Снедаемый любопытством уже второй раз за одно утро, он открыл дверь, слегка улыбаясь, тогда как И-5 отступил в сторону, чтобы занять защитную позицию, где его сразу не заметит тот, кто бы ни был снаружи.
В узком, хорошо освещенном коридоре стоял невысокий коренастый мужчина-сакианец, которому Джакс дал бы за шестьдесят, одетый чисто, но бедно. Он моргнул, увидев экипировку Джакса, тот был в одних свободных штанах, в которых спал, и не потрудился надеть рубашку.
Я-я прошу прощения за ранний час, заикаясь, проговорил сакианец, мигая круглыми глазами, которые казались необычайно бледными на его бронзовом лице, но дело срочное. Я должен поговорить с Джаксом Паваном.
Джакс снова проверил сакианца, более тщательно, подключив все свои чувства. Не ощутив дурного намерения, он представился:
ЯДжакс Паван.
Лицо посетителя просияло, и он испустил глубокий вздох облегчения.
Вам случайно не принадлежит протокольный дроид линии И-Пятьику?
Он мне не «принадлежит», осторожно ответил Джакс. Но да, он здесь. Зачем он вам, э?
Сакианец слегка поклонился.
Приношу извинения за свои манеры. Меня зовут
Туден Сал, сказал И-5, выступая из теней около двери, и навел на гостя указательный палец. На кончике его мерцал красный светдуло одного из двойных лазеров, встроенных в его руки. Его фоторецепторы ярко сверкнули. Я этого долго ждал
ГЛАВА 2
Каджин Саварос стоял в узкой щели под опорой где-то на нижних уровнях облакоскреба на продольной оси рынка «Плафтекаль» и всматривался в толпу внизу. По правде сказать, он не был уверен, на каком он уровне. Он только знал, что там было темно, зловонно, и никто никого не знал.
Из-за этого последнего качестваесли можно было сказать, что у рынка «Плафтекаль» имеются «качества»Кадж и отыскал его. А еще здесь он легко сможет отсидеться. Или, по крайней мере, это было легко до его чудесного побега от инквизитора днем раньше.
Он содрогнулся от воспоминаний о том, как он взвешивал резь в своем пустом животе против риска, что где-нибудь в этой толпе неизвестных вполне мог бы оказаться кто-то осторожный, кто-то подозрительный, кто мог бы знать его приметы и быть достаточно погруженным в Силу, чтобы ощутить его присутствие. Он был голоденсовсем как сейчаси клянчил еду на нескольких уровнях растянутого, многоярусного рынка. Инквизитор увидел, что он выпросил у уличного продавца целый вертел чудесных копченостей, и загнал его в угол прежде, чем он успел расправиться хотя бы с половиной.
Несмотря на страх, при мысли о мясе у него потекли слюнки. Надо срочно поесть, но
Кадж поглядел вверх и вниз на переполненный базар. Тень и свет танцевали в мутных клубах дыма, поднимающихся от котлов и жаровен; киоски пестрели разноцветными огнями, что соблазнительно мерцали и мигали, зазывая потенциальных клиентов, которые переполняли проходы. Не было никаких признаков инквизитора или кого-то вродеони взяли себе за правило оставаться неизвестными.
Казалось бы, что такое неустойчивое число разумных существлюдей и иных, что населяли планету-город, предоставит более чем достаточную защиту для человека, который всю жизнь искал анонимности. КорускантКадж раздраженно покачал головой, опять напоминая себе, что недавно переименованный экуменополис надо называть Имперским Центром и мысленно, и вслух, Имперский Центр служил домом буквально триллионам существ со всех концов галактики, и найти среди них одного-единственного не легче, чем одну-единственную песчинку на Татуине, Бакка и других пустынных мирах, вместе взятых. Скрывшись среди множества, он был в безопасностипока не использовал Силу.
Что было не труднее, чем, скажем, питаться добела раскаленной лавой.
Когда он некоторое время активно не использовал Силу, но вместо этого просто сдерживал ее внутри себя, она пылаласловно в груди у него был огромный костер. Ему было трудно дышать, еще труднеесидеть неподвижно. В результате у него поднималась температура; после нескольких дней Кадж потел и трясся в лихорадке. Если так будет продолжаться еще немногоскажем, неделю или около того ну ладно, однажды так уже было. Когда он проснулся в середине ночи, он почувствовал сначала благословенное облегчениесменившееся леденящим сердце страхом.
