Гудящие мышцы требуют сбросить броню, развалиться на спальнике и забить на все внешние раздражители, но я не могу себе этого позволить, пока рядом происходит что-то непонятное. С трудом удерживая стрелковый комплекс, потяжелевший за последние сутки килограммов на двадцать, я иду на звук.
Они внутри. Три бойца из пятого взвода, мне незнакомого, но изрядно повоевавшего под моим началом в эту бесконечную ночь. Одного из них я, кажется, даже узнаю. Джексон Да, точно, Джексон. Двое остальных мне незнакомы. Как и четвертое действующее лицо.
Девушка. В грязной гражданской одежде, с очень коротко остриженными рыжими волосами. Одежда в грязи, на лицесвежие кровоподтеки. Она сидит, согнувшись, и держась руками за живот. В тот момент, когда я захожу в закуток, Джексон наносит ей новый удар. Тупой носок бронированного ботинка врезается девушке в низ живота, и она, сложившись вдвое, отлетает в сторону, бьется о стену и сжимается в позе эмбриона. Ее ноги подергиваются от непереносимой боли.
Я окидываю происходящее взглядом в доли секунды, еще немного времени уставший мозг анализирует увиденное. И, по мере анализа, кровь в жилах начинает кипеть от ярости.
Бойцы, мать вашу! рявкаю я. Что за хрень здесь творится?
Один из троицы, услышав мой голос, рефлекторно вытягивается по струнке. Джексон и второй реагируют медленно и лениво. Увидев меня, Джексон нехорошо ухмыляется.
Сучка повстанцев, садж, лениво отвечает он. Из пленных. Ломается, сэр.
В первую секунду я не понимаю, о чем он говорит. А когда до меня все же доходит, мне хочется верить, что я все-таки что-то понял неправильно.
Поясни.
Эта тварьодна из них. Она Миллигана срезала, прямо на моих глазах. И по мне стреляла
И как она оказалась здесь, рядовой? Пленные заперты в подвале. Или она пыталась бежать?
Никак нет, сэр, снова ухмыляется Джексон. Куда ей бежать? К этим, что ли? Мы с Сайком и Новиковым решили немного поучить сучку, сэр. А она недотрогу корчит. Ну, ничего. Мы ее быстро обломаем. Присоединитесь?
Я устал. Невероятно, просто безумно. За последние двое суток я спал Нисколько. Не до того было. Особенно после того, как выяснилось, что остатками батальона придется командовать мне. И сейчас хочется простых решений.
Самое простое, что приходит в головуподнять ствол и влепить очередь в эту наглую, ухмыляющуюся морду. Однако я сдерживаюсь и произношу тихим, но полным металла голосом:
Рядовой. Сейчас вы, все трое, разворачиваетесь и идете отсюда на хрен. Если вы делаете это быстро и без пререканий, я, так и быть, молчу, и вы не отправитесь на гауптвахту, а, может быть, и под трибунал. Пленную я отведу в подвал сам. Выполнять!
Джексон ухмыляется еще шире.
Что, садж, в одного сочную телочку решил оприходовать? Так нечестно. Это мы ее сюда привели. Но так и быть, готовы уступить. Первым будешь?
Сука.
Видимо, что-то отражается на моем лице. Ну, или рука на цевье непроизвольно дергается, потому что рядовые отступают на шаг, а Джексон, произвольно или нет, берется за кобуру излучателя.
Я вскидываю бровь.
Это бунт, рядовой? Неподчинение приказу?
Где-то в глубине души я понимаю этих пацанов. Брошенных прямо в ад, умывшихся кровью и видевших смерти друзей. Девушкаодна из повстанцев, одна из тех, кто стрелял и убивал, пытаясь прорваться к кораблям. Но онавоеннопленная, а мы солдаты Федерации. И мы не должны уподобляться этому сброду. Иначе, чем мы будем отличаться от них?
Да пошел ты на хер, садж, цедит Джексон. Излучатель уже в его руке. Одурманенный недавним боем, он еще не пришел в себя и сейчас способен на все что угодно. Командовать понравилось? Вали командуй своими. А намне мешай. Всосал?
Остальные, воодушевленные примером товарища, тоже тянутся к стволам. Я начинаю просчитывать варианты.
