Глава тридцать вторая: «Уж полночь близится, а близости все нет»
В отель я возвращался с бешено колотящимся сердцем. Постоянно лезли в голову всякие ужасы: то боялся, что Багира вдруг резко передумает, то опасался, что не справлюсь чисто физиологически, и мое новое тело подведет меня в самый ответственный момент. Пришлось взять себя в руки, и дать мозгу психологическую установку: все будет нормально, не переживай. В конце концов, Кира меня многому научила, а знания это всегда сила.
Лишь в холле отеля я вдруг осознал, что забыл уточнить у Багиры одну важную вещькакой именно номер она себе выбрала. То, что на том же этаже, что и мойзнаю, но не буду же я по всему этажу бегать и во все двери подряд стучать, настоящие мужики, летящие на крылья любви, так не поступают. Выручил меня вспыхнувший на стене экран.
Добрый вечер, Александр, вежливо поздоровалась администратор Эльза. Чем могу помочь?
Сразу видно, что местная обслуга не дремлетувидели, что я топчусь на одном месте с потерянным видом, и сразу сообразили, что клиенту не помешала бы подмога. А в принципе, почему бы и нет?
Можете. Среди моих друзей была девушкамолодая, красивая, с черными волосами. Не могли бы вы подсказать, в каком номере она остановилась? Это очень важно.
Небольшая пауза.
Номер по соседству от вас, дверь слева.
Спасибо, окрыленный, я взбежал по лестнице прежде, чем администратор успела открыть рот, и ее пожелание приятного отдыха разбилось уже мне вслед.
Остановившись возле нужной двери, я на несколько секунд замер, собираясь с решимостью, потом осторожно нажал на ручку двери, приоткрыл ее, и скользнул внутрь. Было темносразу понятно, что Багира стесняется, но ее дыхание отчетливо раздавалось со стороны кровати. Было бы проще включить «ночное зрение», но я отмел эту мысль. Во-первых, так не интересно, а во-вторых, не так романтично.
Багира! на всякий случай я позвал тихим шепотом. Ты здесь?
Она не ответила, но зашевелилась на кровати. Вытянув руки, чтобы не споткнуться обо что-нибудь, я подошел к широкому ложу, скинул с себя пиджак, рубашку, расстегнул ремень брюк и вытащил ноги из туфель. Отчего-то снова начало колотиться сердце, еще и вдобавок руки предательски задрожали. Возбужденное дыхание моей любимой кошкодевочки щекотало слух, заставляло торопиться, дабы не заставлять ее ждать. Наконец, оголившись до нижнего белья, я осторожно лег на нее сверху.
И в следующий миг всю нервозность словно рукой сняло. Организм как будто бы ощутил, что это такое же женское тело, как у Киры или у Юнытакое же нежное, красивое, жаждущее любви и ласки. Ну, может, некоторые нюансы различаются, но в основном здесь все нужно делать по тому же принципу, по которому наши предки размножались много миллионов с хером лет. Багира протянула руки, и погладила мои плечи, спинуа я, устроившись поудобнее, наконец, припал к ее губам долгим, нежным поцелуем.
Ее губы были мягкие и теплые, и очень восхитительны на вкусона замычала и выгнулась подо мною, двигая губами в ответ. По-моему, она даже попыталась меня оттолкнуть, слегка напуганная таким напором, но когда я начал ласкать ее язычок своим, тут же успокоилась и ответила на поцелуй. Оторвавшись от ее губ, я провел рукой по ее обнаженному, великолепному телу. Даже несмотря на то, что сейчас у нее не было ни кошачьих ушек, ни хвостика, оно по-прежнему было дико желанным мною. Высокие, упругие холмики грудей, плоский подкачанный животик, гладкие стройные бедра, округлые половинки ягодиц. И то, что находилось между бедеруже слегка влажное, мягкое, приятное на ощупь.
Опустив голову, я покрыл поцелуями соблазнительные верхние полушария, лизнув языком ложбинку между ними. А вот и твердая, маленькая вишенка, венчавшая грудьлизнем ее, а теперь еще раз, теперь другую. Багира тихо простонала и погладила меня по голове, а потом охнула и заерзала на месте, когда я начал слегка посасывать то одну, то вторую сладкую ягодку, нежно теребя их во рту языком. Сейчас мне никто не мешал насладиться ею, и я собирался насладиться сполна, в наш очень долгожданный первый раз.
Ее руки тоже не лежали без делаодна гладила меня по волосам и прижимала мою голову к груди, а вторая, опустившись вниз, шаловливо поймала то, что уже давно распирало ткань трусов. Зря я боялся за свой «механизм»он завелся буквально с пол-оборота, от одной только мысли, что я сейчас буду обладать кошкодевочкой. Нежно погладив бугор кончиками пальцев, Багира, жадно сопя, оттянула ладонью резинку, и сунула ее внутрь. Я дернулся, когда ее рука сжала твердую, горячую плоть. Очевидно, размеры ее впечатлили, потому что она нетерпеливо застонала и развела ноги в стороны. Для девственницы это было довольно смело, но я знал, что не пока не хочу торопиться. Оставив в покое ее грудь, я продолжил губами свое путешествиевниз, к самому сладком и запретному плоду.
Возбужденный жар ее тела опалял мою кожу, выступившая на поверхности нежного бутона влага говорила о сильном желании. Доставлять женщине удовольствие языком в темноте не слишком удобно, так что тут я рискнул включить «ночное зрение» и впервые увидел то, что мне предлагалось. Желая избавиться от малейшей грязи, Багира сбрила там все до последнего волоска, и вся эта поверхность была у нее гладкая и нежная, как у юной школьницы. Закинув ее ноги себе на плечи, я осыпал ее текущее любовным соком лоно целой очередью поцелуемБагира отозвалась серией коротких, сладких стонов, и сжала ногами мою шею.
А-а-а-х! тихо протянула она, и двинулась вперед, ожидая большего. Еще!
Вспомнив, как нравилось Кире, я принялся за дело, старательно выводя языком «мокрые фигурки», как художник выводит кистью рисунок на бумаге. А тут под капюшончиком еще и твердая горошинка показалосьнедаром ее зовут волшебной кнопочкой, через которую проходят тысячи нервных окончаний, доставляющие женщинам невероятное наслаждение. Не удержавшись, я осторожно пощекотал ее указательным пальцем, а потом и языкомпока Багира металась по кровати, стонала, шептала что-то бессвязное; каждое мое движение, каждая моя ласка воспламеняла внутри нее пожар неумного желания. Охая от острого наслаждения, она расцепился бедра, и буквально рванула меня наверх, пристраивая между своим ног.
Хочу! жарко выдохнула в губы, потираясь твердыми вишенками груди об мою грудь.
Будет больно, предупредил я, и железной рукой осторожно отправил струмент на рабочий участокиными словами, вставил его туда, где ему природой предназначено быть. А потом двинул бедрами, осторожно заполняя ее изнутри. Я ожидал, что сейчас она закричит, но Багира вместо этого обхватила меня руками, и сама дернулась навстречу, насаживаясь до упора. Никакого сопротивления внутри, никакой преграды мой струмент не встретил, и это меня озадачило.
Да! вскрикнула она, впиваясь ногтями в мою спину (блин, хорошо, что у нее кошачьих когтей сейчас нет). В восторге она завиляла тазом, сходя с ума от того, как внутри нее пульсирует горячая и твердая плоть. Да-а-а-а.
И здесь мой мозг вдруг впервые насторожилсяуж очень как-то необычно звучал ее голос, даже искаженный страстью и желанием. Но Багира, не дав мне задуматься, впилась в мои губы поцелуем, и сама начала двигаться, задавая ритм. Приподнявшись на вытянутых руках, я ритмично заработал бедрами, пронзая ее серией сильных, мощных ударов. Внутри нее было так узко, так хорошо, что хотелось петь от счастья.
Да! Да! Да! кричала Багира, подбрасывая бедра все выше. Наши животы гулко шлепались друг об друга, кровать скрипела, ее стоны перемежались с моим сопением. Ощущения были куда острее, чем с моим старым теломвидно, сказывался размер струмента, который здесь был на порядок больше, а может, играл на руку тот фактор, что у этого тела сегодняшний раз тоже был первый. Все было настолько острее, что я, не отдавая себе отчет, вдруг поднялся, рывком закинул ее ноги себе на плечи, и лупанул с такой силой, что Багира буквально завыла от безумного блаженства.
Еще! Еще! ее голос снизился до низкого, хрипящего стона. Глубже! Сильнее!
Слегка сбавив темп, я начал чередовать движениято быстрее, то медленнее, то до конца, то наполовину, а то почти на выход, и опять сразу до конца. Струмент превратился в оголенный нерв, через который тоненькими иголочками по всему телу покалывало то самое чувство, которое испытывает мужчина, занимаясь этим с любимой женщиной. Весь мир вокруг исчезостались лишь мы, наши обнаженные тела, и финишная черта, к которой мы оба стремились, и за которой лежала нирвана наивысшего блаженства.