Леон, держись рядом с Ли. Тут опасно находиться без защиты, не посмотрев в мою сторону, коротко распорядилась снежная королева.
Предложение держаться поближе к обнажённой воительнице было встречено мною с огромным энтузиазмом. Однако, памятуя о каких-то непонятных традициях этих дам, я не стал позволять себе лишнего, только восхищённо покачал головой, да отвесил маленький комплимент:
Ли, у тебя потрясающие волосы. А в сочетании с мечом у нас так изображают валькирий, вестниц смерти. Они приходят только к самым достойным воинам.
Ты учтив, Леон. Только я заметила, ты куда больше внимания уделял не моим волосам, а кое-чему другому. Или я ошиблась?
Ну почему же Всё остальное у тебя тоже на высоте. Просто не хочу лишний раз получать по морде и выглядеть в твоих глазах последним пошляком.
Женщина только неопределённо хмыкнула, а в следующее мгновение прижалась к моему боку всем своим роскошным телом.
Обними, дурак, пока дают, прошелестел над ухом её голосок.
Отказываться от подобного предложения я не собирался, поэтому обнял её одной рукой, прошёлся ладонью по упругой попке; не встретив сопротивления, погладил тыльной стороной другой ладони её щёку. Ли неожиданно об неё потёрлась, словно большая кошка; в груди возник пушистый комочек нежности. С огромным трудом я заставил себя сфокусировать взгляд на воительницах.
Центр сферы, меж тем, снова изменился. Стойки с оружием больше не былоничего не было. Даже с гравитацией начали твориться настоящие чудеса. Дочери Республики, потрясая мечами, воспарили к центру сферы, где их развело в стороны, точно по экватору, мы же теперь и вовсе находились непонятно гдето ли снизу, то ли сверху сферы. Важно было другоес нашего ракурса открывался вид на всю центральную плоскость, в которой предстояло вести бой дуэлянткам. Женщины на происходящие чудеса не обращали ровным счётом никакого внимания, они были увлечены подготовкой к предстоящему действу. Став друг напротив друга, они заговорили.
Ди, я хочу, чтобы ты знала: всё, сделанное мной, было совершено ради твоего блага. Я могла ошибаться, но у меня даже в мыслях не было причинять тебе боль. Ты моя близкая подруга, боевая сестра, я люблю тебя всем сердцем, рыжая открыто улыбалась подруге.
Я не держу зла, Ри. Я и сама виновата. Наши обычаи чужды представителям этой планеты, они ближе внешникам. Его народ всю свою историю воевал, как и наш. Он поддержал меня тогда, когда я в этом нуждалась. Он имеет право на обращение, какое принято на их планете. Но и мне не следовало быть с тобой грубой и жёсткой. Перед светом звёзд я прошу у тебя прощения, Ри.
Сфера вновь изменилась. В верхней её полусфере, над головами воительниц, яркими точками вспыхнули звёзды; проявились непривычные взгляду созвездия; возникли объединяющие их яркие линии, выстраивая таинственный и неповторимый рисунок звёздного неба, каким он предстаёт в древних преданиях. Из глубин космоса выплыли четыре планеты. Каждая шла по собственной траектории, каждая была непохожа на другую. Планеты встроились в фантастический рисунок созвездий, он приобрёл завершённость.
Под взглядом планет-прародительниц я даю тебе прощение, сестра. Но в чём твёрдость наших слов, сестра?
В скрепах вековых традиций, вторила ей, словно мантру, Диана.
Без скреп мои слова лишены твёрдости. Пусть же наши мечи отведают крови!
И пусть из крови проступят вековые скрепы. Я люблю тебя, сестра! на последнем слове снежная королева ринулась вперёд.
Белые клинки скрестились. Но в момент соприкосновения они перестали быть белыми, по ним проносились всполохи голубых и зелёных разрядов. В воздухе явственно запахло озоном. На дуэльной площадке начала твориться подлинная фантасмагория. От клинка к клинку сновали быстрые текучие разряды; другие разряды, больше и весомей, разлетались от дерущихся женщин или били в них. Зелёные, синие, красные вспышки озаряли зал, свет казался попросту лишним. А среди вспышек, в океане молний, сражались ослепительно красивые женщины.
