Тихо ты! Не ори! вот чей голос я не ожидал здесь услышать, так это голос Лиэль. Услышатвсем будет плохо.
Мы где? Поляна с тобой?
Со мной, только она до сих пор не пришла в себя. Наказующие её чем-то накачали.
Наказующие?
Братство Наказующей Длани Миардель. Знакомое имя?
Вот тварь, я скрипнул зубами. Всё-таки зря я послушал Корта. Нужно было её сразу тогдая с силой ударил кулаком по холодной и слегка влажной стене. Лиэль, отсюда нужно выбираться как-то.
Правда? ехидства, ей было не занимать. А я думала погостить ещё здесь. Только вот выбираться нужно поскорей. Нам сказали, что утром нас сожгут.
В смысле сожгут? я опешил. Это как?
Ну, как обычносжигают? Сначала перебивают в суставах руки, затем ноги. После этого крепко привязывают к Гневному столбу на Белой Площади, обкладывают дровами специального сорта и жгут, как врагов Пресветлой Миардель, посмевших осквернить Алтарь Богини. По крайней мере нам так пообещали.
Какой ещё Алтарь? Это же бред! Она же поклялась! в отчаянии я чуть не заорал, но вовремя прикрыл рот, продолжив громким шёпотом. Силой поклялась!
Ты знаешь, я за тобой наблюдала всё это время. Вот ты вроде не трус, всегда готов помочь другим, но такой лопух иногда. Тебя же надутькак у ребёнка леденец отнять! Она свою клятву сдержала, будь уверен. Ей не нужно вредить нам. Достаточно вскользь сказать своему Первожрецу, что её обидели, и тебя будут готовы разорвать все её почитатели. Сами! Даже без её просьбы, понимаешь?
Твою же мать! Стоп! Мы жеи я тут же всё понял.
Это не она тварь, это я наивный чукотский мальчик, который вздумал пошутить и стребовать клятву с Богини, значительно переоценив свои умственные способности.
Так, ладно. Пора выбираться отсюда. Я забыл метрдотелю чаевые оставить, представляешь?
Ну да, это проблема, конечно.
«Прокол Мглы».
«Внимание! В сублокации «Братство Наказующей Длани Миардель» вы не можете использовать умения, завязанные на ману».
Дерьмище! я уже не сдержался.
Ну как? Выбрался? ехидно осведомилась блондинка. Поляна тоже пыталась колдовать, но как понимаешь, у неё тоже ничего не вышло.
Слушай, а я смотрю тебя забавляет ситуация, да? я начал закипать.
Ну а что я сейчас могу сделать? Сидеть ныть? огрызнулась Лиэль. У меня почти всё оружие отобрали.
Почти? я уцепился за оговорку. Что оставили?
«Засапожник» не нашли. Даже не искали.
Сколько здесь тюремщиков?
Я видела только двоих.
Подробно расспросив о здешних порядках, я примерно составил общую картину смены постов. Всё было очень просто. Здесь не было смены постов, поскольку по тюремному подвалу шарахалось всего два охранника, которые были тут единственным препятствием, на пути к выходу из этого тухлого подвала.
Значит, я поднимаю сейчас шум, а дальше смотрим по обстановке.
Ты уверен? скепсис в голосе Лиэль был практически осязаем. Меня терзают смутные сомнения на этот счёт.
Успокойся, я сейчас устрою им карнавал, я хмыкнул и призвал «крисы», привычно уместившиеся в ладонях. Вас, мои родные, никто отобрать не в состоянии, я полюбовался серебристыми искорками, пробегающими по волнистым лезвиям кинжалов.
Будет хорошо, если на мой шум явится только один охранник. Интересно, какие у них здесь уровни? Если высокието это будет немного сложнее. Что толку думать? Раньше сядешьраньше выйдешь!
Э! Гамадрилы! Почему «баландёра» ещё не было? с места в карьер начал я своё концертное выступление. Обезьяны, вы меня, вообще, слышите?
Если б дело происходило в «реале», то титул «Сиплый подвала Наказующих» был бы по праву мой. Как же я орал, аж в горле запершило.
Угомонился я только тогда, когда вдали послышался металлический лязг.
А ну, рты закрыли, твари! донёсся до меня раскатистый бас, и было слышно, что его обладатель направляется в нашу сторону.
Да ладно! я ахнул, узрев, кого я вызвал.
