Но сомнения бывшего бандюка длились недолгосузив глаза, Бова решительным голосом отдал приказ, последствия которого были необратимы:
Ухарь! Пивень! Выбивайте вон те клинья в полу по бокам отсека!
Да ты что, настоятель?!Ухарю показалось, что он ослышался.Дно же выпадет, пар тебе в задницу! Что я, не знаю, сам тебе этот Дирижопль ладить помогал!
У меня там, среди ящиков с долгольдом, дюарные сосуды лежат со сжатым воздухом, которые я хотел для камильных костюмов приспособить, забыл? Выбивай дно, я тебе говорю! Пока огонь до них не добрался и мы все не взорвались к ёлсам полосатым!
Тут уж Ухарь с Пивенем не стали рассуждать да медлить. Похватали подходящий инструмент, которого в котельной было немало, Ухарьздоровенный молот, Пивеньтопор, и рьяно взялись за дело. Вскоре под дружными ударами вылетел один клин, второй, третий
Эх-х,снова застонал Бова, глядя, как помощники разбивают его родное детище по его же собственному распоряжению,предусмотрел я аварийный случай, но не думал, что так скоро пригодиться!
Седьмой клин Ухарь выбил одним могучим ударом, опустив молот уже прямо в пламя.
И дно, наконец, страшно затрещало.
Обслужники тут же побросали железяки и кинулись к лестнице, где их уже поджидал Бова Как назло, Косьма Тихий, к этому времени заподозривший неладное в столь долгом отсутствии настоятеля, выбрал именно этот момент, чтобы настежь распахнуть верхний люк. Получив новую порцию свежего воздуха, пламя взвилось столбом и жарко обняло лестницу со всеми, кто на ней находился
Хоровой вопль, вырвавшийся из трех глоток одновременно, впоследствии в летописях современников был охарактеризован как «вопль, способный разбудить не только мертвых, но и веховых олдей из Края в Край по всему домену»
От этого вопля Косьма Тихий, выдернув опущенную голову из проема, в диком ужасе шарахнулся назад, боднул затылком близстоящий стол и благополучно потерял сознание, а пламя, покусившееся на Бову Конструктора и иже с ним, аж испуганно отступило для перегруппировки.
Дно котельной, наконец, с оглушительным треском вывалилось и, все в дыму и пламени, быстро уменьшаясь, полетело вниз, а под лестницей разверзлась черная непроглядная бездна
Плавный полет остался в прошлом.
Теперь Дирижопль мотало из стороны в сторону и крутило, как детскую юлу. Корабль то рывком поднимался выше, то проваливался, словно в воздушную яму, отчего в такие моменты сердце то застревало в горле, то скатывалось в пятки. По всем признакам Дирижопль угодил в самый центр свирепой бури, каковые случались в нормальных доменах чрезвычайно редко. Снаружи бесновался жуткий ветер и почти безостановочно ворчал гром, а в лобовом окне часто сверкали зубчатые, ветвистые молниисловно вдруг во тьме на миг вырастали и пропадали гигантские огненные деревья.
За распахнутыми настежь дверцамии в запаснике, и в людском отсеке маячили встревоженные лица, и слышался негромкий ропот вперемежку со вскриками. Люди, с трудом удерживаясь на перекошенной палубе, цеплялись за кресла, столы и стенки, но не всегда удавалось удержаться на ногах, да и раскачивающаяся палуба сама по себе наводила панический ужас.
А Бова, собрав вокруг себя горстку, по его мнению, самых продвинутых, сообща пытался решить новую проблему, возникшую после потери котельной. Проблему очень, очень серьезную. Да чего там темнитькатастрофическую проблему.
Ни у кого уже не оставалось сомнений, что теперь необходимо прыгать всем.
Только непонятно было, как же теперь это выполнить.
Ведь посадочные шары накачивались через газоотводную трубу в котельной, а от нее остались только рожки, да ножки. В воздухе особо не потанцуешь, а с лестницы до трубы не дотянешься. Вдобавок к имеющимся несчастьям буря, так ее и разэтак, вскоре принесла с собой хоть и не сильный, но частый дождь. Покалеченному Дирижоплю хватило и этогонамокнув от воды и потяжелев в несколько раз, он и падать стал в несколько раз быстрее, а поддерживать подъемную тягу многошара было больше нечем, ведь к топке уже было не подступиться.
Вот народ и шизел тихо-тихо в ожидании гибельной развязки.
