопрос, тем не менее, остается в силе.
Желай мы твоей смерти, не проще ли было просто оставить тебя на произвол судьбы? Алкеникс пожал плечами. Впрочем, тебе всегда недоставало умения мыслить логически, при этих словах он постучал по эфесу клинка в ножнах на бедре. И еще: обращайся ко мне по званию. Уверен, ты помнишь, что япрефект.
Фабий засмеялся.
А ялейтенант-командующий. Но это было еще в те времена, когда легион сохранял иерархию. Теперь же мы просто Фабий и Флавий. И если не ответишь на мой вопрос, скоро останется только Фабий, игольник в руке Прародителя даже не дрогнул.
Алкеникс рассмеялся.
Такой же упрямый, каким я тебя помню, Паук.
Не смей меня так называть, огрызнулся Фабий.
Я буду называть тебя, как захочу, учитывая, что теперь ты мой пленник. Алкеникс демонстративно вытащил клинок и положил на плечо.
У тебя нет таких полномочий.
Разве это имеет значение? Мы превосходим вас в численности. Уже это дает мне над тобой власть.
Фабий огляделся. Лишь немногие из воинов, изначально сопровождавших Савону, еще стояли на ногахсреди них и Беллеф. Алкеникс был правони значительно уступали ему в силе. Арриан и другие члены консорциума были изолированы, «спасители» держали их под прицелом. Единственными, кого проигнорировали новоприбывшие, были близнецы и другие уцелевшие Гончие: Алкеникс, по всей очевидности, посчитал их обычными смертными рабами.
Флавий поймал взгляд Майшаны, и та резко опустила голову. Ищейки жадно смотрели на воинов Алкеникса. Фабий знал, что, если он отдаст приказ, они без промедления нападут, но, скорее всего, погибнут все до единого. Обычно он не колебался, но они и без того понесли чересчур большие потери в этой экспедиции. Слишком много отборных особей лежали мертвыми в чертогах из призрачной кости. И все же Фабий отчаянно не хотел, чтобы Алкеникс одержал верх, и потому шагнул навстречу, не опуская игломет. Префект наклонил голову, наблюдая, как Фабий приближается к нему.
В подобных ситуациях обычно складывают оружие, сказал он.
А я никогда и не был обычным, дерзко выпалил Фабий, проигнорировав то, как задергались окружающие его Дети Императора. И я никогда не сдавался, особенно такому зазнавшемуся подхалиму, как ты, Флавий.
В противном случае тебя ждет смерть.
Байл засмеялся.
Я уже умирал раньше. Фабий позволил стволу игольника опуститься, и его прицельная сетка зафиксировалась на точке между нагрудником Алкеникса и шлемом. Эти иглы могут пронзить все что угодно, кроме разве что самого толстого керамита. Смесь внутри них разрушит твое тело, клетку за клеткой, пока от тебя не останется ничего, кроме неприятного запаха. Я не боюсь смерти, Флавий. А ты?
Алкеникс похлопал себя по наплечнику плоскостью клинка.
Нет. Но я и не тороплюсь умирать. Я мог бы просто попросить их пристрелить тебя
Ты сам сказал: если бы явился прикончить меня, то оставил бы на милость арлекинам. Получается, я нужен тебе живым.
Все так. Живым, но необязательно в целости и сохранности. Мощным движением Алкеникс воткнул свой меч в психокость. А может, нам стоит уйти, как думаешь? И выбирайся отсюда как хочешь. Подозреваю, со временем тебе это удастся, он показал пальцем вверх, если, конечно, арлекины позволят.
Фабий посмотрел наверх и увидел бледные овалы театральных масок, выглядывающих из сумрака зала. Из вокса донесся непонятный шорох, что-то среднее между смехом и стоном вожделения. Внезапно Фабий опустил «Ксиклос»-игольник.
Хорошо. Я сдаюсь.
Громче, Паук. Чтобы публика могла слышать. Алкеникс поднял свой меч и постучал им по плечу Фабия. А то вдруг я не так тебя пойму.