Дверь бесшумно отворилась, впустив в узкий мрачный коридор с длинными бледными лампами под потолком. Десять метров направо, и взору открылись вольеры. Завидев Анну, шустрые слуки попрятались в норы, а сообразив, что это «свои» тут же повысовывали мордочки. Летучая лисица радостно пискнула и замахала обрубком хвоста, найденный сегодня единорог глянул искоса и снова задремал. Анне нравилось сюда приходить, в такие моменты она понимала: все не зря. Каждая спасенная жизнь стоит усилий.
Вольер Сиин находился отдельно от остальных. Про себя Анна называла его «апартаментами», и прежде чем войти стучала кулаком об прикрученную у двери табличку.
Вот и сейчас она стянула перчатку, постучала.
Сиин?
Тишина.
Анна вошла, аккуратно ступая по снегу к сложенному из камня логову. Сердце билось ровно, нельзя проявлять страха или агрессии, иначе существо истолкует эмоции неверно
Огромная тень кинулась на нее из темноты. Сильные когтистые лапы ударили в грудь, Анна упала, больно стукнулась копчиком. Существо крепко прижало ее к земле. Крылья молотили воздух, поднимая снежинки, синие глаза с вертикальными зрачками недобро сверкали во мраке.
Сиин
Последний грифон Лост-Прайм.
Ты слишком громкая. Ты ходишь как стадо троков, голос Сиин воском тек в мысли.
Анна рассмеялась.
Не правда! Я умею двигаться бесшумно. Не так как ты, но очень хорошо для человека.
Для человека, ментально повторила Сиин, и, наконец, освободила жертву.
Присев на корточки, Анна раскрыла пакет и положила перед грифоном.
Я принесла твое любимое лакомство.
С упоением Сиин надкусывала большим загнутым клювом печеное яблоко и довольно щурилась. Анна невольно залюбовалась существом. Глазадве холодные луны, на белой с черными полосами шерстке играли блики, крылья отливали серебром. Внешне Сиин напоминала помесь тигрицы и орла. Не без удовольствия Анна отметила, что живот грифона прилично округлился, должно быть, роды близко.
Поев, Сиин пристроилась возле валуна. Анна села рядом, облокотившись спиной о пушистый бок грифона.
Сегодня я чувствовала чужую боль.
Анна вздохнула.
Да. Браконьеры опять убивали.
А ты? Что будешь делать ты, Ангел?
Давно меня так не называли с горечью сказала Анна. Сиин, прошу, не надо читать мое прошлое. Я больше не та Анна Смирнова, я другая.
Ты всегда была другой, Ангел. Я чувствую в тебе Крылья.
Крылья? Что ты имеешь ввиду? Мне не дано летать, если ты об этом. Аккуратнее, а то наслушаюсь сказок, поднимусь на скалу, прыгну и разобьюсь к чертовой матери, хохотнула Анна, пощекотав грифона за бок.
Шутку Сиин не оценила. Фыркнула, недовольно тряхнула головой.
Глупая женщина! Крыльяэто жизненная энергия, сила духа. Когда-то Крыльев грифонов хватало на то, чтобы подпитывать энергией Лост-Прайм. Без нас планета рано или поздно погибнет.
Но ведь вас совсем не осталось.
Неправда. Есть другие. Я их чувствую. На севере, в горах, грифоны продолжают бороться за свой дом, и я не останусь в стороне. Ты поможешь мне родить и дашь защиту, а когда дети окрепнут, я выйду из клетки и снова начну бой.
Сиин, это слишком опасно. Доверься нам, Протекторат скоро наведет порядок на Лост-Прайм.
Я не верю Протекторату. Но я верю тебе, Ангел.
* * *
Этой ночью Анне не спалось. То койка слишком узкая, то подушка твердая, то шея затекла, и сколько не крутись, как не натягивай одеяловсе равно не уснуть. Анна пялилась в потолок, выискивая в темноте очертания встроенных в пластик круглых лампочек, и думала о Сиин. Грифон знала о ней все. Знала, кто она и что наделала, но не испугалась, не отвернулась. «Ты всегда была другой»звучало в ушах, и Анна впервые за долгое время решила, что стоит сбросить груз вины с плеч. После трагедии она не пускала в свою жизнь чувства, закрылась от любви и дружбы, спряталась от всего мира на этой далекой, забытой Богом планете, чтобы исцелить душу. А теперь Сиин дала надежду, поверила в нее.
