Любое оружиеэто смерть. Когда берёшь его в руки, то будь готов и применить в любой момент. Ты считаешь, что пули для трусов, но сам выстрелить долго не решался. Почему?
Почему у тебя пистолет не заряжен?
Для тебя. Вдруг захочу убить.
А пустой пистолет остановит?
Даст тебе один шанс, она направила револьвер в сторону пустого стола, на котором стояла забытая кружка. Джули нажала на курок, разнося кружку на мелкие куски.
Хозяин кабака ничего ей не сказал, но неодобрительно покачал головой. Джули убрала револьвер в кобуру.
Она права, сказал Бурый. Если достаёшь оружие, то не для того, чтоб покрасоваться, а для того, чтоб им воспользоваться. Иначе смысла в нём нет. Не важно что ты достал. Нож, пистолет, гранатомётэто всё несёт смерть. И на пулю это не спишешь. Сама по себе пуля не причинит вреда. Вина на этот вред лежит полностью на том, кто нажмёт на курок, выпуская пулю на свободу и придавая ей смертельное ускорение.
Мальчишке не нравятся пули. Поэтому поговорим про клинки, которые жалят и царапают кожу, усмехнулась Джули, царапая мне ножом тыльную сторону руки. Я перехватил её руку с ножом. Минутная борьба. Она сдалась первая. Я отобрал у неё нож.
Хватит.
А чем тебе не нравятся такие разговоры? спросила она, с улыбкой, которая расплылась на довольном лице.
Одно дело разговоры, а другое дело оружие в ход пускать. Здесь не место и не время.
Джули налила в кружку самогона, который цедила весь вечер. Выпила залпом. Поморщилась. Я настороженно наблюдал за ней, вытирая пораненную руку. Ненормальная, которая искала неприятностей.
Я с ними сидел лишь за компанию. Пить не собирался, так как не знал реакцию организма на алкоголь. А проверять её перед поездкой не хотел. Они же заливали, как в последний раз. Особенно Джули. Уже и глаза осоловели, а она продолжала нагоняться, неся чушь. Бурый смотрел на неё с понимающей улыбкой. Что-то вставлял в её речь. Петька попытался вступить в спор, но передумал. Пошёл к себе. Бурый поддержал, что пора разбредаться и вызвался помочь Джули доползти до комнаты. Она уже еле на ногах стояла, но отказывалась, что ей пора на боковую. Начала с Бурым препираться. Назревала ссора. Достала пистолет. Тут уже подключился я. Отобрал всё оружие, накидав его на стол. После этого Бурый взвалил её себе на плечо, как мешок, и отнёс в комнату.
Я остался один. На душе было как-то пусто и противно. Нет, это было не связано с Джули. Напилась и ладно. Но что-то меня в ней и в этом вечере цепляло. Я никак не мог понять с чем это связано. Вроде всё тихо и спокойно. Совместные посиделки перед поездкой, из которой можно было не вернуться. Но создавалось ощущение, что мы были на похоронах. Не было ощущения авантюры и предвкушения больших денег, за которыми мы собирались. Я воспринимал это как работу. Обычную работу. Даже собираясь в плаванье на рыболовном судне, у меня и то было больше интереса, чем сейчас. Может виной тому была Джули? Пустота в её глазах?
Уснула, сказал Бурый, притаскивая ещё один кувшин с пивом и разливая нам по кружкам.
Я не пью.
До кровати доползёшь, проспишься. Ничего с тобой не будет, ответил он. Что думаешь о Джули? Ты плечами не пожимай. Она тебе рассказывала о поездке?
В общих чертах, ответил я.
И что за общие черты? Я не из праздного интереса спрашиваю.
Есть место, где много железа. Вот и всё, что мне известно. По жрачке едем надолго. По патронам, там опасно. Но ты и так это понял, я сделал глоток пива. Горькое, со вкусом брожения и ароматам хлеба.
А её поведение? Тебя оно не настораживает?
Нет. Должно?
У неё в глазах пустота. И эта выходка сегодня.
Думаешь хочет нас в ловушку завести? спросил я.
Не знаю.
В этом нет смысла. Мы не такая крупная рыба, чтоб нас предавать. Может, если только ты, но делать такую сложную схему, чтоб поймать тебя глупо. Джули по мне малесь нервная. Она хоть и показывает, что крута до безобразия, а на деле обычная девка с кучей тараканов в башке.
