Ракета устремилась вниз.
Среди торчащих стеклянных громадин вырывается ярчайшая вспышка. А следом глухой басистый хлопок, словно что-то взорвалось прямо в моей голове.
Зародившееся над городом новое солнце испарило облака и сделало ясный день ещё в сотни раз ярче. Глаза больно обжигает, я хватаюсь за лицо и беспомощно валюсь на землю, больно ударившись спиной.
Спустя несколько мгновений земля начинает дрожать так, что по костям отдает.
Сквозь вспышки искр от боли, я припадочно тру глазницы, пытаясь хоть как-то избавиться от тёмной мути.
Частично прозревшие глаза на выкате таращатся на то, как вдалеке, среди вздымающей волны пыли, огромные куски земли взлетают в воздух.
Здания валятся как карточные домики, столбы вылетают из асфальта, а от нарастающей вибрации машины скатываются на обочину.
Взрывная волна приближается
Людей буквально сдувает с улиц. Наверняка от тех, кто находился там, где была вспышка, вряд ли вообще что-то осталось.
В одно мгновение, будто лезвием, с домов и фонарных столбов срезает все провода. Разлетаются стёкла, и миллионы осколков устремляются вниз, отражая яркий свет чудовищной вспышки.
Но треска я уже не слышу. Уши болезненно заложило, словно выбило барабанные перепонки. Меня снова сбивает с ног и швыряет в стеклянное крыльцо нашей редакции.
В пылающем небе ещё удается разглядеть, тень сбитого огромного пассажирского самолета, и как он, опаленный, несется к Земле, стремительно увеличиваясь в размерах.
На каком-то нечеловеческом усилии умудряюсь встать на ноги. Уши болят, но я вновь продолжаю слышать. Вокруг крики. Люди кучей бегут вопящей массой.
А ведь ещё мгновение назад это был обычный июльский денёк
Снова повернувшись в сторону взрыва, вижу, как исполинский в чёрный столб пыли, поднимаясь выше линии разлетевшихся кольцом облаков, тянется к вспышке, образующей купол.
Каждой частицей кожи, каждый волоском я почувствовал приближающийся ветер. Не такой, что заставляет продрогнуть до костей, а горячий, как из печки. Превращающий всё в пепел.
Что происходит? Это что, ядерный взрыв? Неужели это всё случилось, сейчас?! Здесь, со мной?!
Запоздало приходит очевидная мысль, прежде чем испепеляющий невидимый поток начинает поджигать мою одежду и кожу, и я уже издаю крик боли, утопающий в сотне других.
И теперь я тоже бегу. На инстинктах и непонятно на каких силах обглоданные, избитые, щедро украшенные торчащими стекляшками, ноги несут куда-то во дворы, не задумываясь о том, что это бесполезно. Вокруг всё горит.
Бегу, понимая, что уже нет сил. Руки дрожат, ноги подкашиваются, а глаза мутнеют. Я падаю плечом на кирпичную стену.
Обессиленное тело, отвергающее жизнь, выворачивает наизнанку. Меня стошнило. Из последних сил поднимаю трясущуюся руку и вытираю рот.
Да что это такое?! Она вся в ожогах, кожа буквально кусками отваливается!!!
Не могу понять, что пересиливает: боль или паника.
Люди рядом со мной, та самая жизнерадостная молодежь и прохожие вокруг падают, задыхаясь и захлебываясь от рвоты и горящего воздуха, плавящего легкие.
Какие-то остатки сознания ещё остаются во мне. Среди гула в ушах, я еще могу что-то расслышать рядом с собой, как кто-то кричит имена своих близких, изрыгает проклятья и ругательства, истошно выпускает мольбы
А я ещё иду, ощущая, как вспышками обжигающей боли отдает каждый вдох.
Рядом падают люди и больше не встают
Улицы пустеют, утопая в сплошном тумане пыли и языках пламени. Еле видны силуэты брошенных машин, разбросанных вещей и тел людей.
И теперь я тоже падаю рядом с ними.
Господи, что происходит?! орал заблудший во всём этом хаосе человек. Его тело изнывало от ожогов и торчащих блестящих осколков. Худые обожжённые ноги в дырявых, горелых джинсах, ещё в состоянии были нести тело вперед. Прежде, чем испустить свой последний, измученный вздох, я узнаю в нём коллегу с соседнего стола.
