Я поразилась, внучкой она больше это чудовище не называет.
Разогрела для всех дееспособных очень поздний ужин или очень ранний завтрак, некстати вспомнилось видеоролик школьного психолога со стаканом воды, кто-то его воспринимал наполовину полным, а кто-то наполовину пустым, так и здесь
- Скоро кластер перезагрузится, - начинает Мерт, - Предлагаю и Марфу, и Ведьму туда отнести, для Марфы все уже ясно, Ведьма или с Марфой уйдет на перерождение или в идиотку превратится.
Я только пожала плечами.
Ведунья опустила голову, она же и произнесла:
- Пора.
Под природное светопреставление, Мерт нес на плече Ведьму, мы с ВедуньейМарфу, за руки, за ноги. Граница оказалась не так уж и далеко, под первым же деревом усадили одну, положили другую и рванули назад.
На этот раз я решила в душ пойти, смыть с себя накопившуюся стрессовую усталость. И черт с ней, с холодной водойперетерплю, не пойму, что меня грызет, что-то мы пропускаем, не обращаем внимание на мелочи. Долго и упорно под струей воды перебирала события прошедшего сегодняшнего дня. Долгий и муторный он оказался. Вода - не студёная, так что вполне комфортно ополоснулась, решила трусишки освежить.
Брюки! Мужские брюки. Оделась впопыхах и вылетела к остальным:
- Ведунья, чьи мужские брюки ты сегодня вешала сушиться?
- Не было там брюк, - Ведунья внимательно ищет на моем лице следы безумства.
- Были или не были, пошли смотреть, - вносит в копилку свои пять споранов Мерт.
На веревке так и мотает вещи туда-сюда, среди них злополучные брюки.
Сопровождающие меня однозначно сникли:
- Крепыша брюки, - прошептал Мерт, - В которых он уходил.
Наконец Ведунья, чертыхнувшись, предлагает:
- Давайте в дом перемещаться, поспать не мешаетвам.
Вот только сна у меня ни в одном глазу, Мерт также уселся на стул, к спинке лицом, положил голову на сложенные руки, комнату, видимо бывшую столовую, освещает керосиновая лампа, углы не захватывает, ставни не дают наблюдать за перезагрузкой соседнего кластера.
Ведунья мнется на входе в комнату. Гадюка смотрит на нас сидя на сундуке, вот только во взгляде узнавание сквозит только в сторону Мерта, да и то в первые минуты его внешнему виду она была удивлена. Застряла видимо в воспоминаниях, когда тут еще не жила.
Не помнит она Ведунью, а уж меня тем более, не узнает жилье, а ведь не один год тут провела. Про ошейник её даже спрашивать не стала, он мне не мешает, вот только кто это украшение теперь снимет?
Ведунья, оглядевшись с удивлением произнесла:
- А где же остальные сундуки? Только в этой комнате четыре стояло, с посудой.
- Все одно делать нечего, давай комнаты осмотрим?предлагаю зевая.
- Можно и осмотреть, но ты ведь уже спать хочешь, - сочувствует мне Мерт.
- Нет, спать я вроде не хочу, а зеваю, не понятно почему.
Ведунья встревает:
- На воздух организм просится.
- Может быть, - соглашаюсь.
Мерт обращается к Гадюке:
- Кобра, ты с нами?
Она отрицательно машет головой:
- Дай посидеть, Мерс. Может хоть что-нибудь расскажите, ничего не понимаю.
- Если в двух словах, - все же начинает Мерт, - То несколько лет мы живем тут, на этом стабе. Находились под действием дара нимфы, из нашего отряда точно живы ты и я. Тебя теперь зовут Гадюка, меняМерт или Мертвец, - указывает рукой поочередно на Ведунью и меня, - Ведунья, она же бабка нимфы, Капа, наша «гостья». Все пострадавшие, виновных нет. Но если честно, на данный момент, совершенно нет желания предаваться воспоминаниям.
- Тогда идите, я, пожалуй, в темноте посижу.
- Так и керосинка ни одна, и свечи
- Не надо, - отрезала женщина.
И мы гуськом побрели за Ведуньей.
Дом и правда довольно большой, не только на взгляд снаружи, но и изнутри.
Комната, из которой мы вышли упиралась в кладовки, туда мы не пошли, отсюда видны ведра, тазы, тряпки и вязанные веники. Дальше двери вели в три комнаты, не очень большие, только две в длину, одна в ширину узкая. В них: кровать, для одеждыгвозди, стул и вязаная дорожка, окна, как и во всем доме прикрыты ставнями, видимо здесь обитали мужчины. А дальше две большие по размеру комнаты, одна с двумя кроватями, столом и тремя стульями, последняявот они остальные сундуки, царская кровать с периной, платяной шкаф и даже горшок под кроватью. Нас пока только содержимое сундуков интересует. В первом мужская одежда, от трусов до курток. Восемнадцать комплектов, без дырок. Ведунья покачала головой:
- Не наши вещи, не уж то с покойников снимала?