Способ, на удивление всем, нашел да нет, не Благуша. Слав, на которого Бова возлагал определенные надежды, помалкивал в тряпочку, дожидаясь прихода очередных «неведомых знаний», но так и не дождался. А вот Ухарь выдал единственное верное решение, опередив самого Бову, знавшего свой корабль лучше всех вместе взятых, но немного растерявшего свой ученый блеск после того, как стало ясно, что Дирижопль уже не спасти.
А, ничего у нас не получается, пар нам в задницу!рявкнул вдруг великан-махинист, когда думающее большинство от мыслительного усердия уже тщетно сгрызло пальцы до локтей. И хрустнул от огорчения кулаком по столу так, что бедный стол едва не разлетелся в щепу.
Что ты сказал?переспросил, вскинувшись, Бова.
Я сказал, ничего у нас не получается, пар тебе лично в задницу!рявкнул Ухарь еще ожесточенней.
А ведь верно, махинист ты мой дорогойв глазах настоятеля зажегся свет озарения.Пар можно взять в заднице Тьфу, то есть сзади
Ты это о чем, халваш-балваш?угрюмо спросил Обормот, которому показалось, что голова у настоятеля начала отуманиваться. Впрочем, не один он так подумаллюди пребывали в полнейшем отчаянии.
Можно взломать пол в людском отсеке,живо пояснил Бова,та труба с газом как раз там должна проходить
Ну, Ухарь, и голова же у тебя!восхищенно признал Воха Василиск.Не голова, а котелок с гороховым супом! А я уже с жизнью простился
Почему это с гороховым?Ухарь подозрительно уставился на Воху своими маленькими глазками.
Так чего мы все еще сидим?тихо поинтересовался Благуша, прервав праздную болтовню.
Верно, включи-выключи! За дело!
Сорвавшись с насиженных мест, народ понесся в людскую. Где сразу же пошла в дело алебарда Обормотастражник, в несколько молодецких ударов, под личным руководством Бовы, вскрыл пол в указанном месте, а затем аккуратно пробил газоотводную трубу.
Не напирай, не напирай! Все прыгнем! Подходите быстро, но не торопитесь, включи-выключи! Помните, что надо делать при приземленииноги держите вместе!
Бова Конструктор отдавал последние распоряжения и потерпевшие небесное кораблекрушение люди, один за другим, спускаясь через люк в полу с благополучно надутыми шарами за плечами, исчезали во тьме, исхлестанной ветром и дождем. Редкие к этому времени молнии на мгновение освещали эту трагедию, гасли, вспыхивали вновь
Через десять минут на палубе остался только сам Бова и Благуша, который замешкался, прежде чем прыгнуть. Внимательно посмотрев настоятелю в глаза, слав тихо спросил:
Бова, а ты? Надеюсь, оторви и выбрось, ты не последуешь старинному правилу капитана, принятому в водных доменахостаться со своим гибнущим кораблем?
На что Бова Конструктор искренне, хотя и немного нервно рассмеялся:
Да ты что, слав, мне еще столько дел надо сделать, столько открытий совершить! Давай, давай, прыгай, включи-выключи, а я сразу после тебя!
Собственноручно защелкнув на голове Благуши глазастый шлем, Бова проводил его в люк, а затем, скорбно оглядев кабину управления в последний разв проем дверцы из запасника, с тяжким камнем на сердце занялся собственным снаряжением. Судя по возросшей силе ударов грома за бортомпосле особенно близко вспыхивавших молний, земля была уже близко, и следовало поторапливаться, ежели он действительно не собирался окончить жизнь вместе со своим творением. Творением, которым он по праву мог гордиться даже сейчас, в последние мгновенья его существования. Дирижопль не виноват, что так вышло. Никто не виноват. Даже Ухарь, не доглядевший за топкой, и тот не виноват. Просто несчастный случай, и ничего более. Первый раз за всю его длинную жизнь вечное везение, казалось, дало основательную трещину. И оставалось надеяться, что в последний.
А еще настоятеля неподдельно заботило благополучие людей, доверивших ему свои жизни в этом полете. Хоть бы все они, включи-выключи, приземлились благополучно.
Он уже приладил к шейному ободу шлем, когда его внимание привлекла клепсидра, позабытая всеми в кабине управления. Встревоженная ящерка явно почувствовала неладное в происходящем за ее колпаком и, забыв о своих обязанностях, теперь беспомощно металась в стеклянной чаше, бросая на настоятеля умоляющие взгляды.