Ничего, хрипло сказал полковник. Оклемаюсь. Я спортсмен, морж, у меня простуда больше суток не держится.
Она разозлилась, прописала полковнику порцию ругательных определений с упоминанием моржей и мощный противовоспалительный комплекс. Он перенес ругань и укол в задницу молча, как виноватый ребенок. Ну, зато забыл о любовных приключениях и вскоре заснул, а следом за ним и она, уже до утра.
Они поднялись в предрассветных сумерках. Поделили последнюю упаковку сухпая, напились. Полковник прогулялся до кустиков. Поднялся обратно и неожиданно спросил:
Выйдешь за меня замуж?
И уставился серьезно-серьезно.
Вот так сразу? уточнила она с изумлением. Без чувств, без знакомства даже?
К черту знакомство! раздраженно сказал полковник. Думаешь, не понимаю, что это разврат и ничего больше? Мне шлюхи в женах с первого раза за глаза хватило, спасибо, больше не хочется!
А что, если
Не если! отрезал полковник. Не мальчик, в людях разбираюсь! Я тебя всю жизнь искал!
Меняэто кого?
Жену, прямо сказал офицер. Верную подругу, надежную опору, нежную и любящую женщину.
Так нет любви, напомнила она.
Будет, уверенно сказал офицер. Соглашайся, Зита. Слово даюне подведу. На всю жизнь, до смерти.
Она смотрела в его волевое лицо и понималатак и будет. Не подведет, не предаст, не обманет. Настоящий, надежный мужчина. Не зря ей так спокойно спалось в его руках. А ещестарший офицер. В России это означало очень обеспеченную жизнь. Старший офицерэто ежегодный ведомственный курорт, прекрасная квартира в закрытой зоне типа центра в Копейке, это элитные учебные заведения, качественная медицина и большая личная ответственность. Загреметь из прекрасной квартиры на ленские угольные шахтывполне вероятный жизненный поворот. Но онаспартаковка, ее опасностями не запугать.
Скажи что-нибудь, попросил офицер. Понимаю, что неожиданно, что не к месту, но все жеесть у тебя хоть что-то мне сказать?
Я южанка, улыбнулась она. Раннее взросление, но и остальное так же. В шестнадцать летмилашка. В двадцатьженщина с резкими чертами лица. В тридцатьмужиковатая тетка с усиками под носом и весом за сто килограмм. Что, и толстуху будете любить?
Мужчина под ее взглядом заколебался. Еще бы, она хорошо знала, чем остудить горячую мужскую голову. На шестнадцатилетнюю красотку многих тянет, но клянутся в верности до гроба именно ей, не будущей тумбе в складках жира, вот в чем неприятный нюансик. А юностьона вообще-то преходяща
Такого не будет, пробормотал офицер. У тебяточно не будет. Тебе гордость не позволит опуститься.
Да посмотрите на мои бедра! Они еле в комбез влазят! Гордость против генетики не катит!
Гонять буду на полигоне, как сидорову козу, чтоб не толстела! пообещал полковник серьезно. И сам рядом побегу, чтоб тоже Зита, что мне сделать, чтоб сказала «да»?
Выжить, вздохнула она. Для началавыжить. Идемте, товарищ полковник, пока дроны не повисли. Форма у вас сильно не для гор.
Выживу! серьезно пообещал офицер и тяжело зашагал следом за ней.
Зашуршали мокрые кусты, она незаметно поморщилась. На ней «хамелеон», прекрасная водоотталкивающая ткань, а вот полковник промокнет за пару минут, и ничего с этим не поделаешь. А он и так не очень здоров.
Они благополучно добрались до буковой рощи, без подлеска и оттого словно прозрачной, и полковник облегченно зашагал среди деревьев, чавкая мокрыми летными ботинками. Она придержала его рукой. Огляделась. Еще огляделась. И осторожно пошла первой. Прекрасный пилот, полковник вряд ли понимал, что именно в таких вот удобных для передвижений местах и ставят всякие пакостные ловушки типа «попрыгунчиков» или «висюлек». И уж точно не умел их находить и обходить. Но пока что им по-серьезному ничего не угрожало. Подумаешь, «висюльки». Их опытным глазом за полсотни метров видно, потому что ставят не руками, а разбрасывают с вертолета. А вот через пару часов, когда они достигнут ухоронки с боеприпасами и едой, станет по-настоящему опасно. И прежде всегоу самой ухоронки. Прекрасное место для засады, она сама бы его выбрала. Всего-то делс «саранчи» засечь скопление боевого железа, выбросить спецгруппу, и голубчики-диверсанты сами притопают в руки
-==-
Я не могу! сказал Димитриади и сжал голову руками. Брюхан, яне могу!