Кровать в дешевом квартироблоке, который он снял на ночь, была вся пропитана потом, а на дальней стене образовался круг шириной в метр, где краска оказалась обуглена.
После этого Кадж старался «давать себе спуск» всякий раз, когда ощущал, что сила выходит из-под контроля. Он концентрировался на легком телекинезе, передвигая куски еды или другие предметы, получая таким образом достаточно облегчения для израсходованного усилия. До сих пор это работалоно он все еще дрожал от страха каждый раз, когда приходилось так делать, вдруг его ощутит один из этих зловещих инквизиторов.
Пристальный взгляд Каджа вернулся к киоску примерно в двадцати метрах от него, где несколько покупателей торговались с продавцом по поводу товарапо большей части незаконного. На трех сторонах киоска стояли корзины с продуктами, а сзади он был открыт. Неудачно, но у соседнего киоска имелся матерчатый тент, один угол которого почти что уткнулся в заднюю часть продуктового киоска.
Как обычно, сочтя прямолинейные методы слишком опасными, Кадж выбрал другой подход. Он натянул на лицо капюшон плаща и скользнул в толпу. Вокруг него клубилась пестрая смесь энергий, ароматов и зловония; он случайно врезался в какую-то женщину и сжался от ее сурового взгляда. Он поглубже спрятал гнев, который, казалось, выползал на поверхность его ума, когда его теснили многочисленные толпы народа, занятые собственными делами. Уж в этом он не отличался от любого из существ здесь.
Но он отличался в другом.
Он добрался до уровня с тентом и боком вынырнул из потока движения, пробиваясь к дальнему концу киоска. Там было еще темнее, чем в затененной галерее, и он воспользовался этим, чтобы проскользнуть в более глубокую черноту узкого прохода между задней матерчатой стенкой киоска и тусклой феррокритной поверхностью облакоскреба.
Когда он вылез из узкого разреза с другой стороны киоскакоторый, судя по пьянящим ароматам, принадлежал торговцу травамион оказался меньше чем в трех шагах от ряда корзин с фруктами, из содержимого которых ему мало что было знакомо. Не желая рисковать обнаружением чего-то, может быть, даже несъедобного для человека, он оглядел корзины в поисках чего-нибудь знакомого. Наконец, он увидел то, что искал: корзину корня даро.
Захлебываясь слюной, он протиснулся под туго натянутым углом тента и присел, не сводя глаз с сокровища. Корень даро рос в нескольких мирах, колонизированных людьми, в том числе и в его. Он с детства привык к сливочному вкусу сладкой золотистой мякоти корня и теперь, терзаемый голодом, он был уверен, что это станет самой восхитительной едой за последнее время.
Мимо киоска проходили толпы покупателей, иногда закрывая от него даро. Он внушал им: здесь нет ничего интересного, идите куда-нибудь в другое место. Они так и сделали.
Кадж наклонился вперед и поднял руку к трофею. Пот заливал глаза, мешая сконцентрироваться. Он выругался, смахнул прочь соленый ручеек и потянулся снова. Он понял, что у него дрожит рука, и вовсе не от голода. Его вчерашнее столкновение с инквизитором было гораздо более, чем просто тревожащим. Он боялся, просто тупо боялся сделать что-то такое, что привлечет к нему внимание. Их внимание, так или иначе. Он льстил себе надеждой, что хорошо умеет избегать нежелательного внимания простых людей. Но инквизиторыне просто люди. Онисторожевые псы Императора, и он мог только гадать, какими возможностями они обладают.
Он взял себя в руки. Две секунды. Нужно всего две секунды, чтобы раздобыть кусок-другой желанной еды. Он откроет путь к Силе, а потом быстро закроет его. Просто. Это будет просто.
Решившись, он вытер пот с ладони, протянул руку и позвал. Верхний даро зашевелился, затем скатился с кучи корнеплодов и упал на землю незамеченным. Он позвал снова, и даро полетел точнехонько ему в руку.
Его сердце, отбивающее дикую барабанную дробь в груди, успокоилось. Неплохо. И не видно никаких инквизиторов и не ощущается. Поощренный, он решил взять еще. Он сунул толстый золотистый корень во внутренний карман своего просторного плаща, поднял руку и