Располагайся.
Далее из стола появляются среднего качества бумага и карандаш:
Пиши прошение о предоставлении отдельного кубрика в связи с необходимостью лечебных процедур по ранению. Номер креста укажи в подписи.
На чьё имя писать?
Паря, тебя и правда, видать, контузило. Не на чьё имя, а от кого.
Стандарты местного делопроизводства в голове обозначились не сразу, сглупил.
Местная письменность, слава богу, вместе со знаниями обстановки в голове всё же всплывает, потому заявление пишу без проблем, хотя и корявым почерком. С номером креставообще всё просто. Единица. По числу выживших. В этой армии посмертно и по мирному времени не награждают, стало быть, до конфликта награждённых в пограничном округе не было. А ордена здесь эмитируются почему-то каждым округом отдельно. По единому стандартуно со своими цветами на ленте.
Дописываю прошение и двигаю через стол к деду, который сидит напротив меня. Он смотрит на моё письмо и роняет:
Видать, здорово тебя приложило. Ну и каракули. На, и двигает через стол простую металлическую пластинку. Видя, что я не врубаюсь, говорит:
Пошли, поселю. У вас там в глухомани, видать, неконтактных запоров не было.
Мы снова топаем через плац, проходим мимо учебного корпуса, дальшечерез парк (а хорошо тут! Если забыть обо всём остальном) и упираемся в трёхэтажное здание белого камня, похожее на санаторный комплекс. Дед входит впереди меня, подымается на второй этаж, прислоняет пластинку к наглухо закрытой двери без ручек и скважин, что-то внутри щёлкает и дверь открывается.
Мне сегодня досталось во всех смыслах, потому удивление на лице скрыть даже не пытаюсь. Дед, впрочем, принимает это как должное:
А то! Это вам не ваша допотопная древность. Всё по последнему слову.
Батя, а этой пластинкой любую дверь можно открыть?
Окстись! Одна дверьодна пластинка. Если сломаешь или утеряешьприходи, сделаем новую.
А кто ещё со мной на этаже? спрашиваю, видя, что кубрик всего на одного человека. Даже дверь в свой санузел есть.
Никого. Лазарет тут. ТЫ ж подал прошение, что тебе долечиваться надо. Вот тутсамый целебный эфир, начмед лично поддерживает. Окромя тебя вряд ли кто жить будет: дворяне в городе и живут, и лечатся, если что. По штату лечильный сектор положенвот он и есть. Но жить один будешь.
Понимаю, что стучать лысиной об паркет уже пора:
Батя, спасибо, удружил. Только отдариваться нечем Расскажешь, как и где тут столоваться?
Если казёнкатут на первом этаже и кухня, и выдача. Ты, как живущий в лечильне, можешь приходить в любое время. Но с собой не дадут.
Да какое с собой! Спасибо и за это!
Не скажи Вот дворянчики в начале месяца пансион прогуляют, потом во вторую декадучто родители пришлют, а в третью декаду сюда идут просить. Но три раза ж в день им ходит невместнотак они с собой просят. Декан строго запретил давать. Прогулялисьзакаляйтесь.
Да я то не дворянин. По мнеи за это спасибо. Мне с собой не надо.
То-то и оно, что не дворянин, паря Крест почему не носишь?
Как с госпиталя вышелдаже подменку после комиссариата пришлось вернуть. В одном госпитальном халате остался. Моиуже рассказал где, помочь некому. Вот крест и продал. Чтоб одеться, обуться и сюда доехать. Даже документы было некуда положитьхалат без карманов. В комиссариате-то крест вручили и документыа жалованье аннулировано, с даты роспуска части. А часть задним числом с даты оккупации расформировали. После того я ещё месяца три в госпитале валялся.
Эва как Впрочем, и вариантов не было Жаль креста?
Нет. Слишком дорого достался. Я б и сотню крестов сменял, чтоб
Дед проходит по периметру достаточно немаленькой комнаты, по какой-то ошибке тут называемой кубриком, хлопает ладонью по стенам и их поверхности начинают светиться.
В общем, паря, располагайся. Заранее ничего не обещаю, но если чтозаходи. Постараемся помочь.
* * *
Часа полтора бездумно валяюсь на кровати, пытаясь привести мысли в порядок. Не получается, зато начинаю чувствовать голод.
