Статус кво, подтвердил Шмель.
Чего?
Постоянство, говорю. Верность начатому делу.
Асфальтовая периферийная дорога, разбитая ещё в прошлое тысячелетие, постепенно вывела сталкеров к центральной улице старого города.
После походов по магазинам, можно было возвращаться в точку базирования. Пока товарищи ориентировались в незнакомой местности и вспоминали, где находится автобусная остановка, новые знакомые что-то горячо обсуждали. Оказалось, что нелегальное расследование странного строительства охватило чуть ли не весь южный городок и его окрестности. Образовались даже конкурирующие, между собой, группы, а карты, подобие которой раздобыла Барбариска, распространялись с молниеносной скоростью. Их разве что не продавали в киосках. Эпидемия, охватившая местные сталкерские группы уже напоминала ролевые игры, с заранее написанным сценарием. Мастодонту, как раз необходимо было посетить местный Дом Культуры, чтобы поговорить с завклубом. У того были какие-то сведения, касающиеся этого дела.
Пока Федя ждал завклубом, остальным делать было решительно нечего и они побрели по коридорам заведения, глазея на местных носителей культуры. За дверью, помеченной номер семь, раздавалось нерешительное гитарное треньканье. Вслед за этим раздражённый голос учителя грозно произнёс:
Музыкант инструмент насиловать должен, а ты у него извинение просишь!
Лис вспомнил свою историю, про то, как начинающий музыкант превращает жизнь домочадцев в настоящий кошмар:
Играла, вроде бы, на скрипке, а получилосьу бабушки на нервах. «Ё- моё! вопила бабуля, встречаясь с такими же бабками на лавочке возле подъезда. Сейчас не тридцатьседьмой год!»
Класс бальных танцев сотрясался от музыкального сопровождения, под которое обучающиеся изгибались в конвульсиях, выказывая напоказ свои сексуальные желания. Две любопытные головы заглянули в приоткрытую дверь.
Напарник у бабы тощий, прокомментировал увиденное Бегемот.
Глиста похотливая, согласился Кот.
Здание Дома Культуры было довольно старое и относилось к постройкам сталинского периода. Массивные стены и высокие потолки давно требовали ремонта. С них лохмотьями свисала отсыревшая штукатурка и отвалившаяся, от старости, краска. Огромные окна, с пожелтевшими рамами, пропускали достаточно света, чтобы не заботиться о замене перегоревших лампочек, до которых ещё нужно постараться добраться. Шестиметровая стремянка требовала минимум двоих рабочих для переноски, что многократно усложняло задачу: или электрик пьян в стельку, или завхоз, или оба сразу. Подключать посторонних, к такому ответственному заданию, не имело смысла: или музыкант сорвётся вниз со стремянки, или шахматист надорвётся под тяжестью дубовой лестницы. Она тоже была изготовлена при Сталине и в те временапринципиально не могла подвести, иначе столяр вполне мог отправиться на Соловки, отнюдь, не туристом.
Дальше, проходя по зелёному облезлому коридору, товарищи наткнулись на шахматный клуб без названия. Он разместился в просторном, но пыльном помещении. По всей видимости, шахматисты боялись не только дубовой стремянки, но, опасались и соснового черенка банальной швабры. Никто не хотел надорваться, от непосильного труда, а уборщица уволилась, обидевшись на понижение зарплаты. Сознание электрика и завхоза ещё не приняло сей печальный факт, коснувшийся всех работников местной культуры. Они пребывали в астрале, вызванного приёмом внутрь горячительных напитков. На отсутствие названия шахматного клуба, моментально отреагировал Ворон:
Непорядок! Если название «Клуб четырёх коней» брендовое, то, придумали бы что-нибудь подходящее, для местной ситуации.
«Клуб четырёх шашек», предложил Лис, не подозревая, как он недалёк от истины.
В помещении клуба густо пахло шахматами. Бочонок самодельного вина пользовался повышенной популярностью, отчего у большинства гроссмейстеров мысли путались в головах; становились вязкими и обременительно ненужными. Запах от черешневой настойки тонул сам в себе, заполняя всё жизненное пространство, занимаемое игроками.
Здесь стояла ладья! возмущённо воскликнул гроссмейстер местного разлива, обращаясь к своему сопернику по партии.