Жарко? Охладитесь новым мороженным со вкусом мяты и манго! словно в насмешку скрежетал рядом ещё как-то работающий, опрокинутый торговый робот. Всего за
Глава 1
17 мая 2085 года, 23:47, 19 Гражданский Сектор Абисса, Зиан Джеро
за чем тут их столько? вздохнул я, глядя на чертежи перед собой. Уже давно за полночь, и лишь синтетический свет настольной лампы слабо освещает бардак моего, так называемого, "рабочего места".
Почесав голову, я в который раз тянусь за сигаретой, но наблюдаю лишь пустое дно. В мире стало еще на одну пачку довоенных папирос меньше.
С разочарованием разворачиваю и читаю вслух:
"Курение вызывает парадонтоз". Ага, ну правда, жуть то какая! горько смеюсь и бросаю пачку в сторону урны. Не в неё, а мимо. В который раз.
Да ну что такое то.
Заглянул в шкафчик, проверил карманы на наличие курева.
Не найдя ничего, я выдохнул, сажусь обратно за стол и, подпирая лицо рукой, снова рассматриваю схему огромного здания.
И снова нахлынули мысли. Мысли о том, ради чего все это? Я же в плане карьеры никуда не двигаюсь, вообще.
«Хорошее рабочее место Будешь защищать людей Сфера безопасности престижна сейчас. Ха!»в голове снова зашевелился ворох неприятных мыслей.
Да ни хрена это всё не для людей, я лишь упрощаю работу Сборщикам, вслух пробормотал себе под нос. Виски неприятно зудели, требуя никотина.
Я снял свои походные высокие боты и, кинув их в сторону шкафа, пошёл в сторону кровати в поисках резиновых тапок. Валяются по одной в разных углах подкроватного пространства, как и обычно. Вернувшись обратно за стол, я откинулся в компьютерном кресле. Внутренний философский диалог, кажется, достиг апофеоза, и я снова возвращаюсь к начальной точке, про мою работу.
А, плевать закончил я вслух и выдохнул.
Во рту дерьмовый привкус грубо фильтрованной воды и железа от армейской кружки, сводит живот. И такая картина изо дня в день. Я сижу в подвале, как вампир, в пыли и куче проводов, и чиню какую-то фигню.
Курить хочется
Подав тело вперед, развалился в кресле и лег щекой на руку на столе. Устало кидаю взгляд в сторону висящих на стене полок, и он растворился в свете лампы.
Вокруг, как всегда, полный бардак. На столе свалено куча всяких деталей, рядом стоит лампа и бутылка с водой.
Живу в подвале старого пятиэтажного дома. Помимо меня его населяют еще несколько людей, передумавшие жить в скученных Монолитах.
Быт обустраивали также. В свое время натаскали всё, что можно было найти в ближайших домах, магазинах и промышленных зданиях. В конечном итоге моё жилище стало похоже на подвальную мастерскую, разбавленную книжными шкафами и дорогой довоенной мебелью. Некоторую мы даже достали из Мертвой Зоны.
Посередине огромной комнаты с решётчатыми потолками, частично обшитой тёмными деревянными панелями, стоит огромный рабочий стол.
Он завален всяким хламом: проводами, инструментами и микросхемами, на углу стоит забитая доверху железная пепельница.
В углу позади уже другой столписьменный, из толстой доски с массивными ножками. Лампа на нём тускло озаряет стоящий у стены книжный шкаф, полки которого небрежно забросаны инженерным барахлом, часами, старыми книгами и журналами о технике.
Ещё в детстве папа много рассказывал мне о разных интересных устройствах и изобретениях.
Я часами смотрел, как он то разбирает какое-нибудь радио, то копается в двигателе пошарпанного пикапа, тайком прибуксированного из Мертвой зоны.
Стена с противоположной стороны увешана полками, внизу стоят тумбы, на котором покоится домашняя утварь.
В углу напротив стола ещё один низкий столик с светодиодной лампой и стоящие по обе стороны от него дорогой на вид кожаный диван и такое же кресло.
Каждый раз сижу на них, и чувствую себя богатым господином из прошлого. Как же мне повезло их совершенно случайно найти.
Вся эта картина, озаряемая тёплым синтетическим светом люминесцентных длинных ламп, хаотично развешанных на проводах, словно ветки деревьев, упирается в дальнюю стену.
На ней пылится огромная пробковая доска, стащенная из здания школы неподалеку. Она залеплена бумажками по работе и заметками. Никак не дойдут руки все это разобрать.
Нет, я не ленюсь убираться Похоже, мне просто по душе этот беспорядок.