Темпест было всего пятнадцать лет, она оказалась младшей среди них и впервые участвовала в операции шайки. Оба мальчика всячески оберегали и опекали её, причём каждый по своим соображениям. Многое указывало на то, что у Темпест есть задатки настоящей библиомантки и скоро она превзойдёт их обоих. Возможно, не за горами был тот день, когда девочке больше не понадобятся «Грошовые ужасы» и она будет черпать силу из настоящих книг.
Гровер не выпускал свою сестру из виду. В свои восемнадцать он был старшим в компании, на два года старше Филандера. Гровер берёг Темпест как старший брат, Филандер же втайне питал к ней привязанность другого рода, и, будь его воля, он бы немедленно отправил девочку в какое-нибудь безопасное место. С того момента, как они проникли на территорию мадам Ксу через канализационную трубу, ведущую к Темзе, ему не давала покоя мысль, что с Темпест может произойти какое-нибудь несчастье.
Гровер положил руку на облупившуюся дверь, подождал минуту, потом покачал головой и кивнул Темпест:
Попробуй ты.
Девочка протиснулась между Гровером и Филандером; её узенькое личико было в саже и угольной пылидля маскировки. На нём, как две луны, светились её голубые глаза. Примитивная маскировка в результате оказалась ни к чему: после пребывания в канализации все трое выглядели как трубочисты-подмастерья, которых немилосердные мастера протащили через все дымоходы Лондона. По сравнению с тем, где они только что побывали, торговать газетами и «Грошовыми ужасами» (именно так трое ребят обычно зарабатывали себе на хлеб) было равносильно воскресной прогулке в парке. Ни один из них, правда, никогда не гулял в парке по воскресеньям, однако они предполагали, что имеют об этом некоторое представление.
Закрыв глаза, Темпест положила обе руки на дубовую дверь, раздвинув пальцы левой руки и крепко зажав в правой руке дешёвый журнальчик. Филандер искоса глянул на Гровера, но старший из мальчиков ни на мгновение не выпускал сестру из виду. При первых признаках библиомантической атаки с той стороны он готов был броситься между сестрой и дверью. Если, конечно, Филандер не опередит его.
После напряжённой паузы Темпест открыла глаза и неуверенно кивнула:
За дверью есть люди. Много. Но я чувствую, что они очень заняты. Возможно, нам удастся пробраться мимо них незамеченными.
А с главой что? спросил Гровер.
Направление верное. Но, по-моему, она даже не в следующей комнате.
Филандер тихо выругался. Анонимный покупатель, поручивший книготорговцу Птолеми добыть для него главу из Книги бутылочной почты, предоставил им примерный чертёж дома, где обитала мадам Ксу, якобы полученный им от лазутчика. Согласно этому чертежу каморка, в которой хранилась глава, располагалась в конце коридора, который они только что миновали.
Пойдём дальше? спросила Темпест.
Мерси не может отвлекать на себя мадам Ксу вечно, нервно произнёс Гровер. От беспокойства за Мерси круги под глазами на его измазанном сажей лице, казалось, совсем почернели. Нам следует либо немедленно идти дальше, либо плюнуть на всю эту затею.
Они понятия не имели, насколько успешно у Мерси получалось отвлекать внимание старой китаянки и есть ли у них ещё какое-то время в запасе. Им удалось без помех избежать ловушек и сторожевых постоввсе они значились на чертеже, но они не сомневались в том, что, если они пойдут дальше, в этих стенах им придётся столкнуться с ещё более могущественными противниками. Не говоря уже о самой мадам Ксу.
Если мы не пойдём дальше, получится, что мы пришли сюда напрасно, продолжил Гровер, его сестра кивнула.
Филандер же покорился судьбе. Он решил, что если понадобится, то будет сопровождать Темпест хоть до Луны.
Тогда пошли, произнёс Гровер и осторожно надавил на дверную ручку.
