И как они это едят то, мля? Паша Зарубный с отвращением отвернулся и выплюнул чёрную икру, которой, на радостях, отправил в рот полную столовую ложку. Гадость несусветная!
А мне нравится, осторожно сказал Семён, и опрокинув в рот рюмку виски, закусил деликатесным продуктом. Ты не разгоняйся, не черпай лопатами, тогда нормально получается.
Корсар скривился, выпил свою рюмку, закусил бутербродом из двух пластин сыра и четырёх сортов мяса между ними. Пожевал, задумчиво, точно редкостный гурман, на дегустации. Затем его рот расплылся в довольной улыбке, и он выставил вперёд кулак с оттопыренным большим пальцем:
Во! кулак качнулся, показывая весомость приведённого довода. Сегодня я буду есть только это! Рекомендую!
Ещё два подельника, те самые, уже ходившие с Пашей в ювелирный магазин, тут же выпили, закусив такими же бутербродами. Но и за чёрной икрой полезли-таки ложками, заинтересовавшись не пробованным ранее продуктом.
Ониолени, сказал Паша.
Сей не конкретизированный наезд мог относиться лишь к одной группе людей, а потому Семён кивнул, полностью поддерживая друга. Из всей отдыхающей на квартире бригады, лишь они четверо рискнули пойти в магазин, остальные были либо слишком пьяны, либо слишком заняты. Маринка валялась на диване во второй комнате, перебирала подаренную ей россыпь украшений и кажется даже не услышала предложение сходить в магазин на прогулку. Светка с упоением целовалась с кем-то на кухне, и, судя по неполному комплекту одежды на ней, имела твёрдые планы на ближайшее время.
Будем пить это, или сменим на иной, не менее благородный напиток? Достав из многообещающе звякнувшего пакета новую бутылку, Семён поставил её на столик. Текила! Самая дорогая из всех что там были. Соль и лимон, ясен пень, имеются.
А давай! Пашок ощутил, как хорошо ему становится всего с одной рюмки виски. И сколько их ещё впереди! Отлить бы только, кто-нибудь знает где здесь?..
Он задумался, пытаясь вспомнить где в этом гипермаркете ближайший туалет, и не смог. А с другой стороны, зачем они сейчас нужны? Несомненно, здесь, в месте, где они отдыхали, имеется собственный.
Четверо собутыльников пили на втором этаже здания, в закрытой для посетителей административной зоне. Собственно, этот кабинет, выглядел так, что наверняка тут раньше сидел местный начальник: огромный кожаный монстр во главе Т-образного стола, и его менее породистые, хотя тоже весьма недешёвые собратья по соседству. Несколько шкафов из тёмно-красного дерева, были наполнены папками и книгами, сувенирами из дальних стран и чем-то ещё, что компания поленилась изучить. Два широченных окна смотрели на парковку и давали достаточно света для комфортного времяпровождения.
Уже выходя, Паша вспомнил о том, что электричества в здании, увы, нет, в торговом зале темно, и так же наверняка будет в туалете. Пришлось вернуться, подхватить один из фонариков.
Я ща, сообщил он приятелям. Дальние рубежи проведаю.
Закрыв за собой дверь кабинета, прошёл через комнатку секретаря, мимоходом погладив прохладный бок кофе-машины. Интересно, каково тут работается девушке? Наверняка, красотка, и наверняка, получает столько, сколько сам Паша в самый урожайный год не может поднять. Ощутил вялую злость на эту неизвестную девушку, на её устроенность в жизни.
«Ничего, теперь то мы все в одной тарелке!»
Эта мысль принесла облегчение. Паша насмешливо оглянулся на стол, заваленный документами, с двумя телефонами, и лишь покинув комнату, остановился. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к царящему тут полумраку. Стеклянная стена слева открывала замечательный вид на торговый зал, а учитывая, что этот коридор в обычное время не был освещён, его наличие вообще оставалось неизвестным для посетителей. Например, сам Паша, лишь сегодня о нём узнал. Стена справа чёрная, с такими же чёрными дверьмивидимо тоже для того, чтобы посетители не знали об этом месте.
Дверь в туалет оказалась третьей по счёту, и ожидаемо незапертой. Кабинет директора, пришлось взламывать, что учитывая весьма прочную дверь, удалось сделать далеко не сразу. Подивившись чистоте и непривычной роскоши санузла, Паша уже шёл назад, когда негромкий звук со стороны торгового зала заставил его замереть. По спине пробежали мурашки, в памяти живо всплыл облик серой твари, виденной с балкона. Стараясь ступать бесшумно, он подошёл к стеклянной стене, прижался к ней, шаря взглядом по торговым рядам.
