Кабинет, куда меня провели, был живым воплощением весьма специфического «делового» стиля недалёкого прошлого. Массивный стол, заваленный бумагами, пара деревянных, неудобных стульев, да несколько уставленных какими-то книгами и папками шкафов. Такое чудо природы уже давно именовали некрасивым словом «совдеп». Зато люди, сидевшие в этих самых креслах, никак не располагали к навешиванию на них ярлыков, потому что все ярлыки тут же соскальзывали с их неприметных лиц. Люди были овеществлённым понятием неприметности. Правда, по их глазам было видно, что это совершенно не мешает им иметь известную толику властности и самоуверенности. У старшего к этим чувствам также добавлялась иронияподобные глаза часто называют «мудрыми».
Господин Познань! встал мне навстречу пожилой. Рад, наконец-то, увидеть вас, так сказать, собственной персоной!
Добрый день, нейтрально ответил я, продолжая с интересом разглядывать собеседников. К слову сказать, второй из них лишь коротко кивнул, не спеша проявлять эмоции. К сожалению, не могу обратиться к вам по имени-отчеству, потому что банально их не знаю.
Извините. Кирюхин Илья Егорович. Будем знакомы.
Илья Егорович, это же ваши люди вели меня с момента появления на Земле? сразу взял быка за рога.
Да. Мне поручено ваше дело.
Позвольте выразить вам своё восхищение: ни одного лишнего движения, всё чётко и рассудочно. Мне было приятно работать с таким высококлассным специалистом. Это также и мнение моего безопасника, которому я всецело доверяю.
Вы не в том положении, чтобы ломать комедию, господин Познань, вставил свои пять копеек второй субъект.
Не могу не согласиться, криво улыбнулся в ответ. Только вы его не знаете, уважаемыймоего положения. Илья Егорович, мы сможем с вами поговорить откровенно?
Вы забываетесь, господин Познань. Стоит вам отсюда выйтии вас возьмут, гнул свою линию молодой.
А зачем меня брать, если я уже здесь?
Здесь вы по другому делу, скривился молодой. Меня интересуют ваши связи за границей. В ваших интересах сотрудничать с нами по всем вопросам.
Господин, не знаю как вас по имени-отчеству, но мои интересы волнуют меня сейчас меньше всего. Меня интересует только та польза для Земли, которую я мог бы принести своей смертью, и не более того.
Значит ли это, что вы не собираетесь сообщать информацию на своих друзей за границей?
Это значит, что я вообще не собираюсь ничего сообщать. Я пришёл сюда договариваться, а не стучать.
Нашу короткую перепалку старший товарищ слушал с живейшим интересом. Однако когда в ней возникла пауза, и в воздухе ощутимо запахло угрозой, он сделал мне пару быстрых, незаметных для коллеги жестов. Сначала провёл по своему горлу ребром ладони, а затем сомкнутыми щепой пальцами словно бы просыпал на стол перед собой соль; по завершении этих странных манипуляций, он коротко кивнул на молодого службиста.
Из жестов старшего следовало одно: он предлагает убить. Предлагает мне. Но что за жест щепой? Как будто что-то просыпают Убить так, чтобы остался лишь пепел? Красиво! А зачем? А затем, что с этим молодым разговора не получится. Это очевидно. Его интересуют только китайцы, всё остальное емупо боку. Зато Кирюхина интересует именно этот разговор, на что он намекнул в самом начале нашей беседы, признавшись в своём авторстве удалённой работы. Итог: методы работы и цели Кирюхина близки мне, а методы и цели этого молодого и ретивого непонятны и неприемлемы.
Я медленно положил ладонь на рукоять клинка, торчавшего из распоротого кармана брюк, и до поры до времени скрытого тканью. Это, конечно, был не мой любимый двуручник, но для подобной задачи его потенциала должно было хватить с лихвой. В следующее мгновение пространство вокруг меня наполнилось энергетическими всполохами, запахло озоном, в воздухе повисла ощутимая даже кожей угроза от напряжённого энергетического поля. Быстрый выпад рукой с клинком в сторону молодого службиста, и с острия короткого меча слетает энергетическая дуга. Службист ничего не успевает сделать. Его попытка выхватить пистолет выглядит просто смешноэтой пукалкой от энергетического удара не укрыться. Соприкосновение энергетического жгута с телом оставляет на стуле лишь горстку сероватого пепла. Странно, но сам стул совершенно не пострадал от действия заряда. Я ещё плохо представлял себе механизм удара, его возможности, и это неожиданное событие стало для меня подлинным откровением.