Перед ними открылся огромный павильон: под потолком клубились белые облака пара, напоминающие туман, в воздухе вразнобой звучали бесчисленные жалобы и плач. После того как глаза ребят немного привыкли к «туману», они обнаружили, что открытая дверь вела на балюстраду, огибавшую зал по периметру. На расстоянии пяти-шести метров под ними на длинных рядах стульев сидели десятки женщин, одетых в серые рабочие блузы. Создавалось впечатление, что ребята попали на одну из многочисленных фабрик одежды, которые с некоторых пор росли в Лондоне как грибы. Однако перед женщинами не было ни швейных машинок, ни швейных принадлежностей. Женщины просто сидели на стульях и рыдали, утирая слёзы белыми платочками. Надзирательница, необыкновенно высокая и крепко сбитая для китаянки, расхаживала вдоль рядов и направо и налево раздавала удары розгой, которую держала в руке, если замечала, что её подопечные плачут недостаточно сильно. Её волосы были заплетены в тяжёлую косу, перекинутую вперёд. Хвост косы закручивался, словно жало скорпиона.
Между рыдающими женщинами, пригнувшись, скользили рабочие. Они собирали мокрые платки и раздавали сухие. Использованные платки они относили в ту часть павильона, где в огромных котлах кипела какая-то вязкая масса. В эти котлы и отправлялись мокрые платки, которые рабочие равномерно распределяли между ними. Позже содержимое котлов раскатают ровным слоем, оно высохнети получится бумага. Именно производство бумаги по китайскому рецепту являлось ширмой, скрывавшей преступную империю мадам Ксу.
Что, чёрт побери начал было Гровер.
Они подмешивают в бумагу слёзы, объяснил Филандер. В бумагу для любовных романов. Слёзы усиливают их воздействие.
Он помахал экземпляром «Грошовых ужасов», зажатым в левой руке. Филандер уже давно практически не ощущал даже тех крох библиомантики, которые ему обычно удавалось извлечь из дешёвых журналов. Наверное, и правда бульварные псевдобиблиоманты вроде неголишь любители, научившиеся только бесполезным фокусам, но не способные помериться силами с кем-то вроде Мерси, не говоря уже об агентах Адамантовой академии.
По размеру «Грошовые ужасы» были больше книг, но меньше газет и представляли собой тоненькие журнальчики, в которых мелким шрифтом печатались либо приключенческие романы, полные кровавых ужасов, либо пошлые любовные истории.
При виде плачущих женщин Темпест наморщила лоб и высказала мысль, уже приходившую в голову Филандеру:
Будем надеяться, они производят только бумагу для романчиков и не подмешивают туда человеческую кровь для чего-нибудь ещё.
Гровер указал на дверь на противоположной стене павильона с другой стороны балюстрады.
Как вы думаете, может быть, нам надо туда?
Странное место для хранения чего-то ценного, заметил Филандер.
Темпест, однако, кивнула:
Направление правильное, я чувствую, что нам надо туда.
Наверное, отсюда они ещё могли бы повернуть назад, дальше такой возможности у них не предвиделось, однако никто из троих ребят не высказал это вслух. Где-то неподалёку, в ловушке, Мерси рисковала ради них головой, и они обещали ей не возвращаться без добычи.
Гровер указал на поперечный решётчатый мостик, подвешенный над кипящими котлами и соединявший между собой продольные стороны балюстрады. Вероятно, он предназначался для мытья опустевших котлов. Однако теперь густые клубы пара, вырывавшиеся из котлов, могли послужить достаточной маскировкой для того, чтобы незаметно перебраться на другую сторону, если, конечно, по дороге они не изжарятся живьём.
Пригнувшись, они бросились вперёд, незамеченными добрались до мостика и осторожно вступили на него. Пар, вырывавшийся из котлов и выходивший через широкие отверстия в крыше павильона, окутал их с ног до головы; ребятам казалось, что им уже никогда не вырваться из него. Жара была невыносимой. За несколько секунд Гровер, Филандер и Темпест словно оказались с ног до головы закутанными в обжигающую горячую ткань. Не раздумывая, Филандер крепко ухватил Темпест за руку, и, только когда они невредимыми добрались до противоположного конца мостика, до него дошло, что она сжимала его пальцы, как минимум, так же крепко.
Под ними надзирательница заорала на плачущую женщину и безжалостно ударила её розгой по лицу, повернувшись при этом спиной к шайке Турпина. Только теперь Филандер заметил, что возле выходов из зала за длинными рядами стульев стоит стражаполдюжины китайцев с дубинками и длинными ножами.