Тараканов? насмешливо спросил Бурый.
Говорят так про человека, у которого не всё с головой в порядке. Она себя сдерживала, пока мы для неё были чужаками. Сейчас вроде своими стали, вот Джули и расслабилась. А может причина в том, что она устала играть роль крутой начальницы. Вроде и пытается держать марку, но получается какой-то не адекват, ответил я, поглядывая на порезанную руку.
Но ты её терпишь. Я бы ей врезал, если она такое начала бы творить со мной.
Она командир нашего отряда. Мы с этим согласились, когда подписывались на это поход. С командиром спорить при всех глупо. Или ты так не считаешь?
Сила. Если командир её не может доказать, тогда он хреновый командир, ответил Бурый.
Командаэто не страх перед вожаком, а доверие и признание его власти, возразил я. А пиво мне понравилось. Вроде и горькое, но после него мир менялся. Я не смог уловить, когда это произошло, но прошла осторожность. Ты ей не доверяешь. Я сам к ней отношусь с настороженностью. Но пока это единственный путь выбраться нам из этой дыры. За то время, что ты здесь торчишь, а это довольно долго, ты не получил ни одного достойного предложения, чтоб хватило желания вытащить зад из кабака, за исключением предложения от Джули. У неё есть машина, у неё есть деньги, есть данные, где эти деньги заработать. Этого нет у нас. Поэтому мы пока едем с ней. Играем роль собачек, которые признают её власть, но когда узнаем, где это золотое место, то и будем другие разговоры вести.
Хочешь её кинуть?
Надо смотреть по этому походу. Этот поход в никуда. Когда он обретёт координаты, тогда и будем думать. Но оставаться под командованием чокнутой девки я не намерен.
Бурый ничего не ответил. Я уже сам налил себе вторую кружку пива.
Знаешь, в чём проблема горячих напитков?
Они развязывают язык и показывают, что у человека на языке. Я в курсе. Не забывай, что раньше в кабаке работал. Но на тебя эта поговорка не распространяется.
Вино почти не берёт. Когда долго на соке ивы сидишь, потом обычное вино становится как вода.
На кой тогда переводить добро?
По привычке, ответил Бурый. Если Джули будет дурить, я выйду из дела.
Зачем ты мне это говоришь?
За тем. Ты с ней мутишь.
Это ничего не значит, ответил я. И ведь правда. Для меня это ничего не значило. А что же тогда было важным? Важным было убраться из этого города. И так, чтоб ещё в плюсе остаться.
Хорошо. Тогда будем смотреть по факту, когда достигнем цели, ответил Бурый, допивая пиво и поднимаясь. У меня ещё есть планы на этот вечер.
Давай, ответил я, забирая оружие Джули и собираясь подняться к ней.
Она спала в одежде, громко сопя на всю комнату. Голова свесилась с кровати. На полу лужа из рвоты. Гадость. Женщина ещё называется. Оставив оружие, я спустился вниз. Пока ещё было непоздно дойти до дома. Или здесь комнату снять. Время ещё было, чтоб решить. Дома меня встретит отец с матерью, которые станут отговаривать. Слушать мне это не хотелось.
Интересно, что раньше семья была для меня чем-то важным. Я считал, что родителиэто святые люди, которых не стоит огорчать. При этом всегда их огорчал. Если я поступал так, как хотела мама в той жизни, то непременно огорчался отец и наоборот. В итоге меня словно разрывало на части. Здесь же я не чувствовал такой сильной привязке к родителям. Для меня они были теми, кто дал жизнь, но не более того. Я не хотел их слушать. Не хотел им подчиняться. Какие-то подростковые моменты вклинивались в жизнь в последнее время всё чаще. Это было и понятно. Я старался отвоевать свободу, которую проморгал в той жизни и мешали гормоны, что заявляли о себе всё это время.
Говорят ты завтра уезжаешь? ко мне подошла Света.
Уезжаю. Хочешь со мной?
Мне и здесь хорошо, ответила она, звонко рассмеявшись.
Рад за тебя.
Что-то ты пасмурный. Раньше веселее был.
Так развесели, я покосился на неё.
Когда закрою кабак, может и развеселю.
Чего это может? Откуда такая неуверенность? Я притянул её к себе, беззастенчиво лапая за зад. По её телу прошла дрожь. Ого, а Светик и вправду любила, когда её брали. Значит, нежность ей не нравится.
После того как закрою, поспешно сказала она.