Едва я дошел до сосны, до конца тем самым завершив огибание холма, до моего слуха донесся громкий укоризненный голос, срывающийся на крик, но затем возвращающийся к сиплой усталой хриплости. Вот почему мы не слышали голосових более чем надежно блокировали сосны и холм. Вот почему и они нас не слышали и вот почему не особо таился Тигр, решивший ничего не объяснять. А что тут объяснять? И так все ясно.
Холм был почти подковообразным. Этакая дуга с высокой вершиной и понижающимися краями. Хорошая защита от непогоды. Крохотная лачуга из темных бревен. Крыша свежая, крыта деревянными пластинами навроде черепицы. Трава вокруг скошена и сброшена в стожок, который задумчиво пожевывает десяток оседланных лошадей. Дверь в лачугу распахнута. Перед лачугой еще одна кучана этот раз мясная. Для полной гармонии с лошадиным стожком не хватает крупных хищников, что деловито бы рвали и глотали мертвое мясо.
Вашу мать! выдохнула вцепившаяся мне в запястье Джоранн.
Поворотом кисти высвободив руку, я кивнул и тихо согласилсяя:
Неожиданно.
Подростки. По сути, еще дети. Вот из чего вот из кого состояла мясная куча. Стащенные сюда лошадьми мертвые тела так и бросили в кучу вместе с веревками, не распутав им связанных рук и ног. Торчат из ран разноцветные арбалетные болтыжелтый, красный, зеленый. Безбородые мертвые лица, многие из которых так и не познали первого бритья. Та же самая одеждачерные жилетки и штаны, белые рубахи, сапоги. Это на пацанах. На девчатах синие длинные платья, из-под подолов торчат ноги в чулках и крепких башмаках, на головах платки. Вашу мать тут самому младшему, что как раз смотрит на меня единственным уцелевшим глазомвместо второго торчит болтне больше тринадцати лет. Это максимум. На меня таращатся глаза жестоко убитого ребенка.
А судя по уже услышанным словамдетей не просто убили. Этих подростков сначала отпустили, а потом загнали в лесу как дичь, перестреляли и на веревках стащили сюда к этой лачуге, где и сбросили в кучу. Сами же охотнички присели отдохнуть на чурбачках, поместив рядом луки, арбалеты и топоры.
Чуть в стороне от кучи трупов валялись одинаковые светлые заплечные мешки кое-где попятные кровью и принявшие на себя несколько выстрелов.
Всего пятнадцать взрослыхи уже даже седоватыхохотничьих рыл. Одеты они примерно так же как и жертвы, разве что на некоторых полотняные длинные плащи, что наверняка неплохо защищают от дождя, другие прикрыли рубахи куртками из того же материала.
Из лачуги раздался тонкий девичий испуганный вскрик, следом послышался звук тупого удара. Еще через минуту из темного проема показался седенький дедушка довольно крепкого телосложения, тащащий за руку мертвое нагое тело. Я ничуть не удивился, увидев подрагивающие женские грудихотя сначала заметил пробитый топором лоб и закатившиеся глаза. В той куче трупов было еще несколько обнаженных. И все они были девушками.
Грешница толстосисаягрустно вздохнул дедушка, вбивая окровавленный топор в один из чурбаковХаунс, подсоби-ка.
Грешная и сладкаявставая, вздохнул мужичок со светлой редкой бородкойПотому дважды я согрешил не удержался от соблазна
Замолишь.
Замолю ой замолю
Вместе они умело подхватили труп за руки и ноги, забросили на кучу и отошли. Тело девчонкией лет пятнадцатьперевернулось и сползло с вершины кучи, навалившись грудью на лицо другого ребенка.
Все ерзают! с нескрываемым раздражением прокряхтел дедок и, покосившись на того, кто толкал речь до его появления, поощрилТы говори, говори. Правильные ведь слова говоришь. Истинные. Добрые. Наставляющие. Просветляющие.
Все так, дядюшка Якоб, все так. Благодарю, что заметили. Поощрение от элдера Благочестивой Гаванивеликая честь!
Продолжай, Теодор. Продолжай просветлять.
Склонив почтительно голову, Теодорему лет сорок, поседевшие у висков волосы аккуратно острижены, бородка тоже поседелая, верхняя губа, как и у всех прочих охотников, выбрита.
К чему грешить? Ради чего? развел руками Теодор, после чего театрально схватился за головуВы хоть задумались, чада грешные? Куда стремились? Я отвечу! в ад! Прямиком в мерзкое адилище рвались! А что в том адилище? Знаю и на это ответтам смерть! Там свободный похабный секс! Там нет надежды на рай! Ну и? Вот вы познали то же самое здесьна нашей благословенной земле. Познали вы смерть, секс и потеряли надежду. Нравится?
