Хотел сказать, что это у вас тут выражения для анализа временных рядов, стохастического происхождения, и для определения степени синхронности между временными рядами называется преобразованием Гильберта, а у нас просто одна из теорем о динамике синхронности фаз. Но детям надо рассказывать максимально понятно.
Я очень спокойно объяснил ребёнку в теле старика, что данное преобразование Гильберта широко используется для анализа временных рядов, особенно стохастического происхождения, и для определения степени синхронности между временными рядами, которые порождаются стохастическими и хаотическими системами. В последнем случае ряды раскладываются на амплитудную и фазовую составляющие, которые анализируются независимо. Это позволяет обнаружить взаимосвязь сигналов, проявляющуюся в синхронности динамики фаз, даже тогда, когда амплитудная динамика остается несвязанной и другие методы обнаружения связанности процессов являются непригодными.
Было ли это понятно моему соседу или нет, меня особо не интересовало. Объяснять ему про проблемы стохастических систем я просто не хотел, хотя сам всегда интересовался «случайными» и «хаотическими» процессами.
В имперских штабах при планировании операций этим расчётам уделяли большое внимание. Надеюсь, никому не надо объяснять, что чем определённее начальные параметры, и чем больше в системе будет учтено воздействие стохастических факторов, тем система будет работать устойчивее.
Рассказывать сидящему рядом человеку, что это особенность моей расы всё запоминать и анализировать, я не стал, я и так видел что он в шоковом состоянии.
Абориген вручил мне листок бумаги, на котором написал свой адрес и своё имя. Читаю: Рощин Владимир Иванович и адрес. Прощаясь, он сказал, что был преподавателем высшей математики в одном из Ростовских институтов, а сейчас живёт в городе Туапсе со своей женой на социальное пособие по старости. Зачем-то он хотел меня видеть у себя. Ну, как источник дополнительной информации, он мне подходил. Я спросил у него, есть ли у него дома книги по физике, словари, технические справочники. Абориген пообещал, что для меня найдёт. Это хорошо, а то часто красоваться в библиотеке мне было опасно.
Следующим утром к нам пришли. Хорошо, хоть Валентина Николаевна и Зоя, ушли по торговым заведениям, совершать сделки по приобретению продуктов питания.
Пойдём, купим продуктов, тебе на пирог «Мацутаке», смеясь, сказала она.
Мы с Руни остались одни, находясь в режиме постоянного ожидания неприятностей. И они последовали в виде трёх организмов, пришедших в дом нашей хозяйки с недобрыми намерениями.
В калитку постучали. Решил, что открою я. Руни действует по обстоятельствам.
Привет, шкет! поприветствовал меня один, решил называть его толстым из-за приличной упитанности и жирной морды.
Другие двое промолчали, внимательно осматриваясь по сторонам. Один был длинный и жилистый, явная ударная сила. Другой мелкий, подвижный, опасный.
Нам тут сорока на хвосте принесла весть, что у тётки Вали авария с машиной произошла. Нам бы посмотреть на машинку, говоря это, троица оттеснила меня от калитки и вошла во двор. Так, где машина, малец?
Так Валентины Николаевны дома нет, сказал я чистую правду. Когда придёт неизвестно. А кто вам сказал, что авария была?
Так, что, без неё посмотреть на машину нельзя? угрожающе навис надо мной толстый, обдавая меня запахом растений, которые употребляют как приправы. Двое других нехорошо оскалились.
Отчего нельзя, признался я. Очень даже можно. Ключи от гаража, где машина стоит, я знаю, где она хранит.
Так быстрее неси, времяденьги, подогнал меня толстый. Мы люди серьёзные и занятые. И это, в доме, кто ещё есть?
А кто там может быть? не стал заранее расстраивать толстого я. А то расстроится, если скажу, что там Руни и держит их всех на прицеле.
Махнув рукой в сторону гаража, где стояла машина, я побежал в дом за ключами от гаража. Схватив их, я просигналил Руни, что двух в расход, толстого на допрос. У Руни в руках уже был пистолет Стечкина с навинченным оборудованием для бесшумной стрельбы.
Я быстро метнулся с ключами к гаражу. Открыл замок и раздвинул створки ворот. Свет включать не стал, днём света в гараже хватало.