Короткая вспышка света справа. Спустя миг, появился небольшой огонёк. Кто-то светил зажигалкой, так же, как недавно Паша с друзьями, шёл по торговому залу, судя по всему, направляясь к стеллажу с фонариками. Корсар затаил дыхание. Прошло, должно быть минуты три, прежде чем он окончательно уверился в том, что видит, и крадучись зашагал к лестнице вниз.
Дверь в кабинет, где сидел Семён с друзьями, распахнулась от мощнейшего удара ногой.
Яркий луч света ударил сидящим людям в глаза, замельтешил налево-направо, ослепляя, не давая увидеть пришедших. Гаркнул мужской голос:
Попались, значит, взломщики!!!
Сам Семён в момент, когда дверь была так эффектно открыта, как раз опрокидывал в рот очередную рюмку, а потому насладиться в полной мере ситуацией не могкашель рвал его горло. Из двух оставшихся мужичков, один только-только задремал, и сейчас сидел ничего не понимая, моргая круглыми глазами на свет. Лишь третий отреагировал боле-менее осознанно. Опустив взгляд, он поднял над головой руки, сдаваясь, проблеял дрожащим голосом:
Не стреляйте
Мощный хохот заставил их вздрогнуть.
Свет фонаря погас, держась за живот, в кабинет вошёл Паша.
Пашок, да ты совсем что ли Семён, наконец восстановив дыхание, поднялся, сжимая кулаки, но остановился, увидев в дверном проёме ещё одну фигуру.
Стройную. Женскую.
Ну давай, заходи, не стесняйся, голос Паши стал резче. Чего как маленькая?
Невысокая черноволосая дамочка нерешительно прошла в кабинет, бросила испуганный взгляд на Пашу. Он же, закрыл за ней дверь, подтолкнул к столу и подмигнул приятелям:
У нас сегодня гостья!
Глава 20. Воскресенье. Вечер
Спустя ещё пол часа ожидания, Воронцов всё же сдался и машины начали загружаться пассажирами. Неизвестно, вернётся ли Николай, или нет, но вечер близился, и встретить его в дороге будет совершеннейшей глупостью. До конца светового дня необходимо было узнать: накрывает серая область лишь их город, и её можно покинуть, или же она тянется неизвестно насколько далеко, а значит необходимо возвращаться назад, под защиту стен и крыш.
Как часто водится, несколько человек, живущих в соседних домах, поняв, что полицейские собираются уехать, неожиданно надумали тоже отправиться с ними, и сейчас спешно грузились в собственные машины, с сумками и своими домочадцами. Толстенький дядечка, с не менее округлыми супругой и дочкой, стоял с мукой в глазах. Собственной машины он не имел, и взять его в полицейскую машину уже пообещали, но вот домашний скарбнесколько увесистых сумок и огромный пластиковый чемодан, не вошли в багажник. Требовалось оставить как минимум половину вещей, и эта задача вгоняла его в неописуемую печаль.
Последние два дня меня не оставляет ощущение, что наш мир напечатан на дешёвеньком принтере, признался Максим, когда ему надоело смотреть на суету шарообразного семейства. Причём рисовал эту картинку художник-бездарь. Вроде и нормально на первый взгляд, объёмно, по-своему красиво, люди, дома и машины на своём месте, а что-то не то, чувствуется некая лживость и ненатуральность. Присмотришься, а люди то плоские, машины не на своих местах, и вообще, нет ни объёма, ни глубины.
Это потому что обзор вокруг сильно ограничен и неба не видно, Воронцов ответил ни на миг не задумавшись, покосился на висящую над головами муть, равномерно серую, давящую, если смотреть слишком долго. Где-то там, за ней, высоко-высоко по-прежнему светило солнце, отсюда выглядящее блёклым диском. Я тоже сегодня с самого утра хожу с ощущением некой чужеродности. Не сразу понял в чём дело.
«Свод небес висел над ним, будто дивный полог», продекламировал Максим своё любимое, пожалуй, стихотворение.
Вот чего-чего, а дивного в нём ничего не вижу, Люба сморщила нос, задрала голову вверх, и повторила медленнее, внушительнее, по слогам:не ви-жу!