А время сейчас дорого стоит, ведь ей каждая выигранная минута дает чуточку форы. Удобно прислонившись поясницей к столу, она направила пистолеты на дверцу шкафчика, постояла в неподвижности несколько секунд, затем опустила руки. Всёмускулатура запомнила положение, ведь для той, которая вслепую способна выполнять то, что мало кто из зрячих сможет, это несложно.
Достаточно близко, чтобы не промахнуться, но и не сказать, что сильно рискует пострадать от осколков пуль и выбиваемых ими обломков. Оптимальное расстояние.
Теперь нужно крепко зажмурить в глаза и ждать. Её глаза, оставшись без хорошего освещения, постепенно приспосабливаются ко мраку, и в этом им помогает только что принятая доза сахара. Вредное вещество, но иногда и от него бывает польза.
Человек не может видеть в темноте, но всё относительно. Дайте время, и когда дверь раскроется, она будет зрячей против слепых, в сравнении с теми, кто сюда войдут. Но это, конечно, только если речь идёт о полной темноте.
А темнота здесь будет. Обязательно будет, ведь её рукам сейчас не требуется освещение. Когда дверь отворится, они поднимутся, и оба пистолета уставятся туда, куда рассчитанона дверцу электрического щита. Кабели от него расходятся по обоим помещениям и тянутся кудато дальше, за несокрушимую дверь. Возможно, этот железный ящик отвечает за освещение во всём здании. В таком случае, стоит придавить спусковых крючки, и морг вновь погрузится во мрак.
Если её расчеты ошибочны, никакого мрака не получится, или свет погаснет лишь в некоторых помещениях. В таком случае, придется прорываться, не прикрываясь тьмой. Это гораздо сложнее, но тоже возможно. В теории. Проверять её практикой не хочется, но она начала просчитывать и такой вариант.
Ведь она всегда всё просчитывает.
Глава 3 Двенадцать противников
Время жизни 00.20
Дверь лязгнула в тот момент, когда пришлось начать готовиться к постороннему вмешательству в её планы. А всё потому, что страннозаторможенным мужчинам в первом помещении надоело обсуждать по десятому кругу тему розыгрыша и какихто непонятных проблем с памятью, они начали поговаривать, что не помешает осмотреться. Кто знает, как они отреагируют, когда увидят девушку, стоящую с закрытыми глазами и сжимающую в каждой руке по взведенному пистолету. Очень не хочется услышать над ухом «детка, это не игрушка», после чего ктото глупый и сильный станет грубо отбирать оружие.
Дверь распахнулась с таким грохотом, будто весила тонну, после чего ктото невидимый и неизвестный зычным, нервноозлобленным голосом, воскликнул:
Почему это мясо не спит?
Почти сразу после этого послышался непонятный звук. Похоже, чтото большое стремительно рассекло воздух, ударив во мокрое и хрустнувшее. В тот же миг заорали истошно, страшно, непонятно даже, мужчина или женщина, а может и вовсе не человек. Так не кричат в самых страшных фильмах ужасов, подобный звук способен издать только лишь тот, кто увидел чтото запредельно жуткое.
Изображать такое, по приказу режиссёра, невозможно.
Вновь звук удара по мокрому и хрустнувшему. Крик, как отрезало, а другой голос, тупой и равнодушный, без намека на эмоции произнёс:
А теперь валяется.
Да вы что здесь устроили, психи вы ненормальные?!воскликнул уже третий голос, очень сильно раздраженный.
Не кипятись,миролюбиво ответил второй голос.Всё чисто сработано, остаётся только потроха достать.
Но раздраженный тип не сдавался:
А где третий?! Девка где?!
Пожалуй, пора начинать.
Руки поднялись, указательные пальцы напряглись, давя на спусковые крючки. В почти замкнутом помещении загрохотало оглушительнострашно, жестоко давя на её многострадальные барабанные перепонки. Отдача вскидывала стволы кверху, но девушка каждый раз опускала их в правильное положение, продолжая стрелять снова и снова. По четыре раза из каждого пистолета, такую цифру изначально для себя определила. Почему именно четыре, а не, допустим, пять или шесть? Да потому что электрические контакты, провода и прочее не имеют ничего общего с танковой броней, пули и выбиваемые ими разлетающиеся обломки должны легко справиться с такой целью.