Мы промолчали.
Второй и третийтоже самое.
Молчали уже все.
Четвертыйоружие, патроны, ножи, клювы. И отдельно в шкатулке целое состояние. Две жемчужины, горсть гороха и спораныштук пятьдесят точно.
Мы просто сели на кровать рядком. О чем говорить? Почему она мою винтовку сюда не убрала?
Мерт выбрал для себя и Кобры по автомату. Все так же молча.
Вернулись к Кобре. Из шкатулки взяли только один споран для живца.
Почему к Кобре? Она попросила, глаза её на мокром месте, видимо тяжело воспринимает действительность. Мне в доме совершенно не хотелось находится, лучше в землянку вернуться, право слово. Давит. Ведунья глаз от пола не поднимает, зато на автомате в самовар закладывает лучинки. Мерт ей под руку новые подкладывает, строгает от березового полешка. Я полезла искать посуду для чаепития, Кобра держит крышку сундука.
Моя рука дрогнула, чашки ударились друг о друга, все вскинули головы.
- К нам гости, - произнесла до того, как около дома возник звук машины. Потерла виски, не пойму один гость или несколько? Чую злость, даже яростьзашкаливает чужое чувство, плещется в эфире, замораживая мою душу.
И Мерт, и Кобра сноровисто передернули затворы, я пока ограничилась арбалетом и юркнула в кладовку. Мерт остался у закрытой двери, Кобра из кухни, присев на корточки нацелилась в проем двери. Ведунья села на стул. Сложив руки, примерной школьницей.
- Выходи сука, выходи тварь, - по окну полоснула автоматная очередь.
Точно не по мою душу мужик пришел, обнадеживаетголос не знаком, да и что я здесь знают только находящиеся в доме люди.
- Крепыш?!
- Живой!?делает шаг к двери Мерт.
- Крепыш, не стреляй.
- Может зря так близко к двери - бурчу я.
- Мерт? Выходи поговорим, - раздаётся с той стороны.
- Все одно злой, но удивлен, даже обескуражен, - комментирую я. Чувствую себя Димой Губерниевым, ему легче, не за мишенями стоит.
Мерт не выдерживает, распахивает дверь и спускается к своему напарнику.
О чем-то недолго яростно жестикулируя говорят. Если бы не было так страшно, то можно посмеяться. Мужчина одет крайне странно, даже для Стикса: Майка алкоголичка не прикрывает пупок, штаны настолько коротки, что походят на длинные шорты или укороченные бриджи. На ногах берцы без шнуровки, на босу ногу, на голове каска, я бы сказала натовских войск.
К ним уже и Кобра спустилась. Я, не выпуская из рук арбалета уселась на крылечке.
Атмосфера из накаленной перешла в режим праздничной.
Я на секунду прикрыла глаза, мне показалось на секунду, разбудил меня звук падающего арбалета с колен. Видимо я пропустила не так уж и много, но Ведунья успела вынести мне чашечку душистого чая. Я втянула носомзапах изумительный. Вкус соответствуетбодрящий.
Мужчины скрылись в доме, чтобы через несколько мгновений, широко шагая, отправится к купальне.
На кухне Ведунья и Кобра перебирали продуктыне густо. Крупы, масло растительное, сахар, соль, мука, дрожжи.
Ведунья встряхивается:
- Надо в подполе посмотреть, вот под этим сундуком лестница.
А я бы не сказала, что сундук легкий, но Кобра без особого напряжения его сдвигает в сторону.
Во балда! Этот сундук на колесиках, и если присмотреться, на полу отчетливые следы ежедневного его движения. Люк вниз прикрыт, но виден невооруженным взглядом, тем более две петли из кожи не оставляют места для фантазии.
Взяв вторую керосиновую лампу, дамы спустились вниз.
Я нетерпеливо постукивая ножкой, потом представив через сколько будет второй завтрак, решительно направляюсь к рюкзаку, этот их Крепыш точно голоден. Достаю НЗ, решая задачку с чем расстаться с консервами или с пайком, такими темпами, через неделю рюкзак полегчает на половину. Жаба начинает ощутимо пережимать кислород. Надо расспросить остальных, они же где-то запас продуктов пополняют? Остановилась на армейских пайках. Между делом делаю живчик. Споран успевает растворится.