В соответствии с первой системой я обозначил два года как 2011 и 2012. Мне это кажется до крайности прозаичным. Кроме того, я не помню, что важного произошло две тысячи лет назад и почему я решил вести отсчет с того года. По второй системе я давал годам такие названия, как «Год, когда я дал имена Созвездиям» или «Год, когда я сосчитал Мертвых и дал им имена». Это мне нравится гораздо больше. Так у каждого года есть свое лицо. Этой системы мне следует держаться впредь.
Статуи
Запись от Восемнадцатого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Некоторые Статуи я люблю больше остальных. Одна из нихЖенщина, несущая Улей.
Другаявозможно, самая любимаястоит у Двери из Четвертого в Пятый северо-западный Зал. Это Статуя Фавна, полукозла-получеловека с курчавой Головой. Он чуть заметно улыбается и прижимает палец к губам. Мне всегда кажется, что он хочет мне что-то сказать или от чего-то предостеречь. «Тсс! как будто говорит он. Осторожнее!» Но какая здесь может быть опасность, я так и не узнал. Однажды Фавн мне приснился: он стоял в заснеженном лесу и разговаривал с ребенком женского пола.[*]
Статуя Гориллы в Пятом северном Зале всегда останавливает мой взгляд. Горилла сидит на корточках, подавшись вперед и опираясь на могучие Кулаки. Лицо этого Животного всегда меня завораживало. Его Мощный Лоб нависает над Глазами и у человека выглядел бы грозно нахмуренным, но мне представляется, что у Гориллы это означает нечто прямо противоположное. Это символизирует многое, в том числе Мир, Спокойствие, Силу и Терпение.
У меня есть и другие любимые СтатуиМальчик, бьющий в Кимвалы, Слон, несущий Башню, Два Царя, играющие в Шахматы. Последней упомяну Статую, которую не особенно люблю. Правильнее сказать, эта Статуя, вернеепара Статуй приковывают мой взгляд всякий раз, как мне случается их увидеть. Роста они примерно шестиметрового, обрамляют восточную Дверь Первого западного Зала и обладают двумя примечательными особенностями: во-первых, они много больше других Статуй в Первом западном Зале, а во-вторых, не завершены. Их Торсы выступают из Стены по пояс, Руки, заведенные назад, отталкиваются от нее, Мышцы вздулись от натуги, Лица искажены. Смотреть на них тягостно. Они как будто мучительно рвутся на свет; усилия могут оказаться тщетными, но оба не сдаются. Их Головы украшены великолепными Рогами, поэтому я назвал их Рогатыми Великанами. Они представляют Упорство и Борьбу с Жестокой Участью.
Неуважительно ли по отношению к Дому любить одни Статуи больше других? Иногда я задаю себе этот вопрос. Я убежден, что сам Дом одинаково любит и благословляет все им созданное. Должен ли я стараться быть таким же? И все же я понимаю, что в природе человека предпочитать одно другому, находить что-то более значительным, чем остальное.
Существуют ли деревья?
Запись от Девятнадцатого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Есть много неизвестного. Однаждымесяцев шесть или семь назадя увидел, как медленный Прилив под Четвертым западным Залом несет что-то маленькое и желтое. Не зная, что это, я ступил в Воду и поймал его. Это оказался лист, очень красивый, скрученный по краям. Разумеется, он мог быть частью невиданного водяного растения, но мне в такое не верится. Его поверхность отталкивает Воду, как будто предназначена для жизни в Воздухе.
Часть втораяДругой
Шарф-бери
Запись от Двадцать девятого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Сегодня утром в десять часов я пошел во Второй юго-западный Зал на встречу с Другим. Когда я вошел в Зал, Другой был уже там, стоял, прислонившись к Пустому Пьедесталу, и тюкал пальцем по одному из своих блестящих устройств. Он был в прекрасно скроенном черном костюме и белоснежной рубашке, красиво оттенявшей его смугловатую кожу.
Не поднимая глаз от устройства, он сказал:
Мне нужны данные.
С ним такое бывает часто: он настолько сосредоточен на своем деле, что забывает поздороваться и спросить, как я поживаю. Я не обижаюсь. Меня восхищает его преданность науке.
Какие данные? спросил я. Могу ли я тебе помочь?
Конечно. Собственно, без тебя мне не обойтись. Тема моего сегодняшнего исследования, тут он поднял взгляд от своего занятия и улыбнулся, ты.