Если она ошиблась, всё зря, своими разрушительными действиями лишь предупредит врагов, что вооружена. Но вот зачем сводить в одном месте столько разных проводов и кабелей? Видится только одна причина, так поступать,именно сюда подводится электричество и отсюда же распределяется к холодильникам, розеткам, светильникам и прочему.
Пули били в шкаф и стену, как пудовые молоты, ктото чтото прокричал, и вроде бы, протрещал разряд короткого замыкания. Но ни в чём нельзя быть уверенным, уж очень сильное грохотание, на его фоне мало что можно различить. Ей показалось, что свет, пробивающийся сквозь веки, померк, но и об этом нельзя сказать наверняка, возможен самообман или воздействие вспышек от выстрелов.
Ну вот и всё, пора. Глаза открылись, но моральная готовность встретить световой удар зрительными рецепторами не пригодилась, свет и правда погас. Оглушенные уши отстраненно воспринимали крики из соседнего помещения, нос раздражали пороховой смрад и химическая вонь палёной изоляции, впереди, гдето на с трудом просматривающимся на светлом фоне стены щите, то вспыхивая, то погасая, мерцали синие огоньки. Пули или короткое замыкание вызвали возгорание, неизвестно, но оно слабенькое, изрешеченный металл дверцы почти ничего не пропускает.
Её глаза хоть както подготовлены к происходящему, а вот противники ни к чему подобному не готовились. Да, их много, слишком много, но сейчас они слепы, как кроты, или даже похуже. Человеческие глаза, внезапно оказавшись во тьме, приспосабливаются к ней очень неторопливо, поэтому, у неё есть преимущество. Так себе, если говорить начистоту, преимущество, ведь сама почти ничего не различает. Да и оно сойдёт на нет при первых же выстрелах, когда вспышки пороховых выхлопов засветят сетчатку.
Но зачем комуто начинать стрелять, не видя цель и ничего не успев осознать? Она ведь обо всём этом размышляла, уже не оставаясь на прежнем месте, а двигаясь к выходу. Ей даже свет не требовался, чтобы его найти, ведь оба помещения хорошо осмотрены заранее, она помнила, где и что располагается, шаги её расчетливы, ведут именно туда, куда нужно, а не туда, где можно лбом в стену врезаться. И пройти ей придётся немножко, всегото до двери.
А вот если за ней окажется настолько же темно, она окажется в невыгодном положении. Ей неизвестно, что и где там располагается, а вот противники это знают. Обычные люди во мраке теряются даже в знакомом месте, но она, на их фоне, будет выглядеть более потерянной. Однако, зачем голову забивать, об этом задумываться рано, все размышления на эту тему в данный момент лишь голая теория, ведь и половины пути до этой двери не преодолела.
Замерев в проеме меж двумя помещениями, чуть повернула голову влево. Именно там, возле столов, где оставались мужчины, слышалось больше всего эмоциональных возгласов и прочих угрожающих звуков. Ктото ругался, ктото истошно требовал немедленно дать свет, подозрительно звякало железо и очень узнаваемо лязгали оружейные затворы.
Так же крепко, как и в первый раз, зажмурившись, она отправила в ту сторону новую порцию пуль. Всего лишь две, по одной из каждого пистолета. Большерискованно. Слишком рискованно. Вспышки пороховых выхлопов, пусть и на краткий миг, но дают очень хорошее освещение, да и сами по себе сильно заметны, выдают позицию стрелка. А против неё вооруженные противники, готовые убивать.
Поэтому, всего лишь два выстрела. И сразу сложиться пополам, скользнуть вперёд на полусогнутых ногах, укрываясь за кафельным столом. Защита, так себе, но хоть какаято, плюс, невысокую девушку полностью прикрывает. Впереди просматривается прямоугольник распахнутой двери, заметно, что освещение за ней есть. Да, тускловатое, но есть, попав туда, слепой и беспомощной не останешься, можно сориентироваться.
Есть и плохая новость,между текущей позицией и распахнутой дверью ктото стоит. Большой, заслоняющий чуть ли не половину немаленького прохода, обойти его можно, но придётся вступить в зону абсолютной тьмы, где на фоне темнозелёной стены может скрываться кто угодно. Вот ведь не повезёт, если врежется в него носом. Увы, но ночным зрением она не обзавелась, несмотря на все ухищрения с сахаром и длительным закрытием глаз.