Вот, значит, как это работает протянул единственный оставшийся в кабинете собеседник. Я правильно понимаю: вся электроника в определённом радиусе вышла из строя?
Я тоже так понимаю, кивнул я, всё ещё под впечатлением от превращения человека в пепел при совершенно невредимом деревянном предмете интерьера. Все следящие и записывающие устройства наверняка выведены из строя. Вас ведь не просто так это интересует?
Конечно. Далеко не все в Службе разделяют моё отношение к пришельцам. Многих они купили. Лишние уши нам не нужны.
Этотиз их числа?
Мне это неведомо. Знаю только, что он из числа папенькиных деток. Редкостные мрази, не представляющие себе, что такое тонкая интрига, но упорно лезущие в «престижное» место, службист мгновенно преобразился. Если бы он имел такую возможность, наверняка сопроводил бы свои слова ядовитым плевком.
Разве у вас тоже такие бывают?
Наша служба ничем не лучше всех прочих властных структур. Блата у нас столько, что порой страшно делается. Всё прогнило. И убрать их изнутри крайне сложно, а так, без следов, вполне сгодится. Человек получил всё, что хотел и покинул кабинет. Куда делся дальшенеизвестно. Может, убежал китайцам сдаваться. Откуда мне знать?
Вся переданная мною информация ушла по инстанции? я решил свернуть больной для моего потенциального союзника вопрос.
Да. Только проверенным людям.
Могло ли случиться так, чтобы мною заинтересовались купленные люди?
Могло. Но очень маловероятно: с момента покупки они резко теряют интерес к пришельцам. Стараются их вообще не замечать. Не посчитайте моё предложение циничным, но вы можете присесть, с этими словами службист поднялся, подошёл к шкафу, извлёк оттуда самый обычный совок со щёткой и сноровисто счистил пепел со свободного стула. Сделал он это столь буднично, будто каждый день счищал ими пепел своих врагов. Поблагодарив за любезность, я присел, ожидая, пока мужчина выбросит пепел в урну для бумаги и поставит свой инвентарь на место. Вы знаете, Леон Иванович, меня с момента нашего первого заочного знакомства не оставляет в покое единственный вопрос: почему? Почему вы всё это затеяли? Почему не помогаете другим пришельцам? Вы же, насколько мне известно, с ними не враждуете.
Месть. Они убили одну мою женщину и вынудили бежать вторую. Я им этого не прощу.
Женщины? В этом деле замешаны женщины?
Мне нет смысла что-либо скрывать от вас. Спрашивайте. Но, по понятным причинам, я не смогу назвать вам некоторых деталей, особенно личного плана. И не считайте меня пришельцемя воспитан на Земле. Моё личное дело, а оно наверняка у вас есть, не фальсифицировалось с моей стороны. Я не внедрялся на место Леона Ивановича Познань, а являюсь им от начала и до конца.
Признаюсь, я рассматривал такой вариант.
Не сомневаюсь, он первым напрашивается. Но это не так.
Тогда как вы стали одним из них? Откуда эти клинки и, что куда важней, умение ими пользоваться?
Это не клинки. Это аккумуляторы энергии. При соединении с таким же аккумулятором в теле они дают возможность направленного высокоэнергетического удара. Простите, но большего я сам не знаю. Всё случилось слишком быстро, и я не успел усвоить даже самых азов.
Вы позволите? поинтересовался службист, протягивая руку к искрящемуся клинку на столе.
Нет. Если вы до него дотронетесь, то умрёте.
Разве вы не сможете ему приказать?
В нём, насколько я понял, нет ни грамма электроники, слишком высокие порядки напряжённости полей. Ему нельзя приказывать. Вы же не можете приказывать атому делиться?
Хотите сказать что никто кроме вас не сможет взять его в руки?