Машина стояла к нам задом, поэтому толстый начал протискиваться боком к морде машины. Я отклонился в сторону от предполагаемого направления полёта пуль. Остальные двое тоже шагнули в гараж. И тут же свалились. Один только успел громко охнуть. Толстяк резко обернулся и уставился в чёрный зрачок ствола. Он начал судорожно мять в руках пакет, который до этого держал в руках. Может он собирался швырнуть его в Руни.
Даже не думай, спокойно сказала Руни. Руки назад, сам на колени.
В тесноте толстяк кое-как встал на колени, отставил руки назад. Видно, понял, что может также стать трупом, как и его два друга. Я на его глазах молотком проконтролировал состояние трупов. Пуля, пулей, но контроль должен быть. Толстого проняло. Затем я проволокой стянул толстяку руки сзади, и кончиком трофейного ножа придал ему ускорение на выход из гаража, причём он умудрился зацепиться ногой за труп и свалиться. Пришлось тычком ножа поднимать его. Толстого тычками ножа я заставил войти в дом, там его хорошо зафиксировали к креслу. У Валентины был старый прибор, называемый магнитофон. Я вставил кассету в этот прибор. А сам прибор поставил на стол и подвинул к носу толстого. Это чтоб ему было удобно говорить. Расположились так: я, потом стол, на нём прибор, затем толстый на кресле, за ним Руни, уперев ствол в спину клиента.
Включив прибор в сеть, я сделал знак, что можно начинать.
Господин хочет знать, зачем вы пришли? начала Руни.
Ребята я не хотел идти, бугор заставил, когда Гранда и Коленвала завалили и сожгли, он как с цепи сорвался. Я сразу ему сказал, что это крутые поработали. Отпустите меня, я исчезну.
Обыск толстого и двух трупов дал мне их документы, деньги, пару ножей, один пистолет. Это они так в гости пришли. Я их понимаю. В пакете, что был у толстого, которого судя по паспарту, звали Вениамин, были кусочки деталей от машины и копия протокола осмотра места происшествия.
Вениамин, по кличке Беня, кололся как орех, это дерево я уже знаю, знаю и его плоды. Если он хоть на секунду задумывался, Руни стимулировала красноречие острым ножом. И Беня говорил и говорил. Рассказал всё про своих друзей, которые лежали дохлыми возле машины. Их клички, адреса, чем они промышляют, кто у них главный, его адрес. Рассказал, кто из милиции передал им копию протокола и вещественные доказательства. Всё время повторял, что можно договориться, что он понял свою ошибку, отдаст нам денег. Просил меня не убивать его, что он всё расскажет.
Я молчал и глядел на него. Спрашивала Руни. Наконец я выключил магнитофон. Он мне надоел, не магнитофон надоел, а Беня. Я велел заткнуть ему рот.
Развяжи ему правую руку, приказал я Руни.
Сам положил перед его носом лист бумаги и ручку. Сейчас напишешь бумагу, и я отпущу тебя домой.
Приличный боец сразу бы нанёс себе этой ручкой удар в горло, но этот Беня был обыкновенный бандит и с готовностью схватился за ручку, чтобы писать.
Пиши, начал я. Прошу направить меняфамилия, имя, отчество, год рождения ..на войну в составе штрафного подразделения. Подпись. Дата.
Лицо Бени лучилось от радости, я же обещал, что отпущу его. В его глазах прямо читалось: «Ну и дураки вы все, если меня отпустите .»
Зачем я заставил Беню писать эту бумагу? Из человеколюбия, он должен был хоть минуту почувствовать себя нормальным существом, осознавшим свою бывшую никчемную жизнь. А пролить кровь за родину это почётно. Но не судьба у Бени, не судьба.
Затем я отвязал его от кресла и велел идти из дома. Около гаража Руни выстрелила ему в затылок. Она же не обещала, что отпустит живым. Этот, уже не живой, организм мы тоже затащили в гараж. Маленького и длинного мы определили в багажник машины, а вот толстого Беню пришлось пристроить на заднее сидение. В тесноте гаража намучались.
Теперь у меня уже коллекция из пяти паспортов местного криминалитета. Гараж я закрыл на замок. Руни вытирала в комнате кровь, всё же крови из этого Бени натекло достаточно, я же думал, как всё это преподнести хозяйке. То, что Валентину вычислили, и она может пострадать, не надо и гадать. Следовательно, Валентине и Зои придётся уехать из города, пока мы не решим этот вопрос радикально.