Эй, дедуля, ты это чего, обертон по ушам?
К Вохе, когда выяснилось, что ничего страшного им не угрожает, уже успел частично вернуться здоровый цвет лица, что позволило ему обеспокоиться состоянием Проповедника. Благуша тоже дернулся в его сторону, но оказать помощь не успел. В несколько размашистых шагов оказавшись рядом (охрана почтительно расступилась, пропуская его внутрь окружения), Бова оттеснил засуетившийся народ широким плечом, склонился над дедом, пощупал пульс на шее и без тени сомнения изрек:
Жив, значитоклемается.
После чего, снова выпрямившись, вдруг сгреб своими ручищами Благушу вместе с Минутой и крепко обнял. В прошлый раз, в храмовнике, когда пальцы Бовы стиснули ладонь слава при рукопожатии, то ему на миг почудилось, будто рука его угодила под колеса Махины. А сейчас, под треск ребер и хруст смещаемых позвонков, у него возникло ощущение, что под Махиной он оказался целиком. Минута тоже не смогла не оценить дружеское расположение настоятеля Храма Света к ним обоим, о чем свидетельствовал ее придушенный писк. Но вот, прервав мучения приветствуемых, Бова отступил на шаг и молвил:
Ну, здоров будь, слав. Вот где довелось нам свидеться, включи-выключи!..
Благуша стряхнул воспоминания, как дорожную пыль с одежды, возвращаясь к яви. Взгляд прихотливо упал на Безумного Проповедника, сидевшего на противоположной стороне за костром. Тот, хмуря кустистые брови, сосредоточенно жевал кусок копченой зайчатины, роняя жирные крошки в седую бороду. Дед еще не пришел в себя полностью от чудесного явления Бовы Конструктора с лика небесного, и продолжал взирать на летучий корабль с явным недоверием.
А вот с Вохой наблюдался полный порядок. Не менее счастливый, чем сам Благуша, бард сидел рядом с Обормотом и с удовольствием мирился с ним снова и снова. При этом его руки, нежно подстраивая струны, не забывали ласкать обводы той самой знаменитой балабойки, о которой он так жалел всю дорогусинего дерева, в черном лаке по бокам и с обратной стороны грифа, с пятью дорогущими струнами из вяленых жил ханыги. Которую, кстати, он первым делом отобрал у Ухмыла не без помощи того же Обормота (Сейчас ватага Рыжих всем гуртом сидела чуть в сторонке от общего собрания. И хотя оружие у бандюков было отобрано, а сами они были связаны по рукам и ногам, рядом, присматривая за ними, с молотами наперевес, топталось несколько дюжих храмовых послушников, специально выделенных для столь ответственного дела).
Благуша с интересом прислушался к беседе:
Ты не сердись Обормот, случайно так получилось, промашка понимаешь, вышла, ошибочка! Ну, хочешь, балабойкой меня этой по кумполу врежь!и несколько захмелевший от «окоселовки» Воха, страдальчески скривившись, дрожащей рукой протянул балабойку стражнику.
Обормот поправил свою знаменитую алебарду, отдыхавшую поперек колен, взял Вохину балабойку, осмотрел её всю с разных сторон, взвесил в руке, как бы примериваясь, и уточнил, напустив на себя суровый вид:
А не жалко, халваш-балваш?
Не-еобреченно протянул Воха и зажмурился, чтобы было не так страшно.
Но стражник лишь расхохотался и отдал балабойку обратно.
Воха, мы ж друг дружку столько лет знаем, да неужто я не понимаю, халваш-балваш, что не по злому умыслу так вышло? Успокойся, друган, давно я тебя уже простил.
Эх, Обормот, друган,чуть ли не со слезой в голосе вымолвил Воха, снова распахнув глаза и глядя на Обормота с непередаваемым обожанием.Нет никого у меня дороже! Да я за тебя и в огонь, и в воду, и через медные трубы
И сквозь ёлсову задницу,ухмыльнулся Обормот в спутанную бороду.Ладно, ладно, Воха, говорю тебеуспокойся, всё путём. Давай-ка лучше еще по чарочке
Вот это дело, пар вам в задницу!тут же встрял Ухарь, откладывая в сторонку не доглоданную баранью ногу и подхватывая пятилитровую бутыль с походного стола, чтобы наполнить опустевшие в разговоре чарки.А ну, хряпнем!
Погоди, друган ты мой, махинист,Воха пьяно погрозил Ухарю пальцем.Лучше вот ответь, пока я еще соображаюа почему все-таки вы эту штуку Дирижоплем назвали? Откуда, обертон те по ушам, слово такое чудное?
