Нужно было, как-то прикрыть операции с серебром и золотом гномов, потому моя команда давно вынашивала идею покупки серебряных рудников, которыми был богат Риттен или золотых копей Фируза или Судаха. Служба Огла стала осторожно пощупывать возможность покупки данных объектов. Если бы я знал, что наш интерес развяжет самую страшную финансовую войну между Великими Домами
Я очнулся в пропахшем мочой и фекалиями фургоне. Но еще тошнотворнее был запах исходивший от немытых тел моих сотоварищей по несчастью. Грубая решетка, собранная из неотесанных жердей, совсем не защищала от палящего солнца, а горло саднило от жажды, но что-то подсказывало, просить воду не стоит. Мои опасения вскоре подтвердились, один из доходяг протянул руки в немой просьбе воды и тут же последовал предельно жестокий удар дубинкой. Бедняга дико взвыл, рука, скорее всего, была переломана, но лучше бы он сдержался. Видно одному из охранников не понравилось слушать стоны заключенного и он, не раздумывая, ткнул в него копьем. Вопли боли сменились хрипом. Кровь потекла по доскам клетки и едва не достигла меня, но телега подскочила на ухабе, повернув кровавый ручеек вспять. Незнакомец был мертв, оставшиеся пятеро каторжников насторожено притихли. Нам преподали жестокий урок. И если кто-то еще сомневался, то теперь можно было быть уверенным, что жизни наши не стоят и ломаного гроша. Как это случилось со мной? Со мной, главой Великого Дома Рогинов, одним из самых богатых людей человеческого анклава? Где я так прокололся? Я стал мысленно перебирать события минувших месяцев в тщетных поисках причин, приведших к тому, что произошло.
Огромные деньги и легкость, с который Дом получил, вскружила нам головы. Мы попытались прыгнуть выше головы и получили заслуженные тумаки от судьбы. Все началось с невинного прощупывания возможностей Дома. То тут, то там снимались единовременно огромные депозиты, или вдруг предъявлялись к учету десятки векселей и притом одновременно. Возникали достаточно спорные страховые случаи, и если раньше мы легко разваливали, намерения отдельных граждан поживится за счет Дома, в суде, то теперь дела стали копиться и буксовать. Мне тогда бы обратить внимание на всю эту возню Однако я отмахнулся от, казалось бы, мелких проблем и прозевал момент, когда они переросли в нечто большее. Резервы позволяли с легкостью покрывать снимаемые депозиты и векселя, и я чувствовал, что у противника маловато свободных денег для полноценной финансовой войны. Помимо того к резерву Банкастандартных в мире Виктора двадцати процентам от капиталая держал еще столько же золота в специальных хранилищах, собственников которых никак нельзя было связать с Домом. Там оседала прибыль от торговых операций, контрактов с казной и прочее. Эти деньги должны были покрыть непредвиденные расходы и не дать пошатнутся пирамиде банка. Ведь если вынуть кирпичик из ее основания учреждение рухнет и погребет под собой весь Дом.
Однако противник использовал нашу же тактику, которую мы применили в борьбе с Домом Акримов. Почему Огл не отреагировал вовремя? Угроза была незначительно, и мы недооценили силу своих недоброжелателей. Два-три небольших судебных процесса по страховым случаям и несколько спорных торговых договоров привели к тому, что на Дом начались гонения со стороны властей. В Балхе имущество Дома арестовали до разбирательства в суде по ложным обвинениям, несколько префектов завели дела о мошенничестве по совершенно смешным поводам. Купленные нами судьи и чиновники были готовы рвать врага, но тот действовал чрезвычайно умело и осторожно. Все это беспокоило, но не сильно, сумма контрактов, даже если дела будут решены не в нашу пользу, была ничтожной, и я готов был погасить обязательства хоть в тройном размере в любой момент.
Но это знал и наш враг, которому, как оказалось, был нужен лишь повод, чтобы наложить лапу на самое ценное для менямою личную свободу. Я был вызван для допроса в службу савахов. Отказываться от таких приглашений было не принято, да и я не чувствовал особой угрозы. Однако никто не мог предполагать, что враги будут действовать столь беспринципно и прямолинейно. Внутри здания савахи отсекли мою личную охрану, а меня даже без сохранения видимости следствия сковали цепями и вывели через другой вход, водворив в банальную тюрьму для уголовников.
Самая скверная тюрьма Риттена находилась за аршаимами ремесленников в бывших купеческих складах, которые отошли в казну за недоимки. Крепкие стены, узкие редкие окна вот и все наследство, что осталось от купцов. В бараках были полки в три рядя, неистребимая вонь немытых тел и скудная еда. Все это для простых смертных, глава Дома никак не мог попасть сюда, а это значит, что меня просто нагло похитили. Почему не прибили в дороге? Наверное, я еще нужен живым и неизвестный заказчик моих неприятностей надеется что-то получить от меня. А здесь попросту спрятали, так как понимали, что Огл и Рэнди перевёрнут весь Балх в поисках своего друга. Оставалось лишь запаслись терпением и ждать. Поиск не должен был занять много времени, ведь привезшие меня сюда савахи оставили хоть какой-то след. Теперь мне стало понятно, почему меня так настойчиво заставили переодеться в чужую одежду, и просто с воровской сноровкой сняли все украшения. Скорее всего, в тюрьму меня бросили под другим именем, и по сфабрикованному делу. А вытащат отсюда только, когда неведомым врагам будет удобно. Пошуметь? Но скорее всего меня вряд ли оставили без присмотра, и есть приказ, если что убить. Более того, как оказалось позже, начальник тюрьмы был тоже должным образом проинструктирован. А так как савахи не первый раз пользовались такими услугами, пряча государственных преступников или влиятельных ренегатов, о которых не должен был знать никто, то, как бы я не возмущался, положение в ближайшие день-два не улучшится. А вот по прошествии недели, когда Огл и Рэнди поднимут шум, а администрация тюрьмы поймет, кого незаслуженно держит в застенках, можно попробовать надавить. А пока терпеть и ждать.
Но время в этот раз работало не на меня. Цепь случайностей вначале разрушила планы моих похитителей, а потом и мои скромные надежды на скорое освобождение. В бараке, куда меня бросили, царил необычайный порядок. Нет, речь не идет о чистоте. Здесь в отличие от моих представлений не избивали новичков, сильные не претендовали на скудный паек случайно оказавшихся в застенках сельских мужиков. Кто-то очень уважаемый в этой среде сумел наладить подобие структурированного общества. В тщательно оберегаемом от лишнего внимания углу находился таинственный кукловод, из-за наличия которого меня возможно и определили в это узилище. Знали, что здесь я не пострадаю от случайной стычки или просто попытки отобрать обед. Обед, кстати был, весьма, отвратителен: серая, плохо пахнущая жижа, которой можно было лишь обмануть желудок. Но я находился в тюрьме всего пару дней, а потому еда была последним, о чем приходилось думать. Дни проходили медленно и уныло. Здесь не было прогулок, построений или каких-либо работ. В этой тюрьме каторжане ждали своих покупателей. В Риттене было принято отдавать осужденных на тяжелые работы на срок заключения. Предпочтения отдавались принадлежащим казне солеварням, каменоломням, серебряным копям, шахтам, где добывали самоцветы. По слухам, условия труда там были адские, а из рабов-каторжан выжимали все соки. Мало кто доживал до конца срока. Общество цинично избавлялось от своих болезней, безжалостно вырезая пораженные участки.
Тюремная жизнь била ключом: приходили новички, решались межклановые споры. По привычке опытного торговца я старался подмечать все, что происходило в бараке. Новичков обычно по одному водили в угол к местному царьку. Потом определяли полку, на которой он будет спать, и которая говорила всем о статусе новичка. В бараке, несмотря на жесткую дисциплину, было несколько группировок, как я позже узнал, каторжане делились на две неравные части: большаяслучайные сидельцы и меньшаяматерые преступники. К первым относились злостные должники, загулявшие и наделавшие бед деревенские мужики, дезертиры, в общем, все те, кто оказался здесь впервые и не в силу своей профессии. Эта масса была по большому счету бесправной и вынуждена была делиться скудным пайком и хорошими вещами с представителями второй половины. То были подлинные дети криминального мира: воры всех мастей, убийцы, сутенеры, разбойники и грабители. Если первая половина была аморфной неорганизованной массой, то вторая состояла из нескольких крепко сбитых банд.