Картина боя, хотя я и пытался её уловить, упорно ускользала. Только особенно яркие вспышки выхватывали из кромешной тьмы одиночные сцены, и тогда воительницы резко проявлялись в замедленном, почти остановившемся кадре. Вот двуручник Дианы проламывает защиту Валери, но та ловко откидывается назад, и страшный клинок проносится у неё перед лицом и по инерции уходит вверх. Вот полуторник рыжей вспарывает воздух в сантиметре от открывшегося на мгновение бока снежной королевы. Женщины не щадят друг друга, на площадке разворачивается картина смертоубийства, а вовсе не красочной игры. Их слова, произнесённые перед боем, кажутся ненастоящими. С другой стороны Республиканки предельно честны друг перед другом в этом бою, они собираются пустить кровь друг другу и ни на секунду не отворачивают от этой основной цели. Их любовь просто очень своеобразна, она основана на уважении друг в друге сильных и целеустремлённых личностей, а потому не приемлет полумер. Или трепетные объятия, или жёсткие выпады клинков; так любовь легко перетекает в ненависть, а ненависть оборачивается любовью.
Градус борьбы нарастал. Молнии разлетались всё дальше от эпицентра, буйство энергий стало запредельным. Одна из молний, каким-то немыслимым образом изогнувшись, ударила точно в нас. Однако Ли легонько повела клинком, воздух вокруг заискрился, и смертоносная змейка легко скатилась по возникшему лишь на мгновение защитному куполу.
Мой взгляд скользнул по лицу защитницы. Она вся была там, на площадке; вся была собрана и напряжена, ожидая новых пробоев. Получается, откровенное поведение мечницылишь способ сократить между нами расстояние, чтобы было удобней меня опекать? Однако ощущения кричали об обратном. Сжимая в объятьях доверчиво прильнувшее тело валькирии, я просто не мог поверить в её безэмоциональность. Особенно на фоне моих собственных попыток приласкать воительницу.
Не увлекайся, бросила женщина, точно прочла мои мысли. Но вместо осуждения в её голосе звучало сытое удовольствие и лёгкая дрожь возбуждения.
Валькирию возбуждала моя близость, возбуждал танец смерти сестёр в этой странной, потрясающей красоты сфере! Моя рука с её бедра скользнула вниз, к самому лону, палец нежно впился в самую чувствительную точку. Ли застонала, на её лице промелькнула целая череда выражений: здесь были и недовольство, и ярость, и торжество, и благодарность. Несколькими сильными движениями мне удалось довести её до кульминации, женщина напряглась в скоротечном спазме удовольствия и тут же расслабилась, опадая. Её головка вдруг удобно устроилась на моём плече.
Я тебя сейчас покусаю, Леон. Нельзя ЭТО делать ТАК неожиданно.
Извини, просто почувствовал, что тебе это сейчас нужно.
Тогда поцелую, и мечница, в самом деле, впилась губами в мои губы.
Несколько долгих секунд она уничтожала своим языком любые попытки сопротивления, давила, демонстрируя в поцелуе и обещание, и угрозу одновременно. Но очередная прилетевшая в нас молния разрушила всю романтику момента. Валькирия опять стала сосредоточенной, неодобрительно повела бёдрами, и я благоразумно убрал руку.
Тем временем на площадке Валери упорно теснила Диану. Она полностью лишала её манёвра; казалось, клинок десантницы был сразу везде: перехватывал очередной выпад, и тут же обрушивался на мою снежную королеву в ответной контратаке. Ди отступала под градом ударов, она всё ближе оказывалась к краю площадки. Ли в моих руках напряглась, она уже ощущала скорую развязку и, подозреваю, даже знала, какой именно она будет. Удар. Вспышка. Диана тряпочной куклой летит на внутреннюю стену сферы. Буйство разбегающихся молний ещё несколько секунд ломает пространство, а затем всё стихает.
Я, как завороженный, смотрел на поверженное тело любовницы. До сознания медленно доходил смысл произошедшего, оно сопротивлялось, отказывалось верить. Я слишком привык к тому, что каждый человек сам выбирает свою судьбу, сам идёт по собственной дороге, и величайшее благопросто не мешать ему. Если, конечно, этот человеквоин. Диана была бойцом, поэтому я до последнего момента не придавал значения происходящему на дуэльной площадке, оценивал его во въевшихся в плоть и кровь категориях кодекса воина. Однако жестокая реальность бескомпромиссно ворвалась в устоявшийся мир абстрактной восточной философии. Ди была не простым воином, она была моей женщиной, то есть существом, мне всецело доверившимся. Даже в этот бой разведчица вступила ради меня. Остаться в стороне я просто не мог.