Вместо туры у него на доске красовалась странная и корявая фигура гнома, замахивающаяся мячом для игры в регби.
Да какая разница! воскликнул соперник. У меня вообще, вместо пешекшашки.
Игра уже приняла смешанный характер. По клетчатому полю носился ферзь, сновали дамки и, при удобном случае, второй шахматист, за один ход, слопал коня, слона и две пешки.
В актёрском отделении стояла тишина, ничем не нарушаемая.
Уехали на гастроли, задумчиво сказал Чингачгук. А жаль! Обучили бы меня играть Деда Мороза на детских утренниках; хоть какая-то приработка к Новому году, а то всегда так: в будни деньги есть, но стоит только подкрасться праздникуне на что отмечать.
Ворон усмехнулся и осадил несостоявшегося актёра:
Слышь, Лейб, чтобы играть Деда Мороза на детских Новогодних представлениях, желательно иметь высокий рост и, в некоторой степени, дородность. Неплохо, чтобы и нос был немного картошкой. В таких случаях дети сразу кричат: «Здравствуй дедушка Мороз!» А если ты, со своим клювом, на сцену выползешь, детишки хором громко крикнут: «Шалом!»
Вернулся Мастодонт, таинственно улыбаясь. Затем покачал головой так, как будто стряхивал с ушей лапшу. На все расспросы он только махнул рукой и сказал, чтобы не обращали на мелочи внимания.
Напротив Дома Культуры, в местной забегаловке, которую в народе раньше называли «Шайбой», а теперь «Капельницей», назревал скандал. Инициаторы драки сцепились между собой в пьяном поединке и, не ограничиваясь одними кулаками, в ход пошли предметы мебели. Первый же брошенный табурет выбил витрину напрочь, а в след за ним вылетел и бросавший, оставшийся без оружия. Звон разбитого стекла разнёсся далеко по улочкам тихого городка.
Акробат, уважительно отозвался Бегемот.
Ну, тоже мне циркач! возразил Шмель. Вот я видел вылет: всем полётам полёт! Тройное сальто без тулупа На морозе Над выбитым окном, на скорую руку, поставили кондиционерводопад, гонящий тепло и отгоняющий холод. Администратор заведения справедливо рассудил, что до утра вставлять окно не имеет смыславдруг ещё не закончились боевые упражнения
Мимо проехал легковой автомобиль отечественного производства с прицепом, в котором стоял импортный биотуалет. Вертикально. То есть, им можно было пользоваться, даже на ходу.
Любит мужик путешествовать с комфортом, усмехнулся Ворон.
Наверное, он его повёз на какое-то мероприятие, предположил Лис.
На него тут же зашикали, чтобы не портил идиллию, а Чингачгук развил идею путешествия со всеми удобствами:
А чтодеревянный сортир, отечественно-кустарного изготовления, тоже подойдёт. Гадить только на ходу, как в поезде. Там всё на рельсы падает, а здесь будет валиться на асфальт. На стоянке пользоватьсязапрещено. Так же, как в поезде.
Авария может произойти, возразил Жук. Подскользнётся, кто-нибудь, как на масле
Центральная улица старого города жила по своим правилам. Заведённых, раз и навсегда, не существовало. Они постоянно корректировались обстоятельствами, но одно правило, на всю страну, действовало обязательно: на всех центральных улицах всех городов раздавали листовки, доставая туристов и раздражая местных жителей. К Бегемоту целенаправленно намылила ноги уличная давалка рекламных буклетов с вытянутой рукой, в которой была зажата листовка. Поверх куртки, на девице была надета нейлоновая накидка бордового цвета, на которой, с двух сторон, была нанесена надпись: «Шубы от производителя». Бегемот отклонился от предложения и заявил:
Моя моль сытая и здоровая! Довольная всем. Крыльяво!
Он растопырил руки в стороны, показывая размер размаха крыльев летающего насекомоговредителя.
Личинкиво! показал Мотя средний палец.
Немного подумав, Бегемот сменил его на большой. Затем, критически оценив недостаточный, для сравнения, размер, он промямлил:
Тонковато будет. И коротковато.
Бегемот медленно опустил руку до ремня брюк, но, остановился в раздумье. Девушка покраснела, сравнившись цветом окраса со своей накидкой.