Почти висящая с вскинутыми руками троица подростков промолчала, решив не отдирать залитые кровью подбородки от груди. Два пацана. Одна девчонка. В ее ноге торчит арбалетный болт. Еще года два-трии могла бы стать настоящей красоткой. Ниспадающие на грудь распущенные волосы прикрывают девичьи прелести и разбитое лицо.
Вот все друзья ваши, коих подбили вы на румшпринге на отказ от жизни чистой вот они лежат! Истерзанные! Кто виноват в сем? Вы! Из-за вас погибла поросль молодая да славная! Из-за вас!
Мы просто хотели уйти просто уйти! По нашему древнему правуникого не держат силой! тихо, но яростно просипел крайний слева темноволосый паренек, не выдержав и вскинув все же голову.
Замолкни!
Вы изнасиловали их! Изнасиловали!
Они грешницы
Повернув голову к сидящим рядом бойцам, я пробормотал:
Как начнувалите чурбачных. Элдера не трогать.
Дождавшись кивка, я начал вставать.
Они просто хотели уйти! надрывался паренек, с ненавистью глядя на обидчиковОни выбрали свободу! И вы сами проводили нас в путь к иной жизни! Сами собрали нам припасы! А затем догнали и
Обман. Не спорю. Обман как есть. Так и там такулыбнулся ласково ТеодорПусть утроба моя взвоет, если там иначе
Там хуже, мудилабуркнул я, делая большой шаг из-за сосны и вскидывая дробовик, что убил уже стольких тупорылых ушлепков, что пора придумывать ему хлесткое имяУтроба? Ну пусть утроба
Выстрел картечью почти в упор буквально сложил Теодора. Всплеснув руками, он отлетел назад. Следующим выстрелом я раскурочил башку загонщику схватившемуся за арбалет. Последовавшая стрельба не оставила шанса никому из любителей грешной сладости. Двоим, правда, удалось избежать серьезных ранений, и они бросились бежать, но сверху на них обрушился Тигр, подмяв под себя и принявшись махать когтистыми лапами.
Ц-ц-ц-ц покачал я головой, направляя револьвер в пространство между элдером и ХаунсомТак насколько сладко было?
Я выдохнул Хаунс и, утробно хрюкнув, схватился за простреленную промежность, завалившись и забившись в хвое.
Сраного доброго дня тебе, гребаный дядюшка Якобшироко улыбнулся я элдеру Благочестивой ГаваниМы тебе тут бумажки принесли. Поправки там какие-то по мировому укладу. Галочки надо проставить
Это старик был хитер и умен. Он очень пытался как-то вывернуться. В его седой голове метались миллионы мыслей. Он пытался отыскать тропинку ведущую к жизни и тем самым сразу стал для меня скучен. Этот сопротивления не окажет
Но как?
Какой верой можно объяснить такое?
Галочки проставитьповторил я, кладя ему руку на плечо и заставляя вернуть жопу на чурбачокТы проставь, где хочешь и мы продолжим разговор
А если я не хочу?
Что не хочешь? удивился я, глядя во вскинутые глаза старика.
Галочки ставить в поправках
Куда ты сука денешьсяласково улыбнулся я и прострелил ему раковину левого уха, не став приближать ствол слишком уж близко к его башкеКуда ты сука денешься
Когда затихли вскрикивсе до единогои над холмом и лачугой повисла тишина, я, припечатав дергающегося старика ботинком, наступив ему прямо на остатки уха, с испугом уточнил:
Мы щас не слишком устои вашей веры попираем? Не грешим ли, не ведая
Да мы до святости их позорно не дотягиваем, лид! скривил горестно рожу орк и перерезал глотку одному из недобитковОни вон чего творят со смаком а мы?
Джоранн рванулась вперед.
Вы убивали детей, твари!
От удара рыжей Теодор захрипел и на пару секунд отключился. А когда очухался, то обнаружил, что его оседлала настоящая красотка, коленями придавившая его руки к земле. А очнулся любитель грешных дел оттого, что в его порванные пулей яйца воткнулся нож, что тут же вынырнул и пробороздил глубоко щеку от виска до подбородка. Это был первый штрихпримерочный. Затем Джоранн взялась за кромсание его лица всерьез. Я не мешал, продолжая придавливать голову элдера ботинком к хвое и с интересом наблюдая за настоящей Джоранн, чьи лицо было искажено яростью и наслаждением одновременно.