Не долго думая, переодеваюсь в летнюю формублаго, всё подогнано, не иначе, снова магияи спускаюсь вниз.
В столовой у дородной подавальщицы беру суп, что-то похожее на фасоль и компот. Когда уже сижу и ем, в зал вваливается человек пять, ушедших передо мной в зеленую дверь после построения. Между собой они общаются так, как будто давно знакомы. Их форма почти не отличается от моей, только петлицы зелёные. Против моих чёрных. Двое из пяти идут к раздаче, а трое переглянувшись, направляются ко мне.
Они подходят вплотную и первый, очевидно, лидер или старший, стартует с места в карьер:
У вас холопов не учат вставать, когда дворяне рядом?
Нет у нас больше холопов. Потому что такие дворяне, как ты, обослись и сбежали.
Да ты совсем?!..
И этот Первый-резкий размахивается, как силач на ярмарке.
Любому, кто хоть раз в жизни лично заходил в казарму, с самого начала было понятно, что проверять на прочность меня будут постоянно. Плюсоб этом же говорила память «предшественника». Ему, впрочем, это было безразлично: он не собирался жить долго и к дворянству у него был личный счёт.
Я же не думал, что это начнёт происходить так скоро.
Когда рука «атлета» приближается ко мне, её встречает вилка, которую я держу в правой руке.
Местная столовая мне нравится: вилки тут хорошие, стальные, конкретно эта в руку входит на всю длину трёх зубьев.
Крик «героя» на секунды оглушает всех, чем и пользуюсь. Так же, не вставая, пробиваю обоих подошедших вместе с ним, куда дотягиваюсь. Успешно.
К тому времени, как двое их оставшихся рысят от раздачи, я уже на ногах. Тарелку из-под съеденого супа запускаю в лицо первому, из под фасоливторому.
Несколько секунд размышляю, как поступить, когда в дверях возникают Трубачи Деканааналог нашего комендантского взвода.
Они, не разбираясь, вырубают всех нас чем-то напоминающим электрошокеры, и лично я прихожу в себя, понимая, что сижу на гауптвахте.
Глава 2
Чувствую себя на редкость неплохо. Хотя от местного магошокера ожидал всяких подлянок. Виноватым себя не чувствую. Заняться нечем. Помещение, в котором я нахожуськамерного типа, причем на одного. Потому банально ложусь на кровать и начинаю приводить в порядок память. И свою, и предшественника. Его память ощущается как собственная, но приходится напрячься, чтоб что-то вспомнить.
Впрочем, я знаю кучу людей, которые безо всяких вселений напрягаются, чтоб что-то вспомнить. Особенно после удачно проведённой ночи в ночь с пятницы на понедельник, пардон за тавтологию.
С «губы» лично меня забирает Валери через пятнадцать минут.
Вначале лязгает снаружи засов на тяжёлой казематной двери, потом дверь открывается и местный выводной вместе с Валери проходят вовнутрь. Принимаю решение не хамить, поскольку даже по тем ранжирам Валери старше меня и по возрасту, и по званию.
Курсант Атени, господин подполковник!
Вольно, отмахивается Валери, который щеголяет в штатском. Я его забираю, обращается он к выводному.
Оказывается, губа находится в подвальном помещении. Подымаюсь вслед за Валери по каменной лестнице и оказываюсь на улице.
С первым крещением вас, бурчит Валери.
Благодарю за помощь, господин подполковник! искренне и от всего сердца козыряю ему, хотя он не видит, шагая впереди меня.
Не за что, курсант. Этомой долг. И как преподавателя, и как офицера. Лично вы в произошедшем никак не виноваты, свидетели опрошены, зачинщики ничего не скрывают. Лично мне проблема видится в другом Курсант, пожалуйста, не идите сзади меня. Встаньте слева рядом.
Тут же подтягиваюсь за ним.
Вы же понимаете, что этот первый раздалеко не последний? продолжает Валери.
Я бы не был столь категоричен, господин подполковник. Вернее, не так. Этот разконечно не последний. Но вы, кажется, считаете, что такое давление будет постоянным. А я уверенчто есть эффективные методы противодействия, пока просто времени мало было, чтоб их в полной мере применить.
Как интересно не поделитесь?
Если прикажете. Господин полковник, у меня есть опыт жизни в казарме под гораздо большим давлением. Тем более, казармы срочной службы с местным санаторием и сравнивать нельзя.