Старик сглотнул слюну. Когда-то он сам руководил предстоящим пиршеством и все послушно выполняли малейшие его прихоти. Тогда он мог запросто свалить ударом кулака быкатрехлетку, а теперь он будет ждатьвспомнят ли о нем и подадут ли хоть чуток от
Он принюхалсяпо всей видимости, они добыли пустынного лося.
Стало холоднее, и он понял, что наступил вечер. Она как-то кинула ему старую волчью шкуру, и помнится, тогда кто-то зло пошутил.
Водился с волкамитеперь носи их шкуру!
Но он уже привык к насмешкам, а подаренная шкура хорошо согревала его уже немощное тело.
Когда все наелись и наговорились, кто-то сказал.
Пусть хоть споет что ли! Бесполезный старик, говорят, ты раньше хорошо пел.
Не смейтесь над ним, попросил женский голос, и он сразу понял, что это она. Кто еще мог вступиться за него в этом стойбище.
Я спою, торопливо сказал онс тех пор как он вернулся, впервые к нему обратились с просьбой.
У костров примолкли, и он бегло пробежал по струнам убеждаясь, что они хранят нужный настрой. Пока они не передумали!
Песня была готоваон мурлыкал ее все последние дни и сейчас без вступления начал высоким вибрирующим голосом.
Маленький Волчонок плакал
И кусал за щеки мать:
«Вдруг меня шакал укусит,
Будешь как меня спасать?»
«Не волнуйся, крошка мой!
Мы врага не пустим,
Встанут все плечом к плечу,
Мы же ведь не люди!»
Маленький Волчонок хнычет
И трясет ее бока:
«Вдруг медведь сожрать захочет,
Как спасешь меня тогда?»
«Не волнуйся, мой сынишка,
Стая встанет за тебя,
Это только у людей там
Каждый только за себя!»
Но Волчонок спать не может.
Уж такие его года:
«Если пищи мне не хватит,
Как спасти меня тогда?»
«Ну не плачь же, мой сыночек,
Мой сынок, мой господин,
Шкуры нам своей не жалко
За тебя мы отдадим!
Клык к клыку, вся стая вместе
Мы врага не пустим в дом.
Это только у людей там
Все себесвоим умом!»
Успокоился Волчонок,
Мордочку, прижав к груди:
«Что же будет, если люди
К нам придут тогда, скажи?!»
Замолчала мать надолго,
А в глазах две капли грусти.
«Что ж! Тогда умрем сражаясь!
Мы же ведь не люди!!!»
Он опустил голову и в полном молчании заплакал. Стойбище молчало. Вдалеке, словно услышав его песню, раздался протяжный вой волчицы, выводящей щенков на охоту.
Потом слепец ощутил, как чья-то рука опустилась на его плечо, а рядом кто-то присел и обнял.
Старый Удлак лишившийся всего, что имел, тихо плакал, скрывая слезыведь сахалар не должен плакать.
2007