Поняв, что больше не сможет лежать и бесцельно блуждать в липких мыслях, Анна наспех оделась. Натянула комбинезон поверх ночнушки, обула ботинки и взяла куртку. Дверь с шелестом отъехала в сторону, в тишине коридора мерно потрескивала электричеством одинокая лампа. Анна шла мимо закрытых дверей и чужих снов, как призракбеззвучно, незаметно. Не хотелось никого разбудить, и тем более не хотелось, чтобы кто-то знал, что она задумала.
Улица встретила холодом, ветер хлестнул снегом в лицо, и Анна запоздало накинула капюшон. Погода испортилась, началась метель, а это значит, что о работе в Живом Лесу придется забыть. Что ж, зато появится время, чтобы все продумать до мелочей.
Прикрыв лицо от порывистого ветра, Анна пошла к складу. Когда дверь за спиной, закрылась, отрезав завывания метели, у нее все еще звенело в ушах. Она обошла вездеход и двинулась вдоль рядов ящиков. Большие и маленькие, они стояли друг на друге и тянулись до самого потолка. На каждом краской нанесена маркировка, и Анна всматривалась в красные цифры в поисках нужного. На миг взгляд зацепился за надпись «013», и сердце болезненно стукнуло, заныло. Этот ящик принадлежал ей.
Анна обошла его стороной, стараясь не смотреть. Там, в металлическом нутре, пряталось ее прошлое. Казалось, цифры нарисованы не краской, а кровью, и та сочится сквозь швы, вытекает из-под шурупов.
Пусть прошлое останется в прошлом, сказала себе Анна. В огромном помещении голос показался глухим, потерянным. Я здесь не для этого.
Проверив ящики со снаряжением и оборудованием, она решила, что этого достаточно для отчаянной попытки качнуть маятник в обратную сторону. План понемногу вырисовывался, и Анна надеялась сбить браконьеров с толку. Довольная собой, она подумала, что теперь уснет спокойным и крепким сном.
Метель усилилась. Анна с трудом шла обратно к жилому модулю. Ветер едва не сбивал с ног, в его хриплом вое слышались хлопки. Глухие и в тоже время пронзительные, как вопль, как выстрел
Выстрел!
Внутри все оборвалось. С ужасом Анна поняла, что действительно слышит выстрелы. Она выключила фонарик, сняла капюшон и вся обратилась в слух. Ветер дул с востока, звуки долетали искаженные, рваные. Снова автоматная очередь. О, Господи! Стреляют со стороны вольеров!
Что было сил, Анна бросилась к загонам. Дорога из термоплит быстро закончилась и теперь она бежала по засыпанному свежим снегом насту. Ноги скользили, проваливались по щиколотку и застревали. На ходу она достала коммуникатор, включила связь. Гудок, еще один. Джей не отвечал. Тогда она набрала Люка.
Анют, ты время видела?
Люк, на нас напали! Браконьеры обстреливают загон!
Что?!
Поднимай тревогу! Буди остальных!
Метель сбивала с ног, будто желая помешать, но Анна с упорством продиралась сквозь снег. Краем глаза увидела, как в окнах жилого модуля зажегся свет. А через секунду он вдруг вспыхнул так ярко, что взметнулся к небу.
Взрыв прогремел раскатом грома в ночи.
Не успела Анна понять случившегося, как ее подхватило ударной волной и швырнуло в сугроб. Сверху навалилось что-то тяжелое и горячее; накрыло, подобно крышке гроба.
* * *
Боль отняла тело и завладела сознанием. Анна металась в горячке, разрывалась между прошлым и настоящим. Измученный разум превратил сны в кошмарные видения, смешал реальность и бред так искусно, что не разобрать.
Вот она играет вместе с дочкой у камина на белом пушистом ковре. Трехлетняя Варечка забавно лопочет и дергает за лапу огромного плюшевого мишку. Сергей подходит к ним и улыбается, что-то говорит. Анна не помнит, что именно, но ее ладони до сих пор хранят тепло его рук, а губы берегут поцелуи.
Но вдруг все меняется. С ревом над городом проносятся истребители, надрывно воют сирены. Гремит взрыв, горит небо. На лицо и волосы Анны падают снежинки, и она понимает, что это не снег. Это пепел. Гарь отнятых жизней, тлеющие останки прошлого.
Аня Анечка, все будет хорошо, голос доносится как сквозь вату. Откуда голос? Из прошлого? Из настоящего?
Все будет хорошо, слышишь? Вот, попей. Тебе надо попить.
Чьи-то руки поднимают ее, шершавые пальцы разжимают губы и в рот льется что-то горькое, теплое. Анна кашляет, плюется и снова проваливается в забытье.