Не ори, не дома! хмуро напомнил штурмовик.
Я не могу! ожесточенным шепотом повторил Димитриади. Не могу отправлять ребят на верную смерть, а сам сидеть в стороне на управлении, понимаешь? Нас перебьют у трассы за день! Как только остановим трассуподвесят вертушки, подтянут части для прочесыванияи все, нам конец! И приказ не выполним, и поляжем все!
Предлагаешь вернуть Зите власть? угрюмо осведомился Брюханов. Свалить ответственность на шестнадцатилетнюю девочку? Я тебе сам голову оторву, до турок не дойдешь!
Я не понимаю, как она тянула «Спартак»! признался Димитриади. Со стороны оно так легко казалось!
Принцесса, напомнил Брюханов.
Сам веришь?
Знаю.
Вот и язнаю, вздохнул Димитриади. Как у нее получается, не понимаю. Вроде ушла из командиров, а чувствую, что стоит рядом и смотрит строго-строго. И только попробуй не оправдать ее доверия. Так-то вариант выполнить приказ есть. Спуститься вниз, занять Мамаадамию, прикрыться жителями и перекрыть трассу на мосту. Серьезными средствами нас тогда не взять, побоятся городок снести, там же святыни Кавказа, а против десанта мы двое суток продержимся. Правда, все там останемся, но хоть приказ выполним. Только Зита не одобрит. Она южанка, ей не понравится, что ее соплеменниками прикрываемся. Как думаешь? Ты же ее с детства знаешь, из одного двора как-никак.
Я ее в детстве боялся до усрачки, хмуро сказал Брюханов. Причем в самом прямом смысле. Ночами и прудил в постель, и валил иногда. Ты-то ее с этой стороны не знаешь, повезло. Она своих обидчиков сама убивала, понял? Заточкой. В десять лет. Так я ходил и каждый день ожидал Еще чуть-чутьи сошел бы с ума.
И ты ее считаешь принцессой?!
Она принцесса, непримиримо сказал Брюханов. Всегда была. А такой ее мы сделали! Мы! В частности, я, чего себе никогда не прощу. И ты тоже руку приложил, помнишь?
А зачем тогда в штурмовики пошел? поразился Димитриади. Если так боялся? Она же в «Спартаке» все, что угодно, с тобой могла сделать!
Потому и пошел, чтоб перестать бояться.
Ну и как, помогло?
Нет.
Но теперь спите вместе, задумчиво сказал Димитриади.
Она меня простила. Почему-то.
Понял.
Нет, ты не понял! усмехнулся Брюханов. Если прикроешься мирными жителями, она не рассердитсяона тебя убьет. Лично. Поверь моему опыту. Так что давай думать, как остановить трассу на двое суток другими способами.
А если не получится?
Тогда остановит она, убежденно сказал штурмовик. Остановит и будет держать, сколько потребуется. И нам на том свете станет стыдно. Так что давай, Грека, шевели мозгами!
Как дам сейчас за греку! Мы всерусские, понял?
Понял, но мозгами шевели все равно.
Да я шевелю, хмуро сказал Димитриади. Будем растягивать «Спартак» на двое суток, ничего другого не остается. И ты со своей пятеркойв моем оперативном резерве, понял?
Не понял. Зачем тебе на точке управления резерв? Мы никуда добежать не успеем.
Будете прикрывать работающие тройки от вертолетов. Ребята оставили вам все бронебойные выстрелы к «реактивкам».
Брюханов молча смотрел на друга. Прикрывать от вертолетов. На которых стоит система защиты как раз от таких стрелков. Задача для смертников. Именно так погибла Дашка, и так погиб Данила.
Без прикрытия от «вертушек» ребятам не удержаться у трассы, тихо сказал Димитриади. Это не приказ. Я тебя прошу. Как Зита бы просила. Сделаешь?
Разреши идти на задание одному.
Голос Брюханова неуловимо дрогнул.
Одного тебя не хватит надолго! жестко сказал Димитриади.
Хотя бы санинструктор
Кто у тебяДегтярева? Киса? Понятно. Ты думаешь, она оставит пятерку без медсопровождения? Дурак, да? Не спорь со мной, татарва вреднючая, я уже все продумал! Нет у нас других вариантов, нет!