Я начинаю понимать различных демонологов, которые срываются с «нарезки», как только перед ними в пентаграмме появляется не то, что они наколдовали.
Последний раз такое страшилище я видел года два назад на спортивном канале, во время трансляции поединка японских борцов сумо. Пришедшая же туша о существовании спортивных каналов явно не знала, как и о милосердии, сострадании, а уж о Женевской конвенции двадцать девятого года и правилах обращения с военнопленными и подавно.
Сверля меня маленькими свинячьими глазками, оно ласково спросило, почёсывая необъятное пузо:
Ты чего орёшь, скотина ты ушастая?
Я в первый момент растерялся, но потом нашёл в себе силы ответить «Тюремщику Марку. 50 уровня»:
Вы зачем нас здесь держите, уважаемый? Наверняка произошла какая-то чудовищная ошибка!
В этот момент я понял, что планполнейшая "лажа", поэтому нужно попытаться изящно выйти из положения, в который меня загнало незнание ситуации. Блондинка тоже хороша. Могла ведь сказать, что здесь за пузырь шатается вместо охранника.
Жирдяй на миг задумался, окинул меня оценивающим взглядом, а затем его лицо озарилось пониманием:
Пресвятая Миардель! Я всегда считал, что братья братства не ошибаются, но теперь вижу вас сюда посадили совершенно незаслуженно. Нужно доложить начальнику смены! с этими словами тюремщик развернулся, собираясь уходить.
Я не поверил своим ушам.
Что? Подождите. Так, может, вы соизволите меня отсюда выпустить? А то я вынужден буду пожаловаться этому, блин как же его называют. А! Бургомистру! Я пожалуюсь бургомистру Балога!
Да, конечно, инмессир. Сейчас, сейчас, только никуда жаловаться не нужно, я вас очень прошу, с этими словами он торопливо снял с пояса большую связку и ловко открыл передо мной двери и поклонился. Прошу на выход!
Я осторожно сделал шаг по направлению к выходу. Жирдяй продолжил спокойно стоять, склонив голову. Ещё шаг. Не веря, я стоял посреди тюремного коридора и смотрел, как Марк аккуратно закрывает дверь камеры, в которой я только что находился, и вешает связку обратно на пояс.
Невероятно! Ну здесь два варианта. Или эта «непись» сейчас словила конкретный «глюк», или он тупой, как старый валенок.
Может, вы и их выпустите? я решил пользоваться ситуацией по полной. А то им тоже
Страшной силы оплеуха заставила меня впечататься всем телом в ржавую решётку противоположной стены, больно ударившись головой о прут.
Ты что творишь? прохрипел я скорей от неожиданности, стоя на четырёх конечностях и пытаясь подняться.
Я? удивлённо пророкотал тюремщик. Дык, это ж не я, ваша светлость. Это те гамадрилы и обезьяны, которых вы звали, острый носок его сапога врезался мне под рёбра, приподняв от каменных плит и протянув пару метров по коридору в сторону камеры Лиэль. Я вас наоборот выпустил из камеры, поскольку никак невместно инмессиру сидеть в этой дыре. Сейчас определю вас в более достойное вашему положению место.
Марк, не торопясь, снял с пояса деревянную дубинку, частично обтянутую полосами металла, перехватил поудобней, и вразвалочку двинулся ко мне.
Не вставая с пола, я «ломанулся», как был на четвереньках, дальше по коридору прочь, но в копчик прилетела метко пущенная дубинка, заставившая меня со стоном растянуться на полу, часто дыша.
Умаялся, сердешный? Ну полежи, полежи, участливо спросил Марк. А вот гамадрилы не устали. Держи вот, ещё удар в район рёбер, тут и обезьянки тебе весточку передали. Сказали, мол, Марк, только не забудь передать весточку знакомому бургомистра.
Я летал по коридору как воланчик для бадминтона. Последний раз меня так били а никогда. Никто никогда меня так в жизни не бил, как эта обезьяна. Похохатывая, с прибауточками, спокойно, размеренно из меня выбивали дурь и пыль, как со старого коврика.
И не сбежать. Это пузо стояло посреди коридора, полностью загородив своей необъятной тушей весь проход.
Спустя, пятнадцать минут, сграбастанный за шиворот, я с напутствующим ударом по почкам, во славу Пресветлой, чтоб её гоблины драли, влетел в камеру. Вот только она была в три раза меньше и холодней.