Улыбка у него очень приятная, когда он не забывает пускать ее в ход.
Правда? спросил я. Что ты хочешь выяснить? У тебя есть гипотеза касательно меня?
Есть.
Какая?
Не могу тебе сказать. Это может повлиять на данные.
О! Да. Верно. Виноват.
Все в порядке. Нет ничего естественней любопытства. Он положил свое блестящее устройство на Пустой Пьедестал и сказал: Сядь.
Я сел на Плиты, скрестил ноги и стал ждать вопросов.
Удобно? Отлично. Теперь скажи мне. Что ты помнишь?
Что я помню? в растерянности переспросил я.
Да.
Вопрос чересчур общий, сказал я.
И все же попробуй на него ответить.
Что ж. Полагаю, ответ: все. Я помню все.
Довольно смелое утверждение. Ты уверен?
Уверен.
Приведи примеры того, что ты помнишь.
Допустим, сказал я, ты назовешь какой-нибудь Зал во многих днях пути отсюда. Если я там бывал, то сразу отвечу, как туда добраться. Перечислю все Залы, через которые предстоит идти. Опишу примечательные Статуи по его Стенам и сумею довольно точно указать их местоположение: у какой Стены они стоят, северной, южной, восточной или западной, и на каком от нее расстоянии. Смогу также назвать
А как насчет Шарф-бери? спросил Другой.
Мм Что?
Шарф-бери. Ты помнишь Шарф-бери?
Нет я Шарф-бери?
Да.
Не понимаю.
Я ждал объяснений, но Другой только молча за мной наблюдал. Я видел, что вопрос чрезвычайно важен для его исследования, однако понятия не имел, какого ответа он от меня ждет.
Шарф-бери не слово, сказал я наконец. Оно ничего не значит. Ничто в Мире не соответствует такому сочетанию звуков.
Другой по-прежнему молчал и все так же пристально смотрел на меня. Я беспокойно заглянул ему в лицо.
Вдруг меня осенило, я воскликнул:
О! Я понял, что ты делаешь! и засмеялся.
И что же я делаю? с улыбкой спросил Другой.
Тебе надо проверить, правду ли я говорю. Я только что сказал, что могу описать путь в любой Зал, до которого когда-либо доходил. Однако ты не можешь проверить истинность моего утверждения. Например, если бы я описал, как идти до Девяносто шестого северного Зала, ты не мог бы определить, все ли я верно говорю, поскольку сам ты там не бывал. Поэтому ты задал мне вопрос с бессмысленным словомШарф-бери. Ты очень умно выбрал слово, похожее на имя какого-то местатакого холодного, что, идя туда, надо брать шарф. Если бы я сказал, что помню Шарф-бери, и описал, как туда идти, ты бы догадался, что я вру. Ты бы знал, что я просто хвастаюсь. Это был проверочный вопрос.
Именно так, сказал он. Именно для того я и спросил.
Мы оба рассмеялись.
У тебя есть еще вопросы? спросил я.
Нет. Больше никаких.
Другой повернулся, чтобы внести данные в свое блестящее устройство, но что-то в моем лице привлекло его внимание, и он удивленно на меня уставился.
В чем дело? спросил я.
Что с твоими очками?
С моими очками?
Да. Они выглядят как-то странно.
В каком смысле?
Дужки много раз обернуты какими-то полосками, сказал он. И концы полосок свисают.
А! сказал я. Да! Дужки постоянно ломались. Сперва левая. Потом правая. Соленый Воздух разъедает пластмассу. Я пробую разные способы их чинить. Левую я обмотал полосками рыбьей кожи с рыбьим клеем, а правуюводорослями. Водоросли держат хуже.
Да, согласился он. Логично.
В Залах под нами в Стену ударил Прилив. Бум. Отхлынул, выплеснулся через Дверь в следующий Зал. Бум. Бум. Бум. Снова отхлынул, снова накатил. Бум. Второй юго-западный Зал гудел, как струны музыкального инструмента.
Другой забеспокоился.
Вода довольно близко, заметил он. Не лучше ли отсюда уйти?
Он в Приливах не разбирается.
Незачем, сказал я.
Окей, ответил Другой, но не успокоился. Глаза у него расширились, дыхание участилось. Он то и дело поглядывал на Двери, словно ожидая, что в них хлынет Вода.