Благуша хмыкнул. Он и сам хотел задать такой вопрос Бове Конструктору, да случая пока не представилось. Ухарь же, окинув Воху веселым взглядом, ответил так:
А шут его знает, Воха. Название-то Бова Конструктор давал, пар ему в задницу. Но ежели подумать, то, видать, вот почему: потому как работает эта штука на пару, а пар через вон те трубы с кормы во время работы со свистом и выходит.Ухарь наклонил патлатую голову к Вохе, и, доверительно понизив голос, громким шепотом добавил ему на ухо:Я, понимаешь ли, когда сверх меры гороху натрескаюсь, тоже, пар мне в задницу, Дирижопль энтот напоминаю. Только летать еще не научился, мощностя ни те
Народ вокруг костра, тоже прислушивавшийся к разговору, одобрительно расхохотался удачной шуткедаже сам Бова Конструктор смеялся не менее прочих. Воха же, польщенный вниманием окружающих, которое спьяну принял на свой счет, пустился взахлеб рассказывать о своих приключениях в Проклятом Домене, где он, понятное дело, фигурировал только на первых ролях, а все остальныеБлагуша, Минута, Безумный Проповедник,были у него на подхвате. Помогали, оторви и выбрось, время от времени, претворять в жизнь его какую-нибудь гениальную идею. По его словам даже выходило, что и Махину с вагонами расцеплял именно он. При этом Воха не забывал подкручивать колки на своей балабойке, да тренькать, прислушиваясь к звуку, издаваемому настраиваемой струной,то ли звук ему все чем-то не нравился, то ли Воха просто намекал на музыкальное продолжение своего рассказа в ближайшем будущем. Народ, посмеиваясь в особо забавных местах, налегал на выпивку и закусь. Благуша ничуть не обиделсяизложить рассказ лучше, чем бард, он все равно бы не смог, а то, что при этом Воха чуть переиначил сутьтак то свободный художественный вымысел, придающий повествованию только особый колорит.
Улучив момент, когда Обормот не был занят Вохиной болтовней, Благуша обратился к нему с беспокоившим его вопросом:
Удовлетвори моё любопытство, друган Обормот. То, что Бова нас здесь нашел, это я понимаю. Он эту экспедицию, оторви и выбрось, сколько готовил Но как здесь оказался ты?! В такой дали от своей службы?
У стражника от удивления аж не пережеванный кусок козлятины в горле застрял.
Да ты что, слав, ежели бы не я, халваш-балваш, и Бовы бы твоего здесь не было,явно обиделся Обормот.Когда тебя благодаря Проповеднику занесло в Проклятый Домен, халваш-балваш, я по совету Мудрого Фрола сразу подался в храмовник, с вестью Бове Конструктору, которого я тогда и знать не знал. Всю задницу об строфокамила обтер, но, как видишь, добрался я до него. А Бова уж вовремя успел к вам на выручку.
Благодарю тебя, друган Обормот,вежливо пробормотал Благуша, не веря своим ушам. Сообщение стражника удивило его несказанно.Действительно, вовремя вы. Но как же вы могли успеть все это сделать? Пусть даже Дирижопль Бовы летает быстрее птицы, но ведь тебе самому до храмовника на камиле скакать почти сутки. А сейчас даже первый день не закончился, как мы в Проклятом домене
Да ты что, торгаш, белены объелся?Обормот выпучил глаза и разинул рот.Какой день, халваш-балваш? Уже почти два минуло!
Как это два?заупрямился слав.Ты чего мне голову морочишь, оторви и выбрось? Что я, не помню, как мы прошлой ночью на Станцию пешком перлись, а затем на Махине поехали? А в дороге мы с устатку до полудня всего-то и вздремнули, пока бандюки не разбудили
Возможно, они бы еще долго спорили и удивляли друг дружку, ежели бы в этот момент не вмешалась Минута, хотя и молчавшая в течение всего разговора на широкой груди слава, но слушавшая внимательно и не упустившая ни слова:
Постой-ка, Благушенька уж не повторилась ли та же история, что и тогда в Махине, когда ты в храмовник ехал и у меня на глазах сутки проспал Давай представим, что заснули мы утром, а проснулись в полдень, но уже следующего дня
Благуша, нахмурившись, почесал затылок.
Но ведь тогда я спал сам по себе, а тут получается, что мы все вместе больше суток дрыхли? И никто ни разу не проснулся, оторви и выбрось, никто ничего не заметил? Но так не бывает!