На мнештурмовая броня, выстрелы ручных излучателей для неекак щекотка. Разве что попадут в головушлем разъело кислотой во время последней атаки и мне пришлось его выбросить. В рукахстрелковый комплекс, а решившие поразвлечься бойцылишь в штанах и майках. Завалиться влево, срезая одной очередью Сайка и Новикова, перекатиться через плечо и, встав на колено, пристрелить Джексона. На все про всепара секунд, даже понять, что происходит, не успеют. Только вот
Додумать, что именно мешает мне расстрелять потерявших берега бойцов, я не успеваю. Позади слышится удивленное восклицание, а потом знакомый голос спокойно и буднично интересуется, так, будто спрашивает, не осталось ли у меня воды во фляге.
Что за херня, садж? У нас бунт?
Я облегченно перевожу дух. Рэйзер. С этим парнем за спиной мне всегда спокойнее. Хоть в учебке, хоть на маневрах, хоть в полной заднице, которую еще пару часов назад представлял собой единственный космодром Калибана. Вовремя же он появился.
Вроде того, капрал. Но, думаю, парни просто погорячились. Горячка боя, кровь играет, все такое Верно, парни?
Рэйзер настроен не так миролюбиво, как я. Отчетливо слышится щелчок предохранителя. Капрал смещается чуть левее, так, чтобы я не маячил на линии огня, вжимает приклад в плечо и командует:
Оружие на пол, ублюдки! Быстро!
Иногда я думаю, что именно Рэйзер должен был стать сержантом, не я. Резкий, жесткий, наглухо отмороженный Впрочем, именно эта отмороженность и мешает его продвижению по карьерной лестнице. Но сейчас она нам на руку. Я не вижу капрала, но готов спорить, что могу безошибочно описать выражение его лица: плотно сжатые губы, морщина, прорезавшая лоб, а в глазахдьявольские огоньки, как бы говорящие Джексону и компании: ну давайте же, придурки, ослушайтесь! Дайте повод нашинковать вас свинцом и обедненным ураном Или что там у него сейчас в магазине?
Первым сдается безымянный щуплый блондин, стоящий справа от ДжексонаСайк.
Сэр, это не то, что вы подумали, сэр! Я
Заткнись! рявкает Рэйзер, и солдат вздрагивает. Медленно наклонившись, он кладет оружие на пол. Его примеру следует второй, черноволосый крепыш Новиков. Джексон все так же стоит напротив, стискивая рукоять излучателя. На скулах играют желваки.
Джексон! я стараюсь говорить спокойно. Получается плохо. Тебе особое приглашение нужно?
Наконец, ломается и он. Положив ствол, рядовой разгибается, и немигающим взглядом смотрит на меня. В его глазахненависть.
Я тяжело вздыхаю. Надо. Не хочетсяно надо. Иначе конец авторитету сержанта Таверовского. А сержант без авторитета в разгар боевых действийне сержант, а ходячий труп в сержантском звании. С большой, оплавленной дырой в спине.
Сделав два шага вперед, я коротко, без замаха, вбиваю приклад в лицо Джексона. Что-то хрустит, брызжет кровь, Джексон валится на колени. Ударом колена я ломаю ему нос, а когда рядовой падает набок, добавляю ботинком под дых. Все. Достаточно.
Встать, мясо! орет Рэйзер. Джексон кривится, но поднимается. В его глазах больше нет ненависти, один лишь страх. Кажется, только сейчас он понимает, в какое дерьмо вляпался.
Вы, двое! Рэйзер поворачивается к рядовым. взяли это мясои к капитану. Расскажете ему, как вам, имбецилам, хватило ума напасть на сержанта. А я проконтролирую. Выполнять!
Бойцы меняются в лицах. Нападение на сержанта в боевой обстановкеэто трибунал. А так как никто не будет сейчас возиться с тремя придурками, расстреляют их, скорее всего, на месте.
Отставить, тихо говорю я, сам себя не слыша за стуком в висках. Окажите, если надо, помощь рядовому Джексону, и валите к своему взводу. Потом поговорим.
На этот раз дважды повторять не требуется. Троица удаляется к выходу. Проходя мимо меня, Джексон поворачивается и шепчет:
Спасибо, сэр.
Я лишь морщусь. Когда бойцы покидают закуток, меня пихает в бок Рэйзер.
Ты чего? Эти придурки в тебя стрелять хотели, а ты их просто отпустил?
Я пожимаю плечами.
Сегодня и так слишком много наших полегло. Хватит.
Рэйзер морщится.
Какой же ты все-таки мягкотелый, Алекс!
Отвали, бурчу я, и подхожу к девушке, немного пришедшей в себя и жмущейся в угол.