А мне к каким прикажешь присоединиться? К первым, или вторым?
Да нет, зачем же
Ты то и дело посматриваешь на мои руки, на ногти, не можешь понять, почему я ими занималась, и в то же время, всё утро провёл с гитарой в обнимку, из рук её не выпускаешь. Что, предстоит большой концерт?
Нет
Вот и я думаю, что нет. Думаю, она успокаивает. Тебе тоже требуется нечто привычное, островок разума и спокойствия.
Ванёк смутился. А ведь и в самом деле, почему эта мысль не приходила ему в голову?
Так ты что, успокаивала себя таким образом?
Это тебе надо себя успокаивать, снисходительная улыбка в ответ. А я лишь убивала время ожидания. И уже тише, лишь самой себе, так, что Гитарист едва расслышал слова, она добавила:Ну где же они, что их так сильно задерживает?..
Там твой парень? невольно вырвалось у него.
Почему сразу парень? удивилась она, вновь посмотрела на собеседника. Искоса, точно строя ему глазки. Просто знакомый, второй день его знаю. Но разве нельзя беспокоиться за людей просто так?
Ванёк задумался: стоит ли продолжать завязывать знакомство с этой девушкой, или же лучше не мутить воду в их маленьком коллективе, да к тому же в столь сложных условиях?
Спой что-нибудь?
Это было проще и легче. Рука легла на привычное место на грифе, он взял первый аккорд и вдруг вспомнил слова седого прошлой ночью. А подманятся ли чудовища к окну сейчас, днём? Поднявшись со своего места, он подошёл к девушке, выглянул на улицу.
Прошлой ночью, когда я играл и пел, под окном собрались эти, в общем.
И ты хочешь?..
Хочу проверить сработает ли это сегодня, не возражаешь?
Наоборот, это очень интересно, она подвинулась, освободив половинку стула. Садись, будем смотреть вместе.
Ванёк присел рядом с девушкой, ощутил её тёплый бок, слабый нежный аромат.
«Она что, ещё и духами брызнуться успела за утро? Будто на свидание собралась!»
Ну давай, пой.
А хочешь, вместе? вдруг спросил Ванёк. Он не очень любил петь с кем-то незнакомым, но сейчас отчего-то предложил, сам от себя не ожидая.
Не знаю засомневалась она. Я, наверное, не знаю твоих песен
Подберём что-нибудь. Или я смогу наиграть твои.
Думаешь вернутся?
Денис обернулся на голос Воронцова, и не удержавшись, хохотнулочень уж смешное было выражение лица у бравого капитана. Мешки под глазами замечательно оттеняли общий землистый цвет лица, рот приоткрыт и непонятно вытянут.
Сам не знаю почему, но мне кажется, что обязательно вернутся. А что у тебя с лицом, начальник? Выглядишь, словно чихнул, да завис в этот момент.
Чего? Воронцов потёр щёку, отчего стал выглядеть ещё более смешно, Денис не удержавшись хохотнул, но тут ненормальность происходящего дошла до него и смех сразу стих.
Ты чего кривляешься? обеспокоенно спросил он.
Да не кривляюсь Зачем мне это делать?!
Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга, а затем огляделись. Происходило нечто непонятное.
Вот стоит в сторонке качок, в белой футболке и белых же брюках, золотая цепь на его бычьей шее выглядит блестящей даже сейчас, в накрывшей окружающий мир пелене. Ручищи мужика странно дёргаются, а лицо гримасничает, на нём точно в калейдоскопе сменяются радость и печаль, удивление и злость, влюблённость и просто бессмысленное выражение, словно перед ними дебил.
Идущая в их сторону от дома женщина, вполне благообразно выглядящая, вдруг меняется в лице, извивается, пригибается и начинает то ли красться, уподобившись большому мангусту, то ли играть в некого комичного суперагента в исполнении Лесли Нильсена.
Две девочки-школьницы, отошедшие потихоньку, пока родители отвлеклись, к каруселям, вдруг размазываются, вытягиваются змеями на много-много метров, а металлическая карусель, к которой они почти дошли, и вовсе улетает в невообразимую даль. При этом она отчего-то не превращается в чёрную точку, как должно бы произойти, остаётся всё такой же хорошо видной и чёткой.
Люди останавливались, в изумлённом испуге глядя на окружающие метаморфозы. Водили головами из стороны в сторону, сдвигались друг к другу, согласно неким первобытным инстинктам, сбиваясь в кучи. Бабка, которая сейчас больше походила на слона, только хобот у неё вытягивался из спины, шлёпнулась на землю, отчего сразу обрела нормальный вид, залопотала нечто невразумительное.
Что за наважденье?! женщина-Камаз, совершенно не переменившаяся внешне, бросилась к полицейским, ухватила Воронцова за руку, притянула к себе так, что он едва не грохнулся. Что это, что происходит?!
Подождите, разбираемся, дурацкая фраза, которой попытался отделаться капитан, прозвучала неприятно каркающе, совсем не его голосом. Да он и сам это понял, потому что тут же каркнул намного громче, но всё так же неестественно:Дэн, чего это?!
Я, когда сюда, в город вчера возвращался, таким же резким не родным для него голосом ответил молодой полицейский, проезжал особенно густой туман, в котором вообще ничего не было видно. Там тоже искажалось окружающее, а двигатель машины звучал словно еду на бочке-тарантайке.
Что было дальше? каркнул Воронцов нетерпеливо, и вдруг вспомнил доклад по рации первой машины сопровождения. Они, въехав в туман, сообщали о чём-то подобном. Сообщили, и больше не вышли на связь!
Ничего не было, выехал из этой зоны и всё.
Уважаемые граждане повысив голос обратился капитан к собравшимся, и с беспокойством увидел, что пространство вокруг исказилось ещё сильнее, скручивая и сплетая собравшихся, превращая их в разноцветные размазанные пятна.
Испуганные крики показали, что людям этот эффект тоже не понравился, пятна дёрнулись, поползли друг к другу, но не понять было что это и что вообще происходит вокруг. Пытаются ли горожане собраться в толпу, или же наоборот, разбредаются в сторону своих подъездов? Да и где они сейчас эти самые подъезды?
Воронцов поводил головой по сторонам, справа стоит несомненно Денис, его он узнал, да и форму не перепутаешь. Слева по-прежнему цепляется в руку женщина-Камаз, хватка такая, что при всём желании не отцепишься. Ещё несколько человек, из тех, что стояли поближе, можно различить и даже распознать, но дальше всё плывёт и смешивается, те же девочки, убежавшие покататься на каруселях, совершенно неразличимы и неузнаваемы. Звуки превращаются в невообразимую какофонию, ухающую, отдающую тяжким низким гулом в барабанных перепонках, многократно повторяемую эхом.
А где у нас Коля?
К машине отошёл, за сигаретами вроде! голос Дениса невыносимо громкий, то ли он и в самом деле кричит, то ли это эффект окружения.
Нахлынул запах.
В нос шибануло невыносимо, Воронцов закалялся, увидел, как согнулись в аналогичном движении стоящие рядом, а ещё, взвыло раненой белугой чувство опасности, так, что пистолет сам скакнул в руку, капитан заморгал, пытаясь избавиться от града хлынувших слёз. Его словно ткнули лицом в свежую кучу только что нарезанного ядрёнейшего лука, он совершенно перестал что-либо различать вокруг, и не понять, серая муть, окружающая их уже второй день, сгустилась, или что-то с глазами.
Странный звук заставил вжать голову в плечи. Рык? Крик? А может просто кто-то рядом не удержал содержимое своего желудка? В исказившейся реальности было не понять, что происходит уже в паре шагов. А ещё, капитана едва не выворачивало от вони. Запах заглушал всё, был настолько всеобъемлющ, что замещал собой остальные чувства. Пасовало зрение, отказывали тактильные ощущенияВоронцов вдруг понял, что не уверен, держит ли его рука пистолет, или оружие уже выпало. Да и где они вообще, руки? Точно в ответ на его мысль и на его сомнения, левую руку, ту, за которую держалась незнакомая ему женщина, вывернуло, едва не сломав, хотя в этом факте полной уверенности не было. Боль стрельнула от запястья к предплечью и шее и дикий, безумный каркающе-хохочущий крик, отражённый и сотни раз повторённый ударил в уши!
Оглушённый, потерявший всяческие ориентиры капитан скрючился и упал на колени, зажимая уши, ударился скулой о бордюрный камень, в глазах мелькнули искрыне понять, настоящие, или кажущиеся. И весь мир вокруг сейчас был таким же как эти искры, то ли мнимым, то ли реальным. Мазнув ладонью по лицу, он отчаянно заморгал, и о чудо! в серости проступили контуры, не понять какие, но это было хоть что-то.