Отец был из приезжих, и в городе его так до конца и не приняли. Казалось, даже испытали облегчение, когда он исчез. Непонятно, чем он это заслужил. Но мама-то выросла в Спарроу и здесь же окончила школу. А потом поступила в колледж в Портленде и познакомилась с отцом. Они любили друг друга, и я знаю, что он бы никогда нас не бросил. Он был счастлив.
Однако три года назад что-то случилось. Отец был с нами, а на следующий день просто исчез.
Передай маме от меня. Миссис Альба протягивает маленькую розовую коробочку, перевязанную ленточкой в белый горошек.
С каким вкусом? Я разглаживаю ленточку пальцами.
Лимон и лаванда. По новому рецепту.
Миссис Альба печет не просто печенье. Ее «добрые печенюшки» предназначены для того, чтобы стирать из памяти все самое плохое. Я сама не особо верю, что это работает, но местные и туристы поглощают ее выпечку как сильнодействующее лекарство от непрошенных мыслей. Миссис Поттс, которая живет в маленьком домике на Алебастр-стрит, утверждает, что после особенного шоколадного печенья с добавлением инжира и базилика она больше не вспоминает тот день, когда собака ее соседа Уэйна Бейли до крови прокусила ей ногу, да так, что остался зигзагообразный шрам. А почтальон мистер Ривера почти забыл, как его жена ушла к какому-то водопроводчику из Чеснат-Бэй. Подозреваю, что секрет все же в немереном количестве сахара и необычных вкусовых добавкахтак что некоторое время вы только и думаете о сочетании терпкого вкуса лаванды и лимонной кислинки. В этот момент просто не до дурных мыслей.
После исчезновения отца миссис Альба передавала через меня печенья всех мыслимых и немыслимых вкусовмалина и лайм, фундук и эспрессо, морские водоросли и кокос, в надежде, что они помогут маме забыть о случившемся. Увы, ее горе оказалось сильнее.
Спасибо, говорю я, и миссис Альба широко улыбается.
Ее добрые глаза всегда излучают тепло. Мама Роузиспанка, а отецчистокровный ирландец родом из Дублина. Сама она, к собственной досаде, умудрилась унаследовать внешность отца.
Увидимся в девять, киваю я подруге, и мать с дочерью исчезают за дверью. Сегодня они должны напечь как можно больше добрых печенюшек, ведь уже завтра в городе будет полно туристов.
* * *
Вечер накануне сезона всегда для меня особо тягостный. Словно темная вязкая туча давит на плечи.
Я знаю, что происходит: смерть ползет по городу, скребется в каждую дверь. Я чувствую ее. Она разлита в воздухе, в каждой капле дождя, в морской пене. Сестры возвращаются.
Номера в трех местных гостиницах забронированы на три недели впереддо закрытия сезона, которое приурочено ко дню летнего солнцестояния. Комнаты с видом на море стоят в два раза дороже. Гостям нравится открыть окно или выйти на балкон и услышать манящий зов сестер Свон, поющих в морской глубине.
Первые туристы уже гуляют по городу, волокут чемоданы по мостовым, фотографируют бухту. Узнают, где у нас лучший кофе или горячий суп, в первый день приезжие обычно мерзнут, и от этого холода невозможно избавиться, он пробирает до костей.
Как и большинство местных жителей, я ненавижу это время. Но мне досаждает не наплыв туристов, а устроенный изо всего этого спектакль. Вот настоящее проклятие для города!
Добравшись до причала, я запрыгиваю в лодку и бросаю сумку на заднюю скамейку. По всему правому борту на белой краске видны царапины и вмятины, похожие на азбуку Морзе. Отец перекрашивал лодку каждую весну, но в последние три года этим некому было заниматься. Иногда я сравниваю себя с этим корытом: такая же битая и поцарапанная. Отец исчез где-то в море, а я осталась ржаветь.
Я устраиваю коробочку с печеньем рядом с сумкой, пробираюсь к носу лодки и начинаю отвязывать линь. И в это время слышу глухой звук шагов: ко мне подходит парень с каким-то скомканным листком бумаги в руке. Его лицо в тени от капюшона толстовки, за плечами тяжелый рюкзак.
Я ищу Пенни Талбот, говорит он. Его голос как ледяная вода. Мне сказали, она может быть на причале.
Я встаю во весь рост и пытаюсь посмотреть ему в глаза.
А что вам от нее нужно? Не хочется сразу сознаваться, что я и есть Пенни Талбот.
Я нашел вот это в закусочной в «Горячем супчике», говорит он с запинкой, будто не уверен, что правильно запомнил название.
«Горячий супчик» небольшое кафе, расположенное на пирсе. И по версии местной газеты «Хороший улов» листка, над которым работает всего два человека, причем один из них мой одноклассник Тор Грэнтсон, сын владельца, уже десятый год подряд это «Лучшая закусочная» Спарроу. В течение учебного года «Супчик» любимое место местной молодежи, но летом мы вынуждены делить места у барной стойки и столики на открытой террасе с полчищами туристов.
Я ищу работу, добавляет незнакомец и показывает мне смятый листок.
Так вот в чем дело! Почти год назад я приколола к доске объявлений в «Горячем супчике» записку: «Требуется помощник по обслуживанию маяка на острове Люмьер». С некоторых пор мама ничего не могла делать, а мне одной оказалось не по силам управляться со всем. Но на предложение никто не откликнулся. Я уже и забыла про него, потому что в итоге разобралась во всем сама. А бумажка с объявлением скрылась под ворохом рекламок и визиток. Но он каким-то образом откопал ее.
Мне больше не нужен помощник, резко отвечаю я, бросая линь в лодку.
Ну вот, нечаянно выдала себя. Я не хочу, чтобы на острове работал чужак, о котором я ничего не знаю, которому не могу доверять. Надеялась, что отзовется какой-нибудь уставший рыбак или кто-нибудь из школы.
Уже нашли кого-то?
Нет. Просто сейчас мне вообще никто не требуется.
Парень проводит рукой по лбу, откидывая капюшон. И я вижу его глазатемно-зеленые, как лес после дождя. Он примерно моего возраста или на пару лет старше. На бездомного не похожиначе был бы чумазый и неряшливый. Но поведение выдает в нем приезжего: насторожен, все время озирается по сторонам. Вот он стискивает зубы, прикусывает губу, и оглядывается через плечо на город, мерцающий на послеполуденном солнце, будто посыпанный блестками.
Вы приехали на фестиваль сестер Свон? спрашиваю я.
Фестиваль кого? Незнакомец снова поворачивается ко мне, и в каждом его движении чувствуется твердость: в подергивании ресниц, в шевелении губ.
Тогда зачем вы здесь?
Очевидно, он ничего не знает о сестрах Свон.
Просто это конечная автобуса.
Это правда. Автобус петляет вдоль побережья, останавливаясь в прибрежных деревушках, пока шоссе не упирается в Спарроу. Дальше дороги нет. Горные хребты не позволяют двигаться вперед вдоль воды, можно лишь свернуть вглубь материка.
Неподходящее время выбрали, сообщаю я, снимая с кнехта последний канат и продолжая держаться за него, чтобы лодку не относило от причала.
Почему? Он засовывает руки в карманы джинсов.
Завтра первое июня.
Выражение его лица не меняется. Да он понятия не имеет, куда попал!
Простите, ничем не могу помочь, говорю я, вместо того чтобы объяснить ему, что самый разумный поступок сейчасубраться из города первым же автобусом. Можете поискать работу на консервном заводе или наняться к рыбакам. Хотя они обычно не берут чужаков.
Парень снова прикусывает губу и смотрит вдаль мимо меня, в направлении острова.
А где здесь можно остановиться?
У нас есть гостиницы, но в июне они всегда забиты до отказа. Завтра начинается туристический сезон.
А, первое июня? эхом откликается он, словно прояснив таинственную дату, которая явно что-то значит для меня, но ничего не значит для него.
Да. Я дергаю за трос и завожу мотор. Удачи вам.
По пути к острову несколько раз оглядываюсь. Он так и стоит на пирсе, смотрит на воду, как будто не зная, что делать дальше. И лишь обернувшись в последний раз, вижу, что он наконец ушел.
Глава 3
Искры большого костра улетают в серебристое вечернее небо. Мы с Роуз осторожно пробираемся вниз по ухабистому спуску на Копперс-Бичединственный пологий участок побережья не загроможденный камнями. Узкая полоска пляжа с белым и черным песком вперемешку, которая заканчивается подводной пещерой, куда отваживаются заплывать лишь немногие: